Кровавое наследство - Страница 1

Шаттл «Чарльз Мартел»

Вектор Терра 29317

31 января 3051 года

Прикоснувшись к холодным каменным подлокотникам, Анастасиус Фохт сразу догадался, что находится на троне Аркона. В полудреме, в самой сердцевине сновидения, он обнаружил, что вокруг него знаменитый парадный зал – исполинские двери в сумеречной глубине почти сливались со стенами. В той стороне густела прозрачная аспидная тьма... Вот что еще явилось в сознание – убежденность в том, что он не один. По крайней мере два боевых робота, два внушающих ужас «Грифона» стояли у него за спиной. Неумолимые, вызывающие трепет в душе стражи, более чем пять веков охранявшие престол правителей Содружества Лиры.

Теперь и тени начали шевелиться, отделяться от стен, заполнять помещение. Трепет проник в сердце, когда один из силуэтов оформился в знакомую человеческую фигуру и, прихрамывая, приблизился к возвышению. Фохт различил памятное ему лицо – этого не могло быть. Этот человек умер двадцать лет назад!

– Прочь! – с трудом вымолвил Фохт. – Прочь! Ты умер. Тебя нет на свете!..

Анастасиус даже попытался выкрикнуть эти слова – хотел разбудить себя, охладить голову, прогнать этого незваного, жуткого гостя.

Видение, как будто угадав его оторопь, остановилось в десятке метров от трона и куртуазно поклонилось. На его угадываемом лице появилась надменно-брезгливая улыбка, свойственная влиятельным знатным придворным.

– Конечно, милый друг. Непременно! Но какое это теперь имеет значение?..

Фохт, бессильно злобясь на себя, ударил кулаком по правому, холодному как лед подлокотнику.

– Я не позволю! Немедленно прекратить!.. – воскликнул он и ткнул пальцем в замершее смутное очертание. – Не сметь, Альдо Лестрейд! Я узнал тебя. Твоего имени давно уже нет в списках личного состава. Ты испарился! Понимаешь? Ты погиб и исчез в небытии.

Дух равнодушно пожал плечами – струящаяся мертвенно-бледная зыбь пробежала по его бестелесной фигуре.

– Физически – да. В общепринятом смысле я отбыл в мир иной годы и годы назад. Интересно, как это произошло? Говорят, меня отравил негодяй, которого я, сам не ведая о том, когда-то породил.

Он неожиданно мерзко захихикал.

От этого смешка жуть оледенила сердце Фохта, а незваный гость с какой-то отчаянной веселостью продолжил:

– Я существую теперь в недрах твоего сознания. Забился в подполье и жду-дожидаюсь своего часа. Как видишь, эти годы не отразились на мне – я все тот же, полон сил, энергии. Даже хохочу временами... Да-да, я знаю о сеансах медитации и погружениях в облегчающую меланхолию, которыми изводили тебя буддийские монахи. Знаю и о сеансах психотерапии, которым подвергали тебя адепты Ком-Стара. Я все знаю... От меня ничего не скроешь... Все они пытались освободить, тебя от мучительных воспоминаний, свести, так сказать, к нулю уровень угрызений совести. Как видишь, результат налицо. Я тут как тут, живехонек и здоровехонек. Разве что не хватает прежней, набитой скверной, тесной оболочки, но это такие пустяки. Не правда ли, регент по военным вопросам?.. Тем более что теперь я способен видеть тебя насквозь. Греховные вожделения, предупреждаю тебя по-дружески, погубят и твою плоть, если ты не откажешься от них. Или осуществишь свои тайные помыслы на деле. Сколько можно грезить о власти?!

Тень обвела руками зал.

– Будем считать, что ты добился своего, – продолжил дух Лестрейда. – Ты занял трон правителя Содружества Лиры. Наконец жажда власти, которая мучила тебя всю жизнь, удовлетворена. Будем считать, что хотя бы во сне получилось по-твоему.

Фохт надменно вскинул седовласую голову. Он был одноглаз, лицо – в морщинах.

– Ты ошибаешься, Лестрейд. Тот человек, который рвался к власти, давным-давно сгинул.

Он указал на свое широкое, свободно струящееся от плеч к подножию трона одеяние. Как раз на уровне груди, на левой стороне, сияла вышитая эмблема – золотая звезда.

– Как видишь, я теперь служу Ком-Стару и следую Заповедям Блейка. Этот трон и власть в Арконе по праву принадлежат Мелиссе Штайнер-Дэвион. Я ее верный подданный и склоняю голову перед обоими правителями-супругами. Я горжусь, что у меня хорошие отношения и с Мелиссой, и с Хэнсом Дэвионом.

Дух опять захихикал, теперь в его кудахтающем смешке отчетливо прозвучала горечь.

– Ты, старый дружище, можешь говорить все, что угодно. Правильно, отрицай, клянись в верности, но меня тебе провести не удастся. Не надо мне лгать – я знаю правду. Ту, что таишь на донышке сердца... Ты по-прежнему по-волчьи жаждешь власти. Вот почему я навеял этот сон – теперь ты воочию можешь убедиться, что твоя мечта осуществилась. Может, этот знак, – дух указал на звезду на груди Фохта, – откроет тебе тайну недалекого будущего? Может, этот сакральный символ... Поди разберись... Все равно рано или поздно ты должен будешь использовать силу – тогда трон будет твой.

Фохт с трудом справился с трепетом, которым откликнулся на слова привидения, даже улыбнуться себя заставил.

– Такими мыслями тешиться в пору глупцам или необузданным юношам. Кто поверит, что я все еще вынашиваю идею захвата трона? Я первый не поверю. Это безумие!.. Зачем он мне? Я и так силен. В качестве регента по военным вопросам я держу под своим началом более пятидесяти штурмовых батальонов. Есть еще одна тонкость – если я пожелаю, они откажут в повиновении Мелиссе. Но я никогда этого не пожелаю. Я не желаю этого желать, понятно?

– Угу, – огрызнулся дух Лестрейда. Его невесомая, мертвенно-бледная, чуть подрагивающая плоть начала растекаться, тускнеть, терять форму. – В решающую минуту ты всегда испытывал робость, тебя всегда приходилось подталкивать.

– Замолкни! – Фохт вскочил, попытался ногой ударить привидение. Не достал. – Ты никогда не влезал в шкуру боевого робота, которым тебе доводилось командовать. Ты даже не знаешь, что есть код, который внушает им понятия чести, верности, благородства. Эти слова всегда были для тебя пустым звуком. А ведь именно подобные программы спасают их интеллект от разрушения, реакторы – от взрыва, металл – от коррозии. Передавая такое страшное оружие в чьи-то руки, следует быть уверенным не только в водителе, но и в самой машине. – Единственный глаз Фохта разгневанно вспыхнул. – Ты изменил мне, когда был жив. Почему я должен верить тебе сейчас?