Кровавая вода Африки. Книга 3. Достояние Англии - Страница 6

– Нет, ваши львы нам не попались, доктор, – ответил капитан.

– А это кто? – спросил доктор, с интересом вглядываясь в антилопу.

– Это малый куду, – ответил капитан и переспросил: – А разве в реке нет крокодилов?

И тут он замер, уставившись на дона Родригу, который, побелев как полотно даже сквозь загар, стал спрашивать про крокодилов у Жуана по-португальски.

– О, господи, – выговорил чуть слышно доктор. – Я совсем забыл.

У Жуана вытянулось чёрное лицо. Он мгновение смотрел застывшими зрачками на отца и вдруг кинулся к костровищу. Там он выхватил из кучи хвороста топор, которым матросы утром рубили сучья для костра, и, подскочив к туше антилопы, стал отрубать у неё ногу целиком. Отсёк он ногу быстро, в три удара – лихо, чётко, мощно, потом закинул её на плечо и, подхватив окровавленный топор, бросился бежать к реке.

Капитан, который сначала удивлённо смотрел за действиями Жуана, встрепенулся, подхватил с земли заряженный мушкет Платона и кинулся за чернокожим проводником. Мистер Трелони, Платон и доктор Легг ринулись следом. Дон Родригу, потерянный и бледный, остался стоять в мгновенно опустевшем лагере, держась за сердце.

Чернокожий проводник, а следом за ним Платон и капитан, вылетели на берег реки и огляделись.

Берега у реки были разные: тот, к которому причалили их лодки и на котором сейчас они стояли и озирались, был выше, деревья теснились здесь у самой воды, уходя вниз по течению плотной массой. Противоположный берег был низкий, голый и песчаный. Между этими такими непохожими берегами текла река, ещё мутная после ночного дождя, и в этой мутной воде Жуан первый увидел пловца: кто-то из матросов плыл к их берегу, возвращаясь с середины реки. Остальные матросы подбадривали его криками. Жуан протянул руку с топором и показал им капитану на пловца. Тут к ним подбежали запыхавшиеся доктор Легг и сквайр. Жуан бросился вниз по тропе, оставленной здесь животными, идущими к реке на водопой. За ним по тропе сбежали и остальные, оскальзываясь на ещё не просохшей земле.

У самой воды чернокожий проводник бросил топор, уцепился двумя руками за ногу антилопы и стал крутиться, разматывая эту ногу вокруг себя. Потом он вскрикнул и с силой выпустил ногу из рук. Нога стремительно полетела в реку и упала с плеском в воду позади плывущего матроса, который от неожиданности перестал грести и обернулся назад.

И тут пловец увидел, да и все остальные увидели, как вода в месте падения антилопьей ноги вскипела, и на поверхности показалось несколько дерущихся друг с другом крокодилов. Мощные хвосты и челюсти извивающихся чудовищ подняли на бурой воде волну.

Жуан закричал что-то по-своему. Капитан, вбежав в воду с мушкетом в руках, завопил пловцу что есть мочи:

– К берегу!.. К берегу греби, дубина! Что ты встал?

На берегу поднялся истошный крик. Пловец рванул к берегу и через минуту оказался в руках капитана и Платона, которые тянули его из воды за что попало. Выскочив на сушу, они оглянулись назад – в реке никого уже не было, и только длинные круги по поверхности напоминали о том, что здесь только что произошло.

– И подумать только, что новорожденные крокодилы питаются насекомыми! – с сердцем вскричал доктор Легг. – Какие огромные твари!.. Ужас!.. Мерзость!

Мистер Трелони стоял с широко раскрытыми глазами, он только открывал и закрывал рот, словно хотел что-то сказать и не решался. Капитан накинулся на пловца – им оказался матрос Брусок, который на спор решил показать, как надо переплывать африканскую реку, да ещё при этом стирать одежду. Бледный Брусок глядел на капитана, вытянув по швам длинные руки и не в силах вымолвить ни звука – губы его тряслись, он всё ещё был не в себе от испуга. С его одежды, волос и бороды стекала вода, он являл собой жалкое зрелище.

Жуана у реки уже не было. Матросы подхватили с прибрежной травы свою ещё влажную одежду, и гурьбой пошли в лагерь. По дороге матросов охватило какое-то ненормальное, взвинченное возбуждение – они смеялись, хлопали друг друга по плечам, вспоминая, кто первый предложил переплыть эту реку и как красиво летела по воздуху нога антилопы, спорили о длине крокодилов и об их количестве, и по мере приближения к лагерю крокодилов в этой истории становилось всё больше и больше, и они вырастали, просто разбухали в размерах.

– Чему радуетесь, черти? – наконец, осадил их капитан. – Что мы из-за вас, купальщиков, без ноги остались?

Грянул новый взрыв хохота. Так, гогоча, они и вошли в лагерь, где капитан сразу отыскал взглядом Жуана: тот стоял возле отца, что-то ему рассказывая, и были они удивительно непохожи – мускулистый чернокожий Жуан и изящный португальский аристократ. Капитан, а следом за ним доктор Легг и сквайр, подошли к проводникам.

– Дон Родригу, если бы не ваш сын, – сказал капитан. – Передайте ему от меня искреннюю благодарность.

Капитан протянул Жуану руку, которую тот охотно пожал, так же как и руки мистера Трелони и доктора.

Чуть позже стали разделывать безногую антилопу, шкура которой была испорчена, что, впрочем, не должно было повлиять на её вкусовые качества. К вечеру мясо начали жарить, потом есть. И целый день у костра слышались развесёлые упрёки в адрес матроса Бруска.

– Из-за тебя, с якорем тебя ешь, мы все без ноги остались, – говорил ему кто-нибудь нарочито свирепо.

– Хорошо, что у нас их было четыре, – вторил, ухмыляясь до ушей, кто-то другой.

И все смеялись. Брусок терпеливо сносил это, улыбаясь всем своим длинным лицом и покорно моргая глазами. Но только он вставал, чтобы идти из лагеря, его кто-нибудь обязательно окликал:

– И куда это ты похрял?.. Никак за ногой собрался?

Так продолжалось весь день, и до самого вечера матросы возбуждённо гомонили. Под конец кто-то из них сделал вывод, что крокодилы не едят английского матроса, и с ним все сразу охотно согласились.

– Самое удивительное, что матросы трезвые, – тихо сказал капитан уже ближе к ночи, когда джентльмены, поужинав и закончив дневные дела, разлеглись и расселись у костра.

– Да ладно, они просто здорово напугались, – ответил ему доктор Легг.

– Я сам здорово напугался, – сказал мистер Трелони.

– Мы все здорово напугались, – успокоил его Платон. – Крокодилы нападают даже на львов и слонов.

– Ах, твою наперекосяк… Вот твари! – сказал доктор восхищённо и подложил в костёр ветку.

Костров сегодня почему-то было решено развести три, и на ночь оставить двоих вахтенных. Дон Родригу и Жуан сидели у костра с капитаном и остальными джентльменами. Жуан что-то сказал, и дон Родригу перевёл:

– Сын говорит, что крокодилы прекрасно передвигаются по суше, причём на большие расстояния… А мне рассказывали туземцы, что они могут даже скакать галопом, несмотря на свои короткие лапки и большой вес.

Джентльмены притихли.

– А не разжечь ли нам четыре костра? – вдруг спросил доктор Легг.

– Завтра ночью разведём четыре, – сказал капитан. – Сегодня дров мало… А что вам ещё рассказывали, дон Родригу? Про крокодилов?

Дон Родригу мягко улыбнулся, сложил ладони вместе и прижал их к губам. Несколько секунд он молчал, собираясь с мыслями, потом пригладил усы и стал рассказывать, как всегда медленно и степенно, в своей необыкновенно приятной, завораживающей манере:

– Свою будущую добычу крокодил поджидает в воде… Возле самого берега. В ожидании может пройти несколько часов, прежде чем какая-нибудь живность подойдёт к водопою.

Услышав, что проводник стал рассказывать, к офицерскому костру потянулись моряки – всем хотелось послушать про крокодилов. Жуан, который ничего не понимал из того, что говорил его отец, смотрел на него с тихой улыбкой.

– И всё это время крокодил лежит под водой, – продолжал рассказывать португалец. – И только глаза и ноздри его находятся на поверхности…

Мистер Трелони отвернулся от костра и посмотрел в саванну. После яркого пламени он ничего не различал какое-то время, а потом посмотрел наверх и увидел звёзды. Небо было сегодня свободно от туч, и оттуда, сверху, как из-под купола огромного величественного храма, на него смотрели миллионы синих, зелёных и багровых огней. И эти звёзды сверкали так, как никогда они не сверкают в Англии, и ему представилось, что это мерцание уж точно на что-то намекает, что-то хочет сказать ему, ему одному, и он, силясь понять смысл этих таинственных, загадочных речей, закинул голову и смотрел, и смотрел, не в силах оторваться, но уже начинал с горечью понимать, что ему никогда в жизни не разгадать этого…