Кроха-секрет леди из трущоб - Страница 8

Но этим он не ограничился, дальше больше:

– И шкатулку с драгоценностями будет хранить у себя личная служанка моей матушки.

Прикусив губу почти до боли, решила, что настало время поговорить по душам. Раз он в открытую объявляет мне войну, хотелось хотя бы узнать – за что? За что такое строгое обращение? Я ему враг?

Зашла в комнату и закрыла дверь, встречаясь с хмурой синевой его глаз. Он будто видел меня насквозь и просчитывал каждый ход заранее. И почему в голове возникла ассоциация с шахматами?

– Е2-Е4? – пошутила я, чтобы разрядить обстановку.

Не удалось.

– Первый ход для детского мата? – понял меня, как оказалось, игрок. – Это тут при чём?

– Притом, что я чувствую себя пешкой, – парировала, не глядя. – Сколько ещё меня будут унижать непонятно за что? Что я вам сделала такое, чтобы поступать так со мной?

– О, теперь давим на жалость? – парировал герцог. – Это мы уже проходили.

– А ты всегда о себе в третьем лице говоришь? – уколола я.

– Иногда бывает.

Он лишь отмахнулся.

– Мне нужны личные средства.

– Зачем? – упирался несговорчивый поставщик. Буду считать его таковым, чтобы легче было дожимать.

– М-м? – сделала вид, что раздумываю. – Мне перечислить все женские штучки или пожалеть твои уши? Косметика, элементы туалета… – начала было я.

Но он продолжил вместо меня:

– А также подарки прислугам, чтобы они были к тебе более лояльны, не так ли? Хотя правильнее сказать взятки, я прав?

– И это тоже проходили?

– Как я вижу, ты решила поиграть со мной в игру «здесь помню – здесь не помню»?

– А что, если так и есть? После лихорадки у меня есть некоторые проблемы с памятью.

– Кто он?

– Кто? – удивилась я.

Прямой острый взгляд герцога пугал до дрожи в поджилках, но я выдержала это испытание и не дрогнула.

– Ты знаешь, о ком я.

– Вот и нет.

Герцог устало выдохнул и отвернулся.

– Одна брачная ночь, одна, необходимая для выполнения сделки, и ты задрала нос, будто герцогиня?

– Не понимаю, о чём это ты?

А перед глазами проплыла череда образов, вгоняющих в краску.

– Не знаю, в какую игру ты со мной играешь и на чьей стороне, но я это непременно выясню! А теперь вон! Вон из моего кабинета!

Он указал на дверь и воззрился на меня так, будто сделает что-то очень плохое, если я ослушаюсь.

– Но как же няня, как же дети? – прибегла я к последним аргументам. Уж если ненависть ко мне столь велика, детей-то он любит? Или в нём совсем ничего человеческого не осталось?

Оказалось, было хоть что-то. Но немного.

– Если успеют до них добраться вперёд остальных, то их привезут мои офицеры. Весть отправлена в город. А тебе положено терпеливо ждать и кормить Максимилиана, если уж ты решила сама этим заниматься.

Глянув на часы, он ещё больше меня удивил:

– Ему осталось спать час без четверти, а затем он проснётся голодным.

– Знаю, – ворчливо ответила я. Вместе с тем исполнила волю муженька, избавила его от столь ненавистного ему общества. И только одна мысль прочно засела в голове. Кто же это стучит ему с таким рвением, раз он знает весь распорядок дня ребёнка и график кормления?

Нянюшка – бесспорно. Тут даже без вопросов. Но замешана ли Ниа? Вот в чём главный вопрос, на который нужно найти ответ. Непременно.

Ожёгшись на молоке, дуют на воду? Я это тоже уже проходила. Люди бывают разные, и этот факт я себе хорошо уяснила, набив немало шишек в процессе.

Что ж, раз со мной так неласково, значит, и я не должна ощущать никакие угрызения совести за то, что произойдёт дальше. Манипулировать людьми можно не только с помощью денег. Зачастую деньги – самый ненадёжный способ заставить кого-то сделать то, что тебе нужно. Они имеют свойство быстро заканчиваться, и тогда ощущение одолжения проходит, а тому, кто получил взятку, хочется ещё.

Что легко пришло – легко и уйдёт, не осев в карманах. Как правило, со многими эта схема работает. Но только не со мной. Не зря же я позволила себе купить двухкомнатную квартиру на Долгопрудной, закрыла ипотеку за три года и планировала семейный бюджет на несколько месяцев вперёд? Замечу также, что и взятки я не брала, хотя были случаи, когда мне их прямо подсовывали, пытаясь добыть пальчики на меченных купюрах. Кто-то из конкурентов стуканул в нужные структуры, и меня пытались устранить чужими руками. Они хотели, чтобы я изменила заявку на тендер, предлагали деньги. Но ничего не вышло.

А теперь пришло время продемонстрировать супругу Сесилии, что я не просто красивая белокурая куколка или ещё хуже – корова с выменем. Жаль только, развернуться будет сложно. Придётся всячески отводить от себя подозрения в шантаже и прочем. Но здесь имеется и другая сторона медали, я – мать герцогского наследника, и меня так просто никуда не упрячут. Теперь-то я уверилась в этом. Если бы хотели, сделали бы это до путешествия сюда. Могли бы прикончить меня ещё там, в Норидже, пока я бредила.

Замерла перед дверью детской и попыталась додумать мысль, пролетевшую перед глазами. А вдруг лихорадка как раз следствие того, что Сесилию пытались убить?

Мурашки пробежали по коже от запоздалого страха – осознание догоняло неспешно.

Замешан ли герцог в смерти кормилицы и про кого он меня спрашивал с такой ненавистью? Вот уже второй раз он говорит о ком-то мне неизвестном. Мне, Светлане, начальнице отдела закупщиков крупной фирмы-поставщика продтоваров в разные сети. В нашем распоряжении были арендные площади во всех областных распределительных центрах. Сроки жесточайшие, дедлайны, контракты, обязательства. И я работала безвынимачки, попутно тянула ещё несколько должностей, пока искали замену. Занималась тендерами и согласованием полного пакета документов перед выкладкой на Фабрикант.

Зачем я всё это делала? Зачем столько времени убила на курсы документооборота? Глядя сейчас на свою новую жизнь, на дверь, пережившую не одно поколение герцогов норфолкских, я с ужасом поняла, насколько ничтожно мало полезного я знала, полезного в этом времени, здесь и сейчас. Но вот желания жить и умения крутиться у меня не отнять.

Перво-наперво надо избавиться от няни-надзирательницы, которая сливает любую информацию обо мне. Поскорее бы вернулась Ниа с хорошими новостями. Лишь бы детей успели забрать до того, как увезут в Уэльс или отдадут цыганам.

– Вот ты где, – ворчливо приветствовала меня нянюшка, едва я открыла дверь. – Он уже ворочается во сне. Пелёнки я ему поменяла.

За что можно сказать «спасибо», так это за сноровку. Но во всём остальном спокойно жить и работать рядом с ней просто невозможно. Тем более откуда мне знать, что ей взбредёт в голову рассказать обо мне герцогу? Вдруг она клевещет и по большей части выдумывает?

Прищурилась, разглядывая её суровое, испещрённое морщинами лицо, и пришла к выводу – она почти никогда не улыбается. У улыбчивых людей расположение складок вокруг рта другое. У угрюмых они направлены вниз к скуле. Прямая черта от носа и выше – складка, которая образуется, когда сводишь брови. В молодые годы она не видна, но когда становишься постарше, начинаешь замечать малейшие детали своего лица, особенно если каждый день смотреть на себя в зеркало перед выходом.

Мне кажется, краситься я умею теперь уже даже будучи вдрабадан или на автопилоте из-за недосыпа. Абы как на работу не придёшь, поэтому и приходилось приобретать навыки экстренного мейкапа и таскать с собой в сумке половину домашнего набора косметики на всякий случай.

– Что ты на меня уставилась? – Няня не выдержала пристального внимания, отвела взгляд. Оно и понятно. Не каждому нравится, когда тебя разглядывают, будто скульптуру. Итак, первое оружие против неё найдено. Она не любит, когда на неё пялятся. Люди, которым есть что скрывать, очень не любят пристальное внимание. Оно их раздражает, выводит из состояния равновесия. Этим я иногда пользовалась, затягивая переговоры.