Кровавая битва Богов (СИ) - Страница 45

— Слушай, — я наконец отважился обратиться к Сэцуко. — А где будет Рэви?

— А я и не знаю, где она будет, — ответила Сэцуко.

— В этом особенность нашей императрицы, — вмешалась Сигурни. — С ней никогда не быввет охраны. Она не пытается подчеркнуть свою важность помпезными парадами и фанфарами. С народом тоже не контактирует, сбрасывая эту работу на чиновников.

— Она будет там точно, — подхватила Азуми. — Обычно она гуляет в толпе….

— А хоть кто-нибудь из присутствующих её видел? — скептически поинтересовался я, предположив, что мне перессказали городскую легенду. — Хотя бы раз?

— Откуда? — хмыкнула Сэцуко. — Азуми и Сигурни со второго уровня. На третьем уровне им трудно оказаться даже гипотетически. А я так много работала, что мне было не до фестивалей.

— Мне друзья рассказывали, — надула губы Азуми. — Они-то врать не будут.

— Понятно, — я и облегчение почувствовал, и расстроился. — Городская легенда, значит.

— Никакая это не легенда, — настаивала Азуми. — Вот увидишь.

В парке было шумно. Народ съехался в него с третьего и четвертого уровня, чтобы отпраздновать единственный в году фестиваль, посвящённый Мировой Кормилице — Луне. На женщинах пестрели нарядные праздничные кимоно, да и мужчины не отказывали себе в ярких нарядах, чтобы не портить никому настроение тканями мрачных оттенков.

Свет приглушили намеренно, чтобы создать ощущение позднего вечера и сделать лунный свет ярче. Над торговыми лавками тускло светились бумажные фонари бомбори, а убранство прилавков освещалось маленькими андонами с именами продавцов. Пахло сахарной ватой, перекочевавшей в Японию с северных материков, чувствовался аромат солёного арахиса и жаренной рыбы.

Торговцы весело зазывали проголодавшихся гуляк, с улыбкой протягивали детям сладости, а взрослым наливали чего покрепче: пиво или сакэ. Где-то в середине парка, у Древа жизни, ухала попсовая музыка. Лучи прожекторов мерцали, рогами упирались в небо, двигались в такт мелодии. Когда музыканты отыгрывали последнюю партию, слышался визг восторженной толпы и шум аплодисментов.

Перед открытием защитных шлюзов людей хотели как следует накормить и развеселить, хотя они и так были весёлыми. Каждому, кто успеет подставить платёжные часы под лунный свет, полагалась ежегодная премия в размере двух стандартных уровней заряда — тобишь зарплат. Я относился к этому с лёгкой иронией и безразличием, но любовь людей к люменам теперь стала ясна. Даже мне с моими силами было не обойтись без полного пауэр-банка.

В тёмном небосводе шумно вспыхнули яркие бутоны фейрверков; Сигурни восторженно смотрела на них, приоткрыв от удивления рот. В её глазах отразились разноцветные огоньки, и она выглядела как никогда счастливой. Азуми появилась из толпы, и раздала всем нам по бумажному рожку, наполненному солёным арахисом.

— Даешь, — хмыкнул Горо, закинув в рот жмень орешков. — Там такие очередяки….

— Уметь надо, — подмигнула Азуми. — А пойдёмте концерт смотреть! Там так весело!

— Пойдём? — Горо с улыбкой взглянул на Сигурни, попытавшись обнять её за плечо.

Она с трудом выскользнула из объятий и сказала:

— Если Макото пойдёт, то и я пойду.

— Идите вчетвером, — сказал я. — Мне нужно побродить по парку.

— Сдалась тебе эта Рэви, — ревниво произнесла Сэцуко и прислонилась ко мне бедром, оголившимся в разрезе платья. — У тебя есть я. Мало, что ли?

Азуми и Сигурни синхронно покраснели. Лишь Горо никак не отреагировал. Отсутствие внимания Сигурни его расстроило, похоже.

— Не в этом дело, — отмахнулся я. — Я вас отыщу, чуть позже.

— Ну как хочешь, — подмигнула Сэцуко. — Мы поближе к сцене будем. Там ищи.

— Ладно, — сказал я, и скрылся в толпе.

Перед взором мелькали лица: довольные, удовлетворённые, в редких случаях мрачные и озлобленные. К последним относились Боги. Они пришли сюда не праздновать. Они пришли сюда обслуживать своих хозяев — людей. Злость была обычным состоянием Бога в Японии, но в этот раз меня что-то насторожило. Что-то нехорошее. Лицами они выражали злобу, а в глазах ощущался какой-то замысел. Пугающий замысел. Нетерпение перед чем-то, перед какой-то неведомой мне возможностью.

Может просто показалось, может нет — даже Точечный анализ не мог помочь мне ощутить их намерения. Однако я твёрдо решил на всякий случай увести девчонок прочь из парка. Народу полно было, ориентироваться получалось только по звуку. Я направился к сцене через толпу, иногда сбавляя шаг и дожидаясь очередного каскада восторженных возгласов.

Вдруг кто-то толкнул меня плечом. Краем глаза я заметил золотистую кромку серебряного капюшона, и увидел прядь рыжих волос. Возмущаться не хотелось — непонятно, кто из нас оказался невнимательнее, однако не вышло устоять перед соблазном взглянуть на этого человека. И я взглянул.

Это была девушка в длинной серебристой мантии. Её выдавали узкие плечи, а так же приятный запах, обычно не свойственный мужчинам. Знакомый запах. Тот же запах, который я ощущал, когда Рэви находилась слишком близко ко мне.

Девушка сняла капюшон, и моё сердце заколотилось в груди с таким усилием, что едва не выламывало рёбра. Я увидел именно то, что ожидал увидеть: Рэви. Она глядела на меня не мрачным, скорее безразличным и даже немного опустошённым взглядом. Но в этом опустошении не было слабости, скорее наоборот, что-то невероятно мощное и недвижимое, будто огромная скала.

Она отрастила волосы — они стали намного длиннее. Две пряди у висков были обмотаны странными белыми лентами, почему-то напомнившими мне марлевые бинты. Лицо ее ничуть не изменилось, и осталось таким, каким я видел его в последний раз. Красивым. Настолько красивым, что сладко и неуместно заныло в животе. Я едва смог вернуть над собой контроль, едва смог не удивиться, не отвесить челюсть и не расширить глаза.

Хотелось сказать: «Простите», но я молчал, чтобы не выдать дрожь в голосе. И как же, как же я намеревался её убить, если млел перед ней как неуклюжая выпускница на выпускном вечере? Чёрт бы её побрал! Я — архимаг десятой ступени, я ничуть не слабее её, и я получу ответы на свои вопросы. Я заставлю её заплатить за предательство и три тысячи лет мучений, случившихся по её вине.

Но что-то одёрнуло меня от решительных действий, шепнув из глубин разума: «Не стоит, если хочешь жить. Пока рано.»

— Прощу прощения, господин Симура, — она заговорила первой, и у меня сердце ушло в пятки. Голос у неё тоже был как и всегда, звонкий. Правда совсем не весёлый, полный стальной решительности. — Я задумалась.

— Н-ничего, Ваша Смертность, — рефлекторно выдал я. Вот жеж чёрт. Прежний владелец тела был как следует выдрессирован в общении с Императорскими особами. — Простите и мою невнимательность.

— Вас зовут Макото? — она взглянула на меня. Я ощутил себя словно придавленным бетонной плитой. Её глаза источали невероятную силу. Причем, совсем не удавалось почувствовать её ауру, потому что ауры не было. Для меня уровень мощности Рэви был неизвестен, хотя он был, но не поддавался Точечному анализу. — Что с вами? — Она вырвала меня из размышлений.

— Да, простите. Меня зовут Макото, Ваша Смертность, — учтиво ответил я.

— Так звали моего первого и последнего ученика, — она внезапно улыбнулась, но улыбка лишь оттеняла тоску в её душе. — Удивительное совпадение.

— Людей с моим именем немало, — сказал я.

— Но вы первый из них, кого я встретила, — сказала Рэви.

Я чего угодно ожидал от этой встречи. Ожидал увидеть Рэви злобной, ожидал увидеть её жестокой, ожидал увидеть беспощадной, кровожадной. Никак не грустной. Захотелось раскрыть свою личность. Захотелось спросить, почему она меня убила. Захотелось сломать ей шею.

— Прогуляемся? — внезапно спросила она. Я и удивиться не успел, как она протянула мне ладонь и произнесла: — Предложите даме руку, господин Симура.

Я автоматически выставил локоть, сглотнул, и она взяла меня под руку, будто кавалера. Ладони у неё были теплыми, казались мягкими, будто бархат.