Кровь нуар - Страница 8

Я набрала воздуху, выдохнула.

— Сколько времени тебе нужно будет там пробыть?

— Не знаю, но не меньше пары дней.

— Сама не знаю, как у меня язык поворачивается сказать такое, но если я тебе нужна, то я поеду.

— Ты серьезно? — вытаращился на меня Джейсон.

— Разве похоже, что я шучу?

— Да нет, — сказал он, садясь на пятки. Простыня была у него за спиной, так что не слишком он был прикрыт. И хотя только что мы занимались сексом, я поймала себя на том, что мне на него неловко смотреть. Иногда мои тараканы даже меня удивляют, — Но одолжение колоссальное.

— Это точно. Будешь мне обязан по гроб жизни.

У него по лицу пробежало выражение, которого я не уловила. И он посмотрел на меня так эмоционально, что мне снова стало неловко. Я заставила себя смотреть ему в глаза.

— Ты и правда готова для меня такое сделать? Глупейший поступок из дешевой комедии? На самом деле?

Мне все же пришлось отвернуться от этой пронзительной синевы в его глазах.

— Да, Джейсон. На самом деле.

— Но ты понимаешь, что придется лететь самолетом?

— Блин! — воскликнула я с досадой. — За это ты мне еще больше будешь должен.

— Но ты все равно согласна, хотя боишься летать?

Мрачно сложив руки под грудью, я буркнула:

— Я же сказала, что согласна. Сколько времени лететь?

Он с размаху сел возле меня, и от радости на его лице я почувствовала себя не такой уж все-таки дурой.

— Я знаю, что ты не любишь меня так, как любишь Натэниела или еще кого-нибудь. Но ведь я тебе тоже не безразличен, правда?

Я заглянула ему в лицо. Лицо моего давнего друга иуже год больше чем друга. И сказала единственное, что могла сказать:

— Да.

Пока еще была ночь, мы позвонили Жан-Клоду исообщили ему, что задумали его ротте de sangДжейсон и слуга-человек — то есть я. Я думала, он нам мог бы сказать, что это глупости и сказать «нет». Джейсону он работодатель и мастер, и теоретически мне он тоже мастер, хозяин. Хотя, честно говоря, этим козырем я редко разрешала ему пользоваться.

Джейсон рассказал ему наш план, потом дал мне трубку:

— Он просит тебя к телефону.

Встав с кровати, Джейсон направился в ванную. Натэниел остался со мной.

— Привет, Жан-Клод.

— Ma petite , яудивлен, что ты согласилась.

— Я тоже.

Он рассмеялся своим чудесным, осязаемым смехом, и у меня мурашки пошли по коже — не от страха. Натэниел прижался ко мне теснее, будто тоже почувствовал.

— Спасибо, что делаешь для Джейсона то, чего не могу я.

— Ты не собираешься нас отговаривать?

— Ты хочешь, чтобы я это сделал?

Я сообразила, что да, именно этого я и хочу. Теперь, дав согласие, я чувствовала себя очень неловко, почти что дурой.

— Да как-то это очень неловко выходит.

— Тебе будет трудно. Ты будешь единственной его эмоциональной поддержкой в очень травмирующей ситуации.

— Ты заговорил как психотерапевт, Жан-Клод.

— Что бы ты хотела от меня услышать?

— То, что ты на самом деле думаешь.

Он снова засмеялся, и я опустила щиты достаточно, чтобы понять: он сидит на кровати, одетый только в шелковые простыни. Мелькнули черные кудри на идеальной белизне плеч. Пришлось закрыть щиты прежде, чем я увидела полуночную синеву его глаз.

Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула, считая до десяти. Если не остеречься, связь между ним и мною может меня сильно отвлечь.

— О чем ты думаешь, та petite?

— О тебе, и стараюсь сменить тему. Где Ашер?

— Он опаздывает, но придет.

— Джейсон хочет утром уехать. Кто будет тебя питать, пока нас обоих не будет рядом?

— Всегда найдутся добровольные доноры, та petite.

Мне не понравилось, как это прозвучало. Всплыл пузырек ревности, но я тут же его придушила, чтобы он не слышался в голосе:

— Ты только не ешь ничего такого, что с тобою не согласилось.

— Ревнуешь, ma petite?

— Может быть.

— Я тоже.

— А ты с чего?

— Вы едете к родным Джейсона. Делаете совершенно ординарную вещь, очень человеческую, которая мне вовеки недоступна.

— Не поняла.

— Мои родные умерли задолго до того, как родилась ты, та petite. Я не могу представить тебе свою мать или сестру. Не могу совершенно обычным путем показать тебе родные места и своих родственников.

— Я знакома с родоначальницей твоей линии, Жан-Клод. Насколько я понимаю, Белль Морт и есть твоя родня.

— Non, та petite. Она мой мастер, или была им, но никогда не была моей родней. Она любовница и богиня, если хочешь, но это совсем не то.

— Ты завидуешь Джейсону, что у него есть живые родственники и дом, куда меня можно привезти.

—  Oui.

Лежа с телефоном возле уха, я подумала о его словах.

— Никогда не думала, что для тебя это важно.

— Я не сожалею о том, что я тот, кто я есть, та petite. Но сожалею о том, чего у меня нет. Я бы многое отдал, чтобы представить тебя своей матери и сестре.

— Не отцу, — отметила я.

— Он умер, когда я был совсем маленьким, и я его почти не помню.

Еще одна вещь, которой я не знала. Сегодня какой-то день сногсшибательных открытий о тех, кого я знала вроде бы насквозь.

— И ты огорчен, что я не возила тебя знакомить со своей семьей?

Он тихо хмыкнул:

— Да нет, я… — Он засмеялся, но не сексуально, скорее про себя. — А ведь мог бы. Мог бы почувствовать, что ты считаешь меня недостойным представления.

— Я считаю, что Бабуля Блейк выгнала бы тебя из дому святой водой и распятием. Вот что я считаю.

— Она религиозна?

— Фанатична. Мне говорили, что она молится за мою душу — из-за тебя.

— Я разделил тебя с твоей семьей, та petite?

— Нет, я уже от них отделилась, если так формулировать. Бабуля Блейк молится обо мне вообще из-за того, что я зомби поднимаю из могил. А что я сплю с нежитью — ну, так это еще один симптом моей погибели.

— Мне очень жаль, та petite. Я не знал.

Я пожала плечами, сообразила, что он не видит, и сказала:

— Ничего страшного.

— И ты едешь с Джейсоном знакомиться с его семьей. Будешь его девушкой.

— Ты ревнуешь.

— В моем голосе нет эмоций.

— Когда у тебя голос настолько лишен эмоций — значит, ты что-то скрываешь. Ты знаешь, что к Джейсону тебе ревновать не надо.

— Я не ревную в том смысле, который ты имеешь в виду.

— Объясни тогда.

Натэниел рядом со мной застыл неподвижно ислушал.

— Тебе еще нет тридцати, а ему — двадцать три.Вы оба так молоды, та petite. Вы едете в его родной город и там будете вместе так молоды. И это нечто такое, в чем я с тобой быть не могу. Я не могу быть наивным, молодым инеуверенным.

— Любое из этих трех качеств — и это был бы уже не ты. Я люблю тебя такого, как ты есть, Жан-Клод.

— По моему голосу можно было решить, что мне надо это услышать, та petite?

— Да.

Он снова засмеялся, и я прижалась к Натэниелу, ощутив осязаемость этого смеха.

— У меня какое-то противоречивое чувство. Джейсон — мой ротте de sang и для меня бесценен. То, чтомой слуга-человек так нежно о нем заботится — этопрекрасно. Другие вампиры будут считать меня очень добрым мастером, но я знаю, что ты это делаешь потому, что он у тебя вызывает нежные чувства. Он молод, красив и обаятелен.

— Не может быть, чтобы у тебя на этом месте был комплекс.

— Почему?

— Потому что ты прекрасен, восхитителен в постели. И я тебя люблю.

— Но Джейсон может быть для тебя тем, чем я не могу, та petite.

— Чем же это?

— Смертным. Он может впустить тебя в юность своей жизни. Может предложить тебе неразбериху собственной семьи. Может тебе показать, где он вырос, представить тебя тем, кто знал его ребенком. Все, кому могу представить тебя я, знали меня уже вампиром, а не смертным.

— Мне кажется, это твои тараканы, Жан-Клод, а не мои. Я лично не слишком предвкушаю путешествие по волнам памяти с Джейсоном и его папашу с кулаками.