Кровавая вода Африки. Книга 3. Достояние Англии - Страница 7

– Что, мистер Трелони? Звёздами любуетесь? – раздался вдруг за его спиной голос доктора Легга.

Сквайр словно очнулся и обернулся.

– Да, в Африке сумасшедшие, просто какие-то мучительные звёзды, – продолжал доктор. – Смотришь, бывало, на них до одури, до умопомрачения смотришь, да так и пойдёшь с палубы, не поняв ничего.

Сквайр молчал, не зная, что на это ответить, он словно бы слов не мог найти. Где-то рядом, заглушая стрёкот цикад, раздался громкий смех матросов.

– А мы все уже спать пошли. Пойдёмте, дружище… Надо ещё намазаться на ночь от москитов и посмотреть змей в палатке – вдруг забрались, – сказал доктор и зевнул.

Не слыша ответа, он подозрительно глянул на сквайра, который по-прежнему сидел в той же позе, не шелохнувшись, и тёмными глубокими провалами глаз смотрел на него.

– Э-э, голубчик, однако, как вас развезло! Разве можно смотреть на африканские звёзды так пристально? – воскликнул доктор.

Он закрутил головой, высматривая кого-то, и вдруг закричал испуганным, всполошенным голосом:

– Платон!

Когда на его зов прибежал Платон, доктор Легг велел ему взять сквайра и отнести в палатку.

Тут мистер Трелони окончательно очнулся. Он сердито отпихнул руки Платона, обозвал доктора «волшебной трубкой» и пошёл спать.

****

На следующее утро ничто, казалось, не напоминало им о вчерашнем происшествии с крокодилами.

Ночь прошла спокойно, дождя не было, но саванна на чуткий взгляд мистера Трелони продолжала зеленеть. Матросы угомонились, но, когда кто-то из них в присутствии капитана попробовал возобновить вчерашнее подтрунивание над матросом Бруском, капитан осадил остряка.

– Джон, – сказал он ему строго. – Ещё раз услышу, мокну в смоляную бочку.

И все матросы сразу всё поняли, а когда новый день принёс и новые события, случай с крокодилами сам собою отодвинулся на задний план.

Около двенадцати дня, – джентльмены только-только закончили подводить и сверять свои часы, – вдали, со стороны Фута-Джаллон, показалась длинная цепь африканцев. Первым их увидел Жуан: он ожидал носильщиков именно сегодня и всё время смотрел в нужную сторону. Джентльмены и матросы, и без того вооружённые, напряглись, доктор Легг по знаку капитана скользнул в палатку к коробу с оружием, готовый по сигналу капитана доставать мушкеты. Но вот первые африканцы в цепи приблизились к лагерю, и дон Родригу и Жуан пошли к ним, дружески улыбаясь. Капитан, на лице которого ясно читалось облегчение, двинулся следом за проводниками.

Судя по приветствиям, которыми обменялись вновь пришедшие и проводники, к месту стоянки пришли именно те, кого ждали. Это были чернокожие высокие, хорошо сложенные и почти неодетые люди. Они расположились лагерем неподалёку, и через некоторое время у них запылал костёр, на котором они принялись жарить какое-то животное, убитое по дороге. Потом к ним потянулись матросы, сначала робко, явно стесняясь, потом смелее и развязнее, и скоро и те, и другие стали смеяться, что-то друг другу рассказывая, а больше показывая, размахивая руками и даже подпрыгивая.

И мистер Трелони, поглядывавший изредка в ту сторону, подумал, что все люди, в сущности, предельно одинаковы и прекрасно уживаются вместе, пока один не начинает угнетать другого, и тогда их отношения обязательно перерастают во взаимную неприязнь и даже ненависть. Он вместе с доктором Леггом и Платоном сидел у офицерского костра и принимал участие в беседе, которую капитан через обоих проводников вёл со старшим туземцем.

Это был рослый и статный мужчина зрелого возраста. Звали его Йаро, он был из племени мандинка и, в отличие от своих соплеменников, оказался одет в домотканую полосатую накидку, которая красиво оттеняла его тёмно-коричневую кожу. Его негритянские черты лица были приятны, волосы – очень курчавые, длинные, борода негустая, но хорошо развитая у подбородка. Его большие умные глаза не явно, но тщательно ощупывали белых людей и особенно капитана. Разговор шёл уже долго, но к сути своей так и не приблизился.

– Надо запастись терпением, – предупредил всех дон Родригу.

И разговор по традиции шёл о погоде, о том, как туземцы дошли сюда, о здоровье семьи и урожае. Отвечая на неспешные вопросы Йаро, старый португалец успевал рассказывать англичанам о некогда могущественном племени мандинка, которое основало большое государство Мали и даже подчинило себе соседей.

Беседа длилась и длилась, и казалось, что ей не будет конца. Наконец, Йаро на мгновение прикрыл глаза тяжёлыми веками и что-то сказал.

– Многоуважаемый Йаро говорит, что они снимутся с лагеря завтра на рассвете… Мы должны быть готовы, – перевёл дон Родригу.

Капитан церемонно поклонился. Предводитель мандинка встал и, ничего больше не говоря, направился в свой лагерь. Капитан поднял белёсые брови, хмыкнул и, объяснив джентльменам, что ему надо сделать кое-какие записи, пошёл в свою палатку.

****

Они вышли в путь с восходом солнца, шли уже очень давно, а плато, которое, казалось бы, находилось от лагеря в двух шагах, что-то совсем к ним не приближалось.

Этот участок саванны, по которому они брели за отрядом носильщиков-мандинка, был совсем сухой, и доктору Леггу показалось, что они опять попали в пекло Сахары: раскалённые камни и земля обдавали его жаром снизу, беспощадное солнце пекло сверху, в глазах у него плыли круги, ноги уже давно налились ватной мягкостью, а во рту было сухо и отвратительно… Откуда-то налетели назойливые мелкие мушки, и эти серые живые тучи особенно одолевали: они лезли в нос, в глаза, повсюду… Калебас* свой он уже и не помнил, когда опустошил, и сейчас мечтал только о том, как бы напиться воды… Любой, хоть из лужи.

Но вымочивший их несколько дней назад ливень не зацепил здесь, видимо, ни клочка земли, или она моментально высохла… «А может её выпили животные, чёрт их возьми совсем», – думал доктор, оглядывая саванну… Вон, побежал кто-то, целой стаей побежал, выпил всю воду и припустил радостно, задрав белые хвосты. Дон Родригу говорил, что местные чёрные могут чуть ли не сутки обходиться без воды. Интересно, а смогли бы они отказаться сейчас от холодного крепкого чая, да ещё с сахаром…

К доктору, пропустив остальных, подошёл Жуан и пошёл рядом, искоса посматривая на него. Доктор постарался улыбнуться и что-то сказать юноше, но в голову нечего не пришло, а улыбка получилась, наверное, очень вымученной, потому что Жуан вдруг остановился и потянул доктора за рукав. Доктор моментально встал, внутренне радуясь, что на какое-то время можно не шевелить ногами. Тут Жуан протянул ему свой калебас.

Доктор взял в руку сосуд-тыковку и ахнул – она была совершенно полная, приятно увесистая. Он вытащил деревянную пробку и припал губами к горлышку, сделав большой глоток – вода была почему-то даже холодная. Тут сзади раздался голос Платона, который сказал доктору:

– Жуан говорит, что сейчас будет небольшой подъём, а потом мы напьёмся.

– Я готов подниматься, – сказал доктор и, вернув калебас Жуану, благодарно ему кивнул.

Они нагнали отряд и пристроились в хвост, и их путь запетлял между большими камнями, закривился змеёй и начал подниматься, всё круче и круче, и скоро доктор уже лез вверх, цепляясь и за эти камни, и за землю, и за что придётся. Потом подъём кончился, и они, спустя какое-то время, вышли на высохшее болото, заросшее слоновой травой.

Через это болото, в туннеле из слоновой травы, шла тропа, и доктор пошёл по ней в общей цепи следом за Жуаном. Кто-то немаленький и явно тяжёлый протоптал эту тропу здесь на болоте – земля под ногами была изрыта большими глубокими ямами. Изредка их путь пересекали тропинки более узкие, испещрённые мелкими копытцами. Слоновая трава была высокая, больше десяти футов высоты, ветвистая и сухая, а длинные тонкие листья её неподвижно торчали в стороны. Некоторые стебли травы образовывали кусты толщиной в три фута, состоящие из многих-многих побегов. Подняв голову, доктор увидел высоко вверху над собой травяные соцветия – колосовидные метёлки длиной в целый фут.