Кромка - Страница 12

Дождь усилился, и видимость ухудшилась. Тем более что близился вечер. Однако я заметил повольников, и все они были живы. Серж выглядывал из-за двери крепкого бревенчатого амбара. Кольцо и Миша стояли у стены дома невдалеке от меня, и в паре метров от них лежал еще один мертвый мутант. А Елена сидела на крыше, и, судя по выражению ее лица и тому, что лук выпадал из подрагивающих женских рук, она была испугана.

«Надо же – оказывается, она может бояться», – удивился я, а затем посмотрел туда, куда был направлен взгляд ведуньи, и разглядел на заборе нечто большое, темное, лохматое и рогатое.

«Черт! – догадался я и скомандовал себе: – Огонь!»

Бах! Бах! Бах! Ствол гладкоствольного полуавтоматического карабина, в Европе и Америке по всем классификациям проходившего как штурмовое ружье, задергался в руках. Заряды крупной картечи стали полосовать забор и сидящее на нем чудовище, которое, увидев женщину, вожделенную для него добычу, готовилось спрыгнуть во двор. Рубленый свинец влипал в бревна и корежил сухое дерево. Основной заряд на пятнадцати метрах рассеивался, но часть все же попадала в цель.

Подвывая, черт резким прыжком отпрыгнул назад, за преграду. И вслед ему полетела граната РГД, которую кинул Кольцо. За стеной раздался взрыв и снова послышался вой подраненной рогатой твари. А затем, пробивая шум дождя, послышались громкие шлепки копыт по лужам. Видимо, монстр убегал к лесу.

После этого повольники, ни один из которых больше не желал входить в испоганенную кровавой вакханалией избу Курочкиных, быстро стянулись к амбару. Здесь мы укрылись от дождя, и Миша Ковпак выдохнул:

– Блин! Снова без потерь! Вот это нам везет!

– Да, – произнес Кольцо, оглядывая своих товарищей, – пока везет. Но неизвестно, сколько этих тварей вокруг. Ваши предложения, господа повольники?

– Ночь в любом случае придется здесь провести, – отозвался Серж, – а с утра по дороге уходим на Каменец.

– Согласен, – поддержал его Миша, – нам здесь задерживаться нельзя.

Елена, которая еще не отошла от шока, отвернулась и промолчала, а меня никто и ни о чем не спрашивал.

– Решено, – подвел итог короткого совета Кольцо, – остаемся здесь на ночь. Дежурим по двое. Дверь – на запор. – Серж и Миша направились во двор, а командир положил ладонь на плечо Елены и, наклонившись к ней, полушепотом спросил: – Ты в порядке?

– Почти… – выдавила из себя женщина.

– Тогда соберись. Ночь может быть очень опасной.

– Постараюсь.

Женщина уткнулась лицом в колени, а Кольцо посмотрел на меня и сказал:

– Хорошо действовал. Глупо, конечно, но без сомнений. Это тебя и спасло. Ты понимаешь, что был на волосок от гибели?

Я согласно кивнул:

– Понимаю.

– Вот и ладно. Из тебя, кстати сказать, хороший повольник может выйти. Пойдешь ко мне в группу?

– Посмотрим. – С ответом я решил не торопиться. – Предложение заманчивое, но я еще не определился, что мне в этом мире делать. Дойдем до Каменца, там ответ дам.

– Принято.

Мы стали готовиться к наступлению дождливой и темной осенней ночи. Все шло своим чередом, но в седьмом часу в уже закрытые ворота особняка Курочкиных постучались. А затем из-за стены раздался уверенный и смешливый окрик молодого мужчины:

– Батя, открывай! Сыны с дочкой приехали, из Каменца подарки привезли!

Следом еще один мужской голос:

– Собак не слышно. Брат, что-то неладное.

Повольники, услышав голоса, рассредоточились вдоль стен, мало ли, вдруг это ловушка. Однако подвоха не было. В особняк вернулись двое сыновей Петра Курочкина и его дочь. Они ездили в главный город Каменецкого княжества за покупками: патронами, одеждой, спичками и солью.

Младших членов семейства, которое было истреблено нежитью, впустили за ворота. Парни, увидев повольников, схватились за оружие, древние, но вполне рабочие пистолеты-пулеметы МР-38, но узнали Кольцо и немного успокоились. А что было потом, можно не рассказывать, поскольку и так все понятно. Молодые люди возвращаются домой, и что же они здесь видят? Разоренное жилище, зверски убитых родственников и изнасилованную рогатой тварью мать. Это горе! Это беда! Это утрата! Это крах! А еще это память и желание отомстить за своих близких.

Дождливая осенняя ночь накрыла своим темным сырым покрывалом леса вдоль реки Тихая. Где-то на берегу дотлевали бревна и доски, которые еще сутки назад были стенами домов, амбарами, частоколом поселка Ирма и причалами. В лесных чащобах бежали к Перуновым горам черти. Мутанты подкарауливали людей вдоль дорог и тропинок. А дикие животные, чуя присутствие на своей территории нечисти и крупных саблезубых хищников, мигрировали подальше от этих мест.

Что касается меня, вечером я лег спать. Однако мне приснился кошмар, и восполнить потерянный за день запас сил не получилось. А после полуночи вместе с Еленой и Мишей я заступил в караул. Под одним из навесов, который примыкал к дому Курочкиных, невидимый для тех, кто мог попытаться проникнуть во двор со стороны леса, с карабином в руках присел на дубовый чурбак и приступил к наблюдению.

Прошел час, и все спокойно. Холодный дождь продолжал поливать землю, и мне было скучно. Опасности я не чувствовал. Елена и Миша, которые находились в амбаре, шум не поднимали, значит, у них тоже все в норме. Мне хотелось курить. Но сигареты закончились еще вчера, а в группе Кольца табаком никто не баловался. Поэтому, тяжко вздохнув и подумав, что с курением скорее всего придется завязывать, я хотел встать и пройтись. Вот только не успел. Из дома вышли вооруженные древними немецкими пистолетами-пулеметами братья Курочкины, восемнадцатилетний Вадим и двадцатипятилетний Никита. Они остановились на крыльце, увидели расположившегося на входе в амбар Мишу Ковпака, и прошли под навес.

Я находился в тени. Поэтому кряжистые и похожие на своего погибшего батьку лесовики меня не заметили. И, укрывшись от дождя, они начали разговор, а я стал невольным свидетелем их беседы. А поскольку сразу не вышел, позже высовываться смысла не было. Братья могли подумать, что я их специально подслушивал.

– Родители погибли, и что нам теперь делать, брат? – спросил старшего родича Вадим.

– Окрестности чистить, – ответил Никита, – и на берегу реки новый поселок ставить. Места здесь отличные и прикормленные. Ирма с реки жила, а теперь здесь только мы. К чему это говорю, понимаешь?

– Не совсем.

– Причалы в любом случае будут восстанавливать. Ирма к княжеству самый близкий речной форпост, и всякий кто по Тихой сплавлялся, всегда в поселке останавливался и за это платил.

– А мы тут при чем? Зачем нам поселок отстраивать? За родню мстить надо, кроваво и жестоко.

– Понимаю тебя и поддерживаю, но ты, братец, балда. Повторяю – вокруг никого, кроме нас. Значит, мы можем застолбить место и свою общину организовать. А когда силенок поднакопим, тогда и о мести подумаем.

– Самим нам Ирму не восстановить. – В голосе младшего послышалась неуверенность в собственных силах.

– Это понятно, поэтому, когда завтра повольники дальше к горам пойдут, сестру с ними отправим. А с нею письмо дядьке Никифору в Низину отошлем. Он со своими мужиками и охочими людьми сюда быстро прибежит, и вместе с ними мы мутантов перебьем, вряд ли их тут много. Так что с этим делом еще до первого снега управимся, особенно если дядька своих охотничьих собак приведет.

– А черти?

– Наверняка рогатые уже к другим поселениям побежали, а если они еще здесь, нам найдется чем их встретить.

– Дядька Никифор хоть и родня, но просто так стараться не будет, ты его знаешь.

– Знаю, но нам есть чем с ним расплатиться.

– Чем? Шкурками или корешками лесными?

– Нет, тем добром, что от ирманцев осталось. Про лесные схроны забыл, которые поселковый староста в прошлом году делал, а мы за ним проследили?

– Да, забыл…

– Вот. А там стволы, боеприпасы, продовольствие и одежда. Да и рублики серебряные, если поискать, наверняка сыщутся.