Кровь и крест - Страница 4

– Кто вы? Зачем стучите? Беспокоите в столь поздний час?

– Я – Альберт Савойский с учеником, – представился алхимик и махнул в сторону Конрада, – к Его светлости герцогу. Его светлость нанял меня как придворного чародея и предсказателя.

Оконце закрылось и минут через пять распахнулись маленькие ворота. Обладателем чёрных, как смоль, глаз оказался молодой горбун, одетый в коричневый балахон.

– Герцог ожидает вас, сударь, я провожу.

Алхимики вошли во внутренний двор замка, он был просторным, чистым, всё говорило о достатке хозяина: и конюшня, и колодец, витиевато обложенный камнем и украшенный скульптурами двух девушек, держащих кувшины на плечах.

Лестница, ведущая в жилые помещения, с многочисленными барельефами животных, растений, лозами винограда, поражала красотой. До гостей донеслось нежное журчание воды; Конрад пригляделся и увидел водоём, выложенный цветной смальтой[7], в который равномерно ниспадал небольшой водопад из импровизированной пасти льва, вделанной в стене. Вокруг водоёма стояли плетёные кресла; видимо, герцог и его свита любили проводить здесь время, предаваясь приятным светским беседам. Наконец гости поднялись в зал.

– Ожидайте, – распорядился горбун и удалился.

Зал выглядел богато и элегантно. Конрад обратил внимание на изящную мебель, он сроду не видывал подобной красоты. Мебель действительно была хороша, из итальянской груши, красновато-коричневого цвета, украшенная резьбой, изображавшей сцены из жизни животных; окна и стены задрапированы тёмно-синим тяжёлым шёлком. Привлекал внимание родовой герб Сполетто – золотая корона – принадлежность к королевскому дому, довлеющая над двумя скрещенными мечами на ярко-синем фоне щита, покрытого финифтью[8].

На стенах, украшенных шерстяными гобеленами, было развешано дорогое оружие: кинжалы с драгоценными рукоятками, мечи различной формы и длины, таинственно блестевшие в полумраке зала.

Едва гости успели оглядеться, как появился горбун с юным пажом, одетым в тёмно-синюю курточку с изображением герба Сполетто на груди.

– Герцог примет вас, – он указал жестом на Альберта. – А вы, – горбун небрежно кивнул Конраду, – следуйте за пажом. Он проводит вас в приготовленные покои.

Конрад послушно удалился. Альберт же последовал по длинному коридору за горбуном. Они остановились около массивной двери, освещённой факелами, прикреплёнными к стене.

– Прошу вас, входите, – горбун открыл дверь перед Альбертом.

Альберт вошёл в покои герцога, они оказались просторными и вычурно отделанными малиновым бархатом в сочетании с золотыми кистями. Бархат и кисти были везде: на пологе кровати, на креслах, подушках, занавесках, драпировке над камином.

Хозяин бархатного будуара, герцог Сполетто, человек, много повидавший в жизни, похоронивший жену, вырастивший двух дочерей и выгодно устроивший их судьбу, изрядно поседевший от постоянных забот, сидел в огромном кресле, обложенный всё теми же бархатными подушками.

– Прошу вас, Альберт, – герцог жестом пригласил гостя присесть.

Альберт послушно опустился в удобное мягкое кресло, щедро заваленное маленькими пуфиками из малинового бархата. На него сразу же навалилась дрёма, он словно опустился в сонное царство, видимо, сказалась дальняя дорога…

– Я рад, что вы приняли моё предложение, и прибыли в замок. Буду краток: мне нужна любовь графини Рамины Марицетти, я добиваюсь её вот уже два года, с тех пор как умерла моя жена. Рамина – единственная дочь графа Джакомо Марицетти, он обожает её и всячески балует. Поверьте, своей красотой Рамина сводит с ума! Конечно, я старше её почти на двадцать лет, но я богат, на здоровье не жалуюсь и могу ещё вполне иметь детей. Я просил руки Рамины у графа. Он как человек здравомыслящий прекрасно понимает, насколько я выгодная партия для его дочери, тем более что дела семейства Марицетти несколько пошатнулись. Но прекрасная Рамина увлеклась заезжим князем Берталуччи, своим кузеном. Этот проходимец появился неизвестно откуда, явно решив на ней жениться! Я справлялся через своих людей – Берталуччи разорён, единственный выход для него из сей щекотливой ситуации – выгодная женитьба. Конечно, все в округе Сиены знают о том, что он – мот и ничтожество. Но, к сожалению, Рамина не хочет ничего про это слышать, считая, что я оговариваю её возлюбленного из ревности. Поэтому я решился на крайние средства – прибегнуть к магии. Но только прошу вас: ничего устрашающего и имеющего отношение к нечистой силе, иначе я разрываю с вами договор. В случае успеха обещаю вам тысячу золотых флоринов.

Почти уснувший Альберт встрепенулся при упоминании золотых флоринов. Он приосанился и тут же самонадеянно заявил:

– Не волнуйтесь, ваша светлость, считайте, что вы уже женаты. Приступим прямо с завтрашнего дня. Я всё обдумаю и решу, с чего конкретно начать.

Рано утром на следующий день Альберт и Конрад приступили к исполнению своих магических обязанностей. Для необычных нужд им выделили помещение в западном крыле замка, где ранее находились покои герцогини и дочерей Его светлости, теперь же пришедших в запустение и уныние.

Альберт сел в кресло, явно задумавшись: с чего начать? А сделать это было необходимо, иначе прощай, тысяча вожделенных флоринов! Недолго предаваясь раздумьям, он открыл свой излюбленный трактат о талисманах, не раз выручавших его в жизни, и решил для затравки сделать для герцога, потерявшего покой, талисман любви.

Альберт не раз изготавливал подобный талисман, который пользовался огромной популярностью в Савойе, откуда он прибыл, но вот эффективность сего «магического предмета» была весьма сомнительной. Порой он срабатывал практически сразу, как только желавший приобрести любовь надевал его на шею, а порой происходили недоразумения и осложнения, как в последний раз, заставившие алхимика скоропалительно покинуть насиженное тёплое место с отлаженным ремеслом.

Альберт вздохнул, вспомнив былую сытую жизнь… И в силу живости своего характера и с верой в счастливую звезду постарался отогнать от себя печальные мысли и забыть обо всех неприятностях, постигших его в Савойе.

Сейчас ему следовало сосредоточиться. Он прекрасно понимал, что герцог – не наивные горожане, обмана и промашки не потерпит, да ещё повесит перед воротами замка, чего доброго.

«Итак, талисман любви, – Альберт в очередной раз пробежал глазами по знакомому тексту: – Девственный пергамент – не проблема. Окуривание оливковым маслом, проводится при нарастании полной луны… Хорошо, время также подходящее. Нужны кровь совы и перо из крыла ласточки. Думаю, этот вопрос мы решим… Перо у меня есть, а сову поймаем в лесу. В крайнем случае, можно попросить охотников или егерей герцога…»

Конрад с замиранием сердца следил за действиями учителя, сознавая, что вот-вот настанет тот прекрасный момент, ради которого он покинул отчий дом и проделал столь долгий путь.

Через день егерь принёс раненую сову, вернее, совёнка. Конрад посмотрел в испуганные глаза птицы, на растрёпанные серые пёрышки, на рану от стрелы и запёкшуюся вокруг неё кровь. Ему стало жаль невинное создание, которому суждено было погибнуть ради любви герцога.

«Боже! Как можно лишить жизни живое существо! – подумал юноша. – Я не смог бы и курице свернуть шею, обычно это делал жестокосердный отец…»

Альберт хладнокровно положил птицу на серебряный поднос и остро отточенным ножом, специально припасённым им для подобных нужд, рассёк маленького совёнка пополам и собрал его кровь в чашу.

Конрад держал чашу с кровью птицы в руках, старясь не смотреть на неё. Альберт догадывался о том, что происходит в душе юноши, и попытался подбодрить его:

– Что делать, любезный ученик, печальная необходимость. Иногда приходится идти на определённые жертвы, чтобы достичь результата и денег. Привыкайте, если хотите посвятить себя алхимии и магии…