Кризис сознания: сборник работ по «философии кризиса» - Страница 4

Зловещий характер полного порядка и организации, классовый мир в нашем современном обществе существуют в атмосфере ожидающего своего часа насилия. Никогда нельзя знать, когда и где в сфере внешней политики или внутреннего размежевания между властями мирное разделение функций будет вытеснено кровавым насилием. Эта всегда присутствующая в объективной структуре нашего общества, не получившая выхода иррациональность мобилизует в ряде случаев инстинкты массовизированных групп людей. Те же люди, которые были столь рационализированы в сфере труда, в сфере разделения труда и организации, могут в любой момент превратиться в разрушителей машин и не ведающих сомнений ратников.

Как война, так и социальная революция ждут своего часа, скрываясь за величайшей рациональностью и калькуляцией, и человек, не вследствие своей извечной природы, склонной ко злу, как утверждают психологи, а вследствие амбивалентного его определения, двойственной природы нашей общественной организации выступает то как существо, рассчитывающее свои действия до последнего предела, то как нечто, взрывающее основы и считающее себя вправе обнажать в определенный момент глубочайшие слои человеческой жестокости и садизма…

Худшее в развитии демократизации — то, что ничтожный человек, который [является] символом диспропорциональности в развитии духа и души, узнает, как пользоваться прессой, радиовещанием и всеми остальными техническими средствами для господства над душами людей, которые предоставило ему демократическое общество; с помощью этих технических средств он придает людям свой образ и тем самым увеличивает этот тип человека в миллион раз.

Таким образом, в процесс формирования человека вступает новый фактор. Если раньше можно было верить в то, что в ходе относительно свободной конкуренции в области образования и убеждения посредством медленной селекции сложится наиболее приемлемый для современности рациональный тип человека по образованности и культуре, то концентрация средств пропаганды может при известных обстоятельствах создать монопольную ситуацию для человека более примитивного типа, что окончательно стабилизирует уже наступивший духовный регресс.

Вызов демонов антисоциального поведения[5]

В социологической теории существует заметная и настойчивая тенденция относить неудовлетворительное функционирование социальной структуры в первую очередь на счет присущих человеку повелительных биологических влечений, которые недостаточно сдерживаются социальным контролем. С этой точки зрения социальный порядок — всего лишь инструмент для «регулирования импульсивных действий», «социальной переработки» напряжений.

Следует отметить, что эти импульсивные действия, прорывающиеся сквозь социальный контроль, рассматриваются в качестве проявления биологически обусловленных влечений. Предполагается, что стремление к неподчинению коренится в самой природе человека. Подчинение, таким образом, представляет собой результат либо практического расчета, либо механического кондиционирования.

Эта точка зрения, не говоря уже о ее прочих недостатках, явно не дает ответа на один вопрос. Она не дает основы для определения тех условий небиологического характера, которые стимулируют отклонения от предписанного типа поведения.

Мы исходим из предположения, что определенные фазы социальной структуры порождают обстоятельства, при которых нарушение социального кодекса представляет собой «нормальный» ответ на возникающую ситуацию.

Мы намерены в первую очередь показать, как некоторые социальные структуры оказывают определенное давление на отдельных членов общества, толкая их скорее на путь неподчинения, чем на путь поведения, сообразующегося с общепринятыми правилами.

Среди элементов социальной и культурной структуры особую важность для нас имеют два элемента. Аналитически они разделимы, хотя в конкретных ситуациях они нераздельно переплетаются. Первый элемент состоит из целей, намерений и интересов, определяемых данной культурой. Они составляют сферу устремлений. Указанные цели более или менее интегрированы и включают в себя различные степени престижа и эмоций. Они составляют основной, но не единственный компонент того, что Линтон[6] удачно назвал «схемой группового существования». Некоторые из этих определяемых культурой устремлений имеют отношение к первичным влечениям человека, однако они не определяются ими.

Вторая фаза социальной структуры определяет, регулирует и контролирует приемлемые способы достижения этих целей. Каждая социальная группа обязательно сочетает свою шкалу желаемых целей с моральным или институционным регулированием допустимых и требуемых способов достижения этих целей. Этого рода регулятивные нормы и моральные императивы не обязательно совпадают с нормами, определяющими техническую целесообразность или эффективность этих способов. Многие способы, которые отдельным лицам представляются наиболее эффективными для достижения желаемых ценностей, также как незаконные операции с акциями нефтяных компаний, кража, мошенничество, исключены из институционной сферы дозволенного поведения. Выбор подходящих средств ограничен институционными нормами.

Когда мы говорим, что эти два элемента — определяемые культурой цели и институционные нормы действуют совместно, мы не подразумеваем при этом, что соотношение между альтернативными способами поведения и целями является неизменно постоянным. Значимость определенных целей может изменяться независимо от степени значимости институционных средств. Могут иметь место случаи непропорционального, иногда по существу исключительного подчеркивания ценности определенных целей в сочетании со сравнительно малой озабоченностью относительно институционно одобряемых средств их достижения.

Своего крайнего выражения подобная ситуация достигает в том случае, когда выбор альтернативных способов ограничивается только техническими, а не институционными соображениями. В такого рода гипотетическом полярном случае были бы разрешены все и любые средства, способные обеспечить достижение исключительно важных целей. Таков один тип несогласованности элементов культуры.

Второй полярный случай обнаруживается в тех группах, где деятельность, первоначально задуманная в качестве средства достижения цели, становится самодельный. В таких группах первоначальные цели забыты и ритуалистическая приверженность к институционно предписанному поведению принимает характер подлинной одержимости. Принимаются широкие меры к обеспечению стабильности, в то время как к переменам относятся с пренебрежением. Выбор альтернативных способов поведения строго ограничивается. Развивается связанное традициями священное общество, характеризующееся неофобией. Служебный психоз бюрократа может служить здесь примером. Наконец, имеются группы промежуточного типа, в которых существует равновесие между целями, определенными культурой, и институционными средствами. Эти группы характеризуются значительной интеграцией и относительной стабильностью, не препятствующей переменам.

Эффективное равновесие между двумя указанными фазами социальной структуры достигается до тех пор, пока лица, подчиняющиеся ограничениям обоего рода, получают удовлетворение; речь идет об удовлетворении от достижения определенных целей и об удовлетворении, непосредственно проистекающем от использования институционно одобряемых способов достижения этих целей. Успех в подобных уравновешенных случаях складывается из двух моментов. Успех здесь оценивается в терминах результата и в терминах процесса, в терминах конечного выхода и в терминах деятельности. Постоянное удовлетворение должно проистекать из самого по себе участия в конкурентном порядке и из опережения конкурента, поскольку сохраняется конкурентный порядок.

Случайные жертвы, сопряженные с институционализированным поведением, должны компенсироваться социально апробированным вознаграждением. Распределение статусов и ролей посредством соревнования должно быть организовано таким образом, чтобы для любой позиции в рамках установленного распределением порядка существовал положительный фактор, стимулирующий соответствие каждого своей роли и выполнение обязательств, связанных со статусом. Поэтому отклоняющееся от нормы поведение может быть расценено как симптом несогласованности между определяемыми культурой устремлениями и социально организованными средствами их удовлетворения.