Кровь и почва - Страница 49

— Собирайся-ка, радость моя. Нам в темпе вальса минут двадцать топать до станции пригородного поезда.

Оглядел Элику. Одета она для Москвы вроде даже нормально. Желтые ботинки с высокой шнуровкой, почти до колен. Краповые галифе. Крытая серым сукном бекеша несколько странного покроя и шапка каракулевая похожая на кубанку. Тоже серая. Ремень кожаный в коричневу. Ранец необычный разве, но мало что кто носит… В московской толпе и не такие оригиналы встречаются. Разве что убрал я её белые волосы полностью под шапку. Слишком они выбиваться будут из толпы. Внимание привлекать не стоит.

А двухгодовалого ребенка можно в наше время одевать, как хочешь. Насколько фантазии хватит.

Сам я кроме такой же серой бекеши с черной каракулевой опушкой весь в том, в чем из нашего мира провалился: лётная камуфла, сапоги юфтевые и свитер грубой домашней вязки. Шапка только черной смушки с лаковым козырьком от зимней униформы воздухоплавателя. Кокарду имперскую снять и готов.

Ранец — близнец торбы жены. Привет от Эллпэ. Спасибо тебе, добрый человек за всё.

Долго думал, не избавиться ли мне от френча с орденами и вообще от имперских бумаг в ранце. Но решил оставить на память. Родным доказать что не мог я им весточку подать.

— Так… поели? Всем пописать, потом будет и некогда и негде. Ничему не удивляться и больших глаз не делать. Хочешь что-нибудь спросить — спроси тихо на ушко. Шепотом. Рецкого языка тут никто не знает. Так что не стоит привлекать к себе лишнего внимания, — выдал я инструкцию.

Дождался окончания процедур окропления семьей лесного снега и взял сына на руки.

— Пошли, помолясь.

Жена послушно поплелась за мной, проваливаясь в намерзший наст. Остановилась. Спросила с надеждой.

— А ушедших богов мы увидим?

Я лишь рассмеялся в ответ.

— Не вижу ничего смешного в моем вопросе, — обиделась Элика.

— Нет их в нашем мире здесь. Если и были то транзитом проехали. Задокументировано разве, что некий "Сын Божий" посещал нас две тысячи лет назад. Но люди его не приняли и казнили жестоко. Распяли на древе. С тех пор на нашей Земле богов нет — одни религии.

— Жаль, — вздохнула жена. — Пошли тогда. Некрасиво тут у вас.

Сам знаю, что по сравнению с Рецией Подмосковье красотами не блещет, блекло все, но меня задело. Не ожидал от себя такого географического патриотизма.

Вскоре наш путь пересекли натоптанные в лесу широкие дорожки и через пятнадцать минут между деревьями проглянули высокие многоэтажные дома бежевого кирпича. Потом лес расступился, и стала видна железная дорога с гудящей на ней оранжевой электричкой и сближающееся к ней Волоколамское шоссе полное машин спешащих в обе стороны по три ряда. Через шоссе за оградой старого парка виднелись крыши старого Красногорска.

В ясном небе висел над шоссе, грохоча лопастями, "гаишный" вертолет. "Ментокрылый муссоршмит".

— Это и есть мир ушедших богов? — спросила Элика, казалось совсем не ошарашенная раскинувшейся картиной.

Мне показалось, что мой мир моей жене не понравился.

— Какой есть. — Отвечаю. — Не знаю как там насчет богов, но это точно похоже на мой мир. Где живут мои родители и остальные родственники. Только до них придется долго добираться. Настройся на тяжелый день.

— Когда с тобой было легко, — подколола меня жена.

На станции "Павшино", памятуя, что именно на этом перегоне контролеры любят ловить "зайцев" купил два билета до станции "Тушино".

В переполненный вагон заходить не стали. Отстоялись в тамбуре. Благо недолго.

Контролеров на этот раз бог отвел, так что зря я на билеты тратился.

На входе в метро, пока стояли в очереди за магнитными билетами, Элика не удержалась и спросила.

— Что это? — и повела головой, как бы оглядываясь вокруг.

Несмотря на рабочие время в метро ломилась плотная толпа.

Обратно наружу народа выскакивало не меньше.

— Железная дорога, только под землей. Под всем городом, — попытался я ее успокоить. — Метро называется.

— Долго нам на ней ехать?

— Долго. Причем с пересадкой. Но поверху мы и до завтрашнего дня не доберемся. В Москве метро самый быстрый транспорт.

— Поцелуй меня, чтобы хватило на всё терпения, — попросила жена и, получив испрашиваемое пошла по лестнице вниз. Посмотрела, как окружающие управляются с билетами, и, поступив также, смело прошла турникет и встала, ожидая меня, который проходил за ней с сыном на руках.

Полицейский сержант, флиртовавший на подземной станции симпатичную полиционершу, даже не посмотрел в нашу сторону. Его напарнице тем более было не до чего. Судя по её лицу, она решала самый важный вопрос в своей жизни: "дать или не дать?"

А у Элики новое развлечение — эскалатор. Лесенка-чудесенка. Как маленькая, ей богу, еле оторвал. А вот подземные дворцы — творения Лазаря Кагановича она восприняла как должное. Наше счастье, что не попали мы в метро в "час пик" и проехали с относительным комфортом. Часть пути даже сидя.

Кавказцев в Москве стало больше, впрочем, как и таджиков и даже негров. Пытались некоторые горячие товарищи подкатывать к Элике в наглую, но инстинкт самосохранения у детей гор работает отлично. Разок, заглянув в мои глаза, и прочитав в них, что я за свою женщину буду их резать прямо здесь наградным кортиком и прямо сейчас, резко меняли курс. Некоторые даже с извинениями. Однако вылез я из метро я весь на измене и мокрый как мышь.

Наше счастье, что автобус на Воротынск — старый разболтанный незнамо как доживший до сегодняшнего дня украинский ЛАЗ, доканчивающий свой век на этой трассе, уже стоял у метро "Теплый стан" и водитель сам торговал билетами. Кавказцев вокруг не было и к жене никто не приставал, а то бы я точно кого-нибудь особо борзого зарезал. И это было бы не айс — оставлять Элику один на один с этим негостеприимным миром. Без знания языка к тому же.

Тронулись, пересекли МКАД, протырились в пробке по шоссе между "Икеей" и строительным рынком и дальше поехали свободней. До Внуково вообще как на автобане.

Я облегченно выдохнул сквозь зубы, глядя на чахлый лесок по обочинам шоссе и на самолеты, что низко над нами с ревом двигателей заходили на посадку во Внуково.

Ничего уже не хотелось, но пришлось отвечать на вопросы, возникшие у жены. Теперь это было относительно безопасно. Впрочем, вскоре она заснула, откинувшись на высокую спинку сидения. День был уж больно длинный и утомительный.

А вот Митя глазел по сторонам с интересом и любопытством.

— Смотри, парень, где жить придется. Где русским станешь, — с теплом прошептал я ему на ухо. — Смотри на Русь.

Дальнобойщики, подобравшие нас на окраине Воротынска, скорее всего из жалости к нашему маленькому сыну, высадили нас на повороте к ППД[24] вертолетного полка, куда вело двухполосное асфальтовое шоссе, уже потрескавшееся и в частых заплатах, и дальше погнали куда-то свой носатый американский грузовик.

За полком родной хутор Кобчиков. Нам туда.

Пока шли в сторону полка, Элика вываливала на меня свои впечатления, потом выдала. Вполне категорично.

— Дурак ты, Савва, ты и в моем мире хотел такое же безобразие устроить как здесь со всеми своими моторами, тракторами и самолетами?

Что ей ответить? Я и сам не знаю. Несло меня вверх по течению, я и не сопротивлялся. А кто бы на моем месте сопротивлялся, рубаху рвал и пуп царапал, крича: "оставьте меня лучше с кайлом в стройбате?" Вам смешно? Мне тоже.

Потом пошли деньги. Иной раз шальные и много. Кто отказывается от денег?

А деньги — они такая сволочь, что с определенного количества заставляют тебя самого бежать за ними туда, куда им хочется. Им, а не тебе. Деньги — хороший раб, когда их мало. Когда их много они твой хозяин. Часто жестокий хозяин.

А с другой стороны и без меня рано или поздно они там свой мир сами засрут не хуже нас. Нет другого рецепта для цивилизации, двигать технический прогресс кроме как зарастать всё вокруг мусором. Культурный слой, хуле.