Кровь Достойных (СИ) - Страница 5
Переходя от одного вопящего монстра к другому, он без жалости пресекал жизнь за жизнью: перерубал шеи, кромсал рёбра и отрубал конечности. Клинок взмывал вверх и грубо падал вниз, на хлипкие тела. В этом не было красоты или порядка, он просто рубил их, толком не целясь. Сознание, затуманенное Скверной, дало слабину, и лишь животная ярость вела его. Когда на очереди остался последний карлик, из клубящегося дыма по краю широкого круга выскочил новый враг: жуткий головастик. Он не шёл по прямой: пару раз метнулся из стороны в сторону, запутывая мужчину. После третьего прыжка монстр всё же выбросил вперёд длинные пальцы, небольшие когти рассекли воздух, но врезались в металл, а не плоть.
Заранее выхватив кинжал, боец подставил его под выпад, и, приняв удар на лезвие, перенёс вес вперёд: – Что тварь, не думала, что окажусь проворнее тебя?
Сделав шаг, что есть сил, толкнул мерзкого головастика. Со стороны казалось, что настолько маленькое существо обязано отлететь с его дороги, на деле же вышло иначе. Откатившись на пару сантиметров по дёрну, большеголовый обхватил лезвие когтями и с такой силой дёрнул мужчину на себя, что тот едва не свалился на колени.
Кое-как удержавшись на ногах, Верус в последний момент вскинул вторую руку. И зубастая пасть вцепилась в подставленный меч: дико крича, существо задрыгало конечностями, но достать человека так и не сумело. Размахнувшись от корпуса, мужчина стряхнул его с меча. Лезвие выскользнуло из зубов с громким щелчком и хрустом. Видимо, бестия таки лишилась парочки клыков, и следом последовал чмокающий звук – половина головы чудища отлетела куда-то в темноту.
Лишённое головы тело сразу же обмякло и рухнуло своему убийце под ноги. От трупа повалил густой дым, но стоило грязным клубам коснуться края сапога, как тонкая светящаяся нить у пояса запульсировала и взорвалась второй волной ветра. Магия растворилась, но вместе с тем отшвырнула всю Скверну к краю двадцатиметрового круга, центром которого выступал мечник, призвавший свою кровь на помощь.
Вот только в отличие от дыма два карлика, выбежавшие с боку, никак не отреагировали на поток. Широко раскинув ручки с острыми когтями, парочка неслась прямо на врага, а позади приходил в себя поваленный и ослеплённый монстр.
Сразу два карлика с гнилыми зубами и чёрными когтями накинулись на мужчину. Быстро орудуя двумя клинками, он успешно парировал их атаки: мечом держал врагов на расстоянии широкими взмахами, кинжалом бил точно и редко, нанося раны или сбивая ритм. Когти то и дело выбивали искры из металла подставленного клинка. Дьяволята, что есть сил, вопили. Чёрный дым всё прибывал, начав проникать в защитный круг. Медленно ползя по траве и листве, перетекая через корни, он всё ближе и ближе подступал к человеку. Вскоре Верус сражался по колено в вязкой, склизкой, холодной субстанции. Но даже так…
Меч отразил атаку одного из карликов: короткий пируэт, и кончик лезвия впился в глазницу второго. Сменив опорную ногу, воин проскочил между противниками, попутно взмахнув кинжалом. Железо устремилось к шее, но большеголовый тут же отпрянул на метр назад, в очередной раз доказывая своё проворство. Найдя опору ногам, он поднял взгляд на ненавистного человека, как вдруг что-то перекрыло обзор. Глухой хруст разнёсся по лесу, и труп карлика с кинжалом, вонзившимся в лоб, упал в чёрную слякоть. Укутанный в рваньё хитрец попросту метнул оружие, не позволив ему ускользнуть.
Второй монстр слепо молотил ручками, бросаясь туда-сюда: боль, терзающая его, застилала глаза… точнее глаз. Не дав ему времени прийти в себя, Верус взмахнул мечом. И голова скатилась с плеч под фонтан из синей жижи. По лесу прошла дрожь, густой склизкий дым вспенился, заклубился вокруг. Писк, терзающий уши, сменился утробным рыком и в промежутке между деревьями поднялся девятый вал.
– Проклятье! – бросил Верус спешно отступая, но, не забыв по пути, выдернуть кинжал из мёртвого дьяволёнка.
Чаща содрогнулась, покачнувшись, боец выкинул левую руку вперёд и опёрся на ближайшее дерево. Скосив взгляд в сторону низкого рокота, заметил, как из остатков тьмы формируется огромный курган: высотой метров в пять, доходя кромкой до верхушек некоторых деревьев, что были пониже остальных. Отработанным движением вернув кинжал в ножны, таинственный путник вновь нащупал на поясе миниатюрное кольцо. Надавив на него большим пальцем, разворошил предыдущую рану.
– Сандоузо мэ’то аима моу. Наи рой ройс! (4)
Левая рука поднялась горизонтально земле, ладонь указала на растущий дымный холм. Крови хлынуло значительно больше, чем в первый раз: пульсируя, рубиновые капли слились в линию, окружая кисть. Нить вспыхнула золотом и на ней возникла сфера размером с яйцо. В глазах потемнело, на плечи навалилась чудовищная тяжесть, мечник покачнулся, но устоял.
Тьма взбухла, пошла рябью и, наконец, лопнула: из разрыва, словно гной, выплеснулась белая туманная дымка, а сразу за ней показались рога, огромные, ветвистые рога. Медленно покачиваясь, они устремились ввысь, прямо к кронам деревьев. За ними показалась и голова: длинная узкая морда с двумя парами желтоватых глаз. Затем туловище, отдалённо напоминающее оленя с четырьмя узловатыми лапами, но намного шире и крупнее обычного.
Не дожидаясь, пока тварь вылезет окончательно, Верус активировал заклинание. Ядро вектора мигнуло, но в этот раз не было света, вместо него кровь обратилась струёй воды, тонкой, но мощной. Она устремилась вперёд, рассекая воздух: отдельные капли, не удержавшиеся в потоке и разлетевшиеся в стороны, прошили ветви насквозь, а врезавшиеся в стволы деревьев, вырвали крупные щепки.
Струя впилась в голову рогатого монстра, всё его тело покрывала липкая белёсая жижа, резко контрастирующая с чёрными клубами дыма: она стекала по бокам, просачивалась из глазниц и пасти, бурлила и лилась на землю. Дым отступал от неё, словно сдуваемый ветром, чудовище два с половиной метра в холке вышло из Скверны, наперекор воде, бьющей в его голову. Поток рассёк шкуру, оголил зубы, и съехал по шее, ослабевая. Но кривая рана мгновенно наполнилась всё той же белой жижей, да и монстр вряд ли её заметил. Две пары глаз неотрывно следили за вторгшимся на его территорию мясом в рваных шкурах.
Корни и трава под корявыми копытами мгновенно сгнивали, растекаясь не то грязью, не то прахом на землю. Листва, окружающая рога, желтела и опадала. Вскоре поражённый Нигмой олень оказался усеян умирающими листьями. Удивительно, но со стороны это выглядело красиво: огромное животное, медленно ступающее через лес, среди падающих листьев. Но мужчине было совсем не до этого, его заклинание не сработало. Точнее сработало, но слишком слабо и это было ещё хуже.
В такт шагам искажённого оленя, мужчина отступал назад. Нужно срочно придумать новый план. Как же он так вляпался?! Недооценил влияние Нигмы? Стоило догадаться, увидев разодранного оленя на входе, прислушаться к предупреждению, Боги и Твари! Сколько было лесных старичков? Пять? Семь? Неопределённо цокнув языком, Верус сделал последний шаг назад и замер, приготовившись: ноги чуть согнуты в коленях, мышцы напряжены. Он готов!
Проклятый Нигмой олень задрал голову и заревел, резкий вибрирующий звук резанул по ушам. Этот вой не был похож на голос лесных хищников или предупреждающие крики их жертв. Звук, изрыгаемый бестией, противоестественно напоминал колокольный звон церквей Вечной Шестерки, только перевёрнутый, обращённый не во славу Богов, а им на погибель. Борясь с головокружением, воин пару раз мотнул головой, стараясь сопротивляться чудовищному звуку, но это ничуть не помогло. Тогда он прикусил губу, и вечно незаживающий шрам окрасился кровью, капли взмыли вверх, сознание очистилось:
– Ну, же... Давай! – прорычал человек, покрепче стискивая эфес меча. – Давай, нападай!..
Громадное чудище словно ожидало приглашения, резко бросилось вперёд, размахивая рогами. В ответ Верус стремительно сместился вправо и, оттолкнувшись ногами, перешёл в кувырок. Оказавшись сбоку от наступающего противника, воспользовался мечом: коротко замахнувшись, направил лезвие меж его рёбер, но сталь лишь печально звякнула о вовремя подставленные рога. Клинок задрожал от отдачи, едва не выскользнув из крепко сжимающей его руки, бойцу пришлось спешно отступать, а прокажённый олень уже развернулся и вновь ринулся вперёд, на этот раз, встав на дыбы и высоко задрав ноги, увенчанные крепкими хоть и корявыми копытами.