Кровавая битва Богов (СИ) - Страница 3

«Мертвые звезды» раскрутились до невероятной скорости, внешне став напоминать черный диск.

— Учитель Рэви, что вы делаете! Мы же умрем! — испуганно крикнул я, но она и ухом не повела. — Прекратите!

Ударная волна страшной силы обрушилась на лес будто лавина. Она снесла деревья, как бульдозер вырвала ели с корнями и понесла прочь, по дороге раздирая землю в клочья. Тучи размело по сторонам, глаза мои заслезились от яркого света «Мёртвых звёзд», меня ослепило. Послышались крики, стоны. Боли я не почувствовал, хотя по идее должен был. Ощущался только липкий страх, сковавший моё тело холодным потом.

Лишь я, из-за шока, не мог издавать звуки.

Не знаю, умер я или нет.

Ощущение жизни было, но мощь взрыва «Мёртвых звезд», похоже, стерла меня из реальности. Нам рассказывали в школе, как душа человека чувствовала Лимб. Это густая беспросветная тьма, больше походившая на тяжелые океанские глубины. Говаривали, что если бросить в Лимб человека, тело его будет расплющено огромной силы давлением, но меня, почему-то, не убило.

Темнота Лимба переваривала меня, больно обжигала кожу и пыталась обглодать до самых костей. Я, не помня себя от ужаса и боли, выскользнул из тьмы, будто из дьявольского лона, и свалился на жесткую землю поля Илларана, утонув в коричневых стеблях мертвой пшеницы.

Дрожь пробирала меня от макушки до пят, но душа мучилась сильней. Я оказался в такой стадии первобытного страха, в такой леденящей растерянности, что сигналы собственного тела перестали что-то значить. Я мог лишь по-детски рыдать, мог лишь смотреть на ободранные до крови ладони и проворачивать перед мысленным взором момент, когда учитель самым мощным заклинанием в мире изгнал меня в небытие. В место, откуда нет выхода. В место, где ждет либо верная смерть, либо вечное одиночество.

На фоне пасмурного неба летели десятки тысяч душ усопших. Они на радостях, испытывая блаженство, стремились в новые миры, к бесконечно далекой руке Наири, которая подарит им новую жизнь. Лишь когда в голове стрельнула мысль: «надо выбираться!», я вскочил, помчался за душами, и, сбивая ноги, пытался привлечь хоть чье-то внимание.

— Подождите! — умолял я сквозь слезы. — Прошу вас! Подождите! Заберите меня с собой! Пожалуйста! Не бросайте меня здесь!

Но я никому не был нужен. Ни учителю, ни душам, ни Наири, которая точно меня не заметит. Я был душой, душу прикрывало тело, а Наири не видела плоти. Меньше всего хотелось упасть на колени от бессилия, но мышцы жгло от усталости, бежать больше было некуда, потому мне ничего не осталось. Я рухнул на колени, раздробив комья сухой земли. Острые стебли травы кололи кожу, пшеница колыхалась на ветру и царапала плечи.

Хотелось закричать, но ясно было, что крик не найдет своего слушателя. В первые дни я много думал: «За что Рэви со мной так обошлась? Почему? Что плохого я ей сделал? Как Рэви на которую я молился, которой подражал, нашла в себе силы пойти на такую подлость? Что стало с моими друзьями, что с ними теперь будет?»

Страшно, когда некому высказаться. Страшно осознавать, что ядовитые чувства, разъедающие тебя изнутри, никуда не пропадут и останутся с тобой навечно.

К сожалению или к счастью, на Илларановом поле я оказался не совсем один. Жуткая тварь размером с собаку, решившая полакомиться мной, стала первой, кто ощутил мою ненависть. Магия — колкая штука, как и правда, потому тысячи белесых игл заклятия «Скрытой истины» пришлись чудовищу не по вкусу. Тварь разорвало как тряпичную куклу. Я впервые увидел разбрызганную по пшенице кровь и внутренние органы, утопшие в кровавой луже.

Сперва меня вырвало, но потом захотелось убить ещё раз.

Благо, чудовищ становилось больше, потому было на ком выместить ярость.

Я отправился странствовать по бескрайности Илларана, по пути сражаясь с такими тварями и вытягивая из глубин подсознания такие демонические заклинания, что волосы на руках дыбом становились.

Спустя пятьдесят лет я разучился плакать, а спустя два тысячилетия во мне не осталось ничего кроме ненависти и стиснутых от гнева зубов. Честно, хотелось испытать голод или жажду, чтобы хоть как-то притупить гадкие чувства в душе. Моему вполне материальному телу не требовалась материальная поддержка — я не ел и не пил.

Правда, из-за отсутствия воды не было возможности посмотреть на себя, увидеть свое отражение. Можно, конечно, наколдовать зеркало, да вот только какой в этом смысл? Убедиться, что я не растерял человеческий облик? Ну, предположим, я отрастил огромные крылья, изогнутые к низу рога и копыта. И что с того? Отлично помню день, когда вымахал до десяти метров в высоту, а колени вдруг вывернуло наизнанку так, что я чуть от боли не обмочился, но это оказалось безумным сном наяву.

У меня ехала крыша, спасала только возможность мыслить и сражаться.

К тридцати годам, когда в разуме рассеялась пелена юношеского максимализма, стало ясно, что именно тянуло меня к Рэви. Это была не банальная привязанность учителя к ученику. Будучи мальчишкой, я постоянно хвастался перед Рензо и остальными, как мне удалось отрезать прядь ее волос, удалось подержаться с ней за руку или чмокнуть в щеку. Ох, как же они мне завидовали, хоть и кривились от отвращения, приговаривая: «ну и гадость!». То, что было очевидно для них с самого начала, теперь стало очевидным для меня. Я был не просто к ней привязан. Я любил Рэви. И любил не так, как любят маму или папу.

За монолитным характером и непревзойденной мощью сильнейшего мага на планете я видел красивую женщину. Женщину, которая подпустила меня к себе гораздо ближе и которая неосознанно очаровала меня так же, как любая ведьма постарше очаровывала бестолковых малолетних чародеев.

Правда в их случае развязка была не такой трагичной, как у меня.

Наверняка Акихико и Рензо тоже любили, любили тайком и кого-нибудь не по возрасту.

Интересно, что с ними стало? Столько лет прошло. Влюбились, завели семьи, дожили до глубокой старости и умерли.

Тяжело было взрослеть в чужом мире, особенно без того, что было у каждого волшебника: детей, матери с отцом, друзей и работы. Факты об устройстве общества, о нашем мировоззрении, о нашем поведении как бы всплывали из подсознания, магическим образом. Ну, это магия и была. Так любой волшебник взрослел самостоятельно, избавляя родителей от необходимости объяснять лично.

Вся моя жизнь на полях Илларана была пронизана болью, пропитана запахом гнили, но меня не никогда оставлял вопрос: «Почему Рэви предала меня? За что вынудила миролюбивого ребенка стать убийцей, бесконечно жаждущим крови?». Не было ни дня, когда я об этом не думал, так что месть и поиск ответа стали для меня единственным смыслом, не позволившим окончательно сойти с ума.

Больше не осталось тварей, способных мне противостоять, и вот когда личная гвардия Наири полностью исчезла, Богиня, наконец, обратила на меня внимание. Дух мой стал источать магию такой мощи, что это не могло не броситься в глаза.

— Кто ты? — послышался ее звонкий голос у меня в голове. Неожиданно низкий голос, приятный, как у девочки. — Я не видела тебя раньше.

— Изгнанный собственным учителем, — я оскалил зубы и выдохнул сквозь них струи горячего пара. — Обреченный на вечную жизнь в одиночестве. Здесь больше не осталось тварей, которых можно убить. Верни меня домой.

— Прости, Изгнанный, но я не могу этого допустить, а даже если бы хотела, то ты ушел слишком далеко от лона своего мира.

— Играешься со мной? — рявкнул я, сверкнув в небо свирепым взглядом. — Тебе хочется, чтобы я страдал дальше?

— Нет. Я знаю о причинах твоей боли, знаю, почему тебя изгнали. Я вижу твою душу. Но Богам запрещено раскрывать тайны бытия. Тебе предстоит самому добраться домой и найти правду. Так…. Куда бы тебя деть? О! Нашла.

Я оказался в холодной флюоресцирующей жидкости, в воде, если угодно, да вот только больно густой она была, словно желе. Передо мной ослепительно светился стеклянный прямоугольник крышки.