Кровь, которую мы жаждем. Часть 2 (ЛП) - Страница 2

— Перестань вести себя так, будто я тебе чертовски важна, — я смотрю на него, встречаясь с его темными глазами. — Я подруга Брайар. Ты делаешь это только ради ее блага, и, честно говоря, я не нуждаюсь в твоей защите. Помнишь, что случилось в прошлый раз, когда ты сказал мне, что я буду в безопасности? Я чуть не умерла.

На этот раз я все же вырвала руку из его хватки, возможно, потому что он позволил мне, но в любом случае я свободна от его контроля. Никогда не говорила с ним так. Я вообще никогда ни с кем так не разговаривала.

Но я не жалею об этом. Не сейчас, когда вся эта горечь поглотила каждую унцию доброты, которая когда-то жила во мне.

— Отлично, — он усмехается, засовывая руки в пиджак. — Тогда как насчет этого? Если ты сделаешь что-нибудь чертовски глупое на этих похоронах и подвергнешь Брайар риску, я покажу тебе, как мало меня волнует то, что с тобой происходит.

Я ждала, что он ужалит, зная, что смогу дразнить Алистера Колдуэлла только до тех пор, пока он не огрызнется в ответ.

Укус его слов оказался не таким сильным, как я ожидала. Вероятно, причина в оцепенении, а может быть, в том, что я с самого начала знала, что таковы наши взаимоотношения.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Снег начинает падать сильным шквалом, и я наблюдаю, как гости запрыгивают в свои машины в поисках тепла. Шоу подошло к концу, и лишь несколько человек остались на кладбище семьи Пирсон.

— Пришли, — Алистер вскидывает голову справа от нас, и я внимательно слежу за направлением и вижу федеральных агентов, которые подходили к нам в закусочной Тилли несколько недель назад. Двигаясь синхронно друг с другом, они приближаются к нам.

— Надеюсь, они не пытаются слиться с толпой.

— Они хотят, чтобы мы знали, что они здесь. Это тактика запугивания, чтобы мы знали, что они следят за нами.

Одетт Маршалл засунула руки в карманы и приветливо улыбнулась, шагнув ко мне. Мужчина, которого она представила как Геррика, поглаживает ее по плечу, кивая Алистеру в знак молчаливого признания.

— Мы хотели заехать и выразить наши соболезнования в связи с вашей утратой, — говорит она так непринужденно, с напускной искренностью, а у меня было достаточно фальшивых эмоциональных проявлений, чтобы хватило на всю жизнь.

Я не в настроении играть в доброту, особенно с ними.

Ни Алистер, ни я ничего не сказали в ответ на ее заявление. Мы просто смотрим в пустоту, ожидая, когда она перейдет к тому, что она приготовила.

— Послушайте, — говорит она, — все, что мы хотим сделать, это помочь. Я знаю, что сейчас вы этого не видите, но мы просто хотим, чтобы те, кто ответственен за эти преступления, заплатили за них.

— Вам следует обратиться за помощью к кому-нибудь другому, — съязвила я. Может быть, это укус холода или жало потери, но я чувствую себя как оголенный нерв. Каждый шепот воздуха, проходящий через меня, посылает мучительный разряд боли по моему телу.

— Это твой способ сказать мне, что ты знаешь больше информации, чем даешь, и хочешь, чтобы я перестала лезть не в свое дело?

— Нет, — говорю я. — Если бы я это имела в виду, я бы так и сказала.

Одетт ухмыляется, сворачивая губы вместе, когда она кивает.

— Если вы планируете допрашивать нас на похоронах, то это не только дерьмовый момент, но и наш адвокат этого не оценит, — Алистер обхватывает рукой мое плечо. — Мы рассказали вам все, что знаем.

И это правда.

Когда эти двое появились в доме на Пирсон Пойнт и обнаружили нас там, они быстро потребовали нашего присутствия в офисе.

Я была безэмоциональна, практически молчала, едва осознавая, что отец Рука Ван Дорена оплатил счет за адвоката, который сказал большую часть за меня. Приятный джентльмен, который ясно дал понять, что если детективы или кто-то другой со значком попытается поговорить с нами без него, они об этом пожалеют.

— Я как-то сомневаюсь в этом, — Геррик заговорил впервые. — Ваша преданность станет вашей гибелью, а убийца даже не заслуживает этого. Тэтчер…

— Не произносите его гребаное имя, — огрызаюсь я, делая шаг в их сторону, не боясь последствий. Что мне остается терять? — Вы не имеете права произносить его имя.

Мои руки скручиваются в тугие кулаки, пальцы сжимают материал по бокам платья. Я чувствую, как рука Алистера сжимает мою руку, не от злости или комментария Геррика, а чтобы удержать меня от поступка, о котором я могу пожалеть.

Например, задушить этого урода голыми руками. Но ни в одной вселенной я не чувствую угрызений совести по отношению к этому ублюдку.

— Следи за собой, девочка.

Я подхожу чуть ближе, тячу пальцем, не боясь его роста и пустого выражения лица.

— Похоже, у вас немного смещены приоритеты, если вы относитесь к нему скорее как к подозреваемому, а не как к пропавшему без вести человеку.

Эти слова эхом отдаются внутри, отскакивая от стенок моей пустой груди. Возможно, именно это причиняет наибольшую боль — не знать, жив он или мертв. Если этот убийца-подражатель использует его как рычаг давления на Гало или уже выбросил его тело в океан как корм для рыб.

Я не знаю, где он.

Я не могу его найти. Никто из нас не может.

— Пока я не найду его тело, Тэтчер Пирсон — наш подозреваемый номер один в убийстве этих девочек и Мэй Пирсон. Я бы свыкся с этим сейчас, так что будет не так сложно пополнять его бухгалтерские книги, когда я засажу его задницу в тюрьму.

— Насколько же ты тупой? — я возражаю. — Найти самую легкую мишень и обвинить его в убийстве? Найди какие-нибудь доказательства, кроме своего эго, придурок.

Мой живот скручивается, руки сгибаются по бокам. Яркий образ потрошения Герика Найта с зажимом в волосах становится все более привлекательным с каждой секундой. Металлический привкус во рту трудно проглотить, и я знаю, что мой самоконтроль не такой крепкий, как у Тэтчера.

В этом и заключался смысл его обучения. Как контролировать себя, чтобы не делать того, что я отчаянно хочу сделать прямо сейчас.

Эти бесполезные копы охотятся на Тэтчера за преступление, которого он не совершал, вместо того, чтобы искать его. Они не понимают, что он никогда бы не убил Мэй, что ни в одной из смертей этих девушек нет его вины.

Они ожидают, что я поверю, что они здесь, чтобы помочь, когда все, что они сделали, это распяли тех, кто рядом со мной, не имея никаких доказательств?

— Я уважаю твое желание защитить своего друга. Ему повезло, что у него есть такая девушка, как ты, — Одетт вмешалась, ее тон был не иначе как снисходительным. — Но, если я узнаю, что вы в курссе, где он или каков его следующий шаг, я обвиню вас всех в укрывательстве беглеца. Вы пойдете по верному пути в тюрьму.

— Здесь все в порядке? — рука Рука появляется на плече Алистера, и на его бледном лице появляется принужденная улыбка.

Напряжение настолько велико, что почти душит меня, тяжелый смог давит на легкие.

Я чувствую, как мои друзья останавливаются рядом со мной. Рука Брайар обхватывает мою и сжимает ее, но не могу заставить себя ответить тем же. Не тогда, когда я чувствую себя такой. Усталой. Настолько опустошенной, что не могу заставить себя быть рядом с кем-то, даже с собой.

И она, и Сэйдж слишком стараются, отчаянно пытаются помочь мне, но я слишком далеко зашла. Слишком уединилась в темноте, чтобы даже увидеть их руки, тянущиеся ко мне. Я превратилась в это темное пятно внутри себя, позволив ему захватить меня.

— Отлично, — говорит Алистер сквозь стиснутые зубы. — Мы как раз уходили.

Оба детектива смотрят на нас, выстроившихся в ряд, окидывая каждого внимательным взглядом. Это похоже на начало очередной битвы в этой бесконечной войне. Линия, проведенная на белом снегу перед нами, рисует четкую картину того, на чьей стороне мы все стоим.

Я уверена, что Одетт и Герик считают, что они стоят на правильной стороне закона. Что они делают добро, находясь здесь.

Но если вы не на нашей стороне, независимо от причины, значит, вы против нас.