Кривая сосна на желтом обрыве (СИ) - Страница 7

Прихватив алмаз, я пошел в мастерскую. Там никого не было, и слава богу. В одном из шкафов стояли старые весы. В древние времена, когда снимали еще механическими фотокамерами, не цифровыми, дядя Коля сам проявлял и печатал фотографии, и сам составлял все реактивы для обработки. Вот на этих весах и взвешивал все - полграмма того, два грамма этого, десять еще чего-то. Все так делали. Весы были чуть не в три раза старше меня, но такие приборы от времени точности не теряют.

На одну чашку положил камень, на другую пинцетом стал складывать разновески.

Тридцать девять и восемь десятых грамма. Сто девяносто девять каратов.

И если квадрат основания больше в три раза, то что, можно в три раза больше за карат получить? А откуда я знаю, что в три раза больше? Может, в два или в пять? Какая разница. Что так, что этак нереальные какие-то суммы. Для меня - непредставимые.

Офигеть можно с этим всем. Тем более продать такое мне все равно не получится.

Но и Воскобойников от меня шиш получит. Уж лучше я припрячу "камуську" на неопределенное время. Не консервы, не испортится.

Уясним для себя одно: торопиться некуда и незачем. Надо просто побольше обо всем этом узнать. Что, откуда, почем и зачем. Начиная с общей геологии и подробнее - о геологии нашей местной. Даже и в интернет лазить не надо. Залезть лучше в отцовский шкаф. Там специальной литературы - вагон и маленькая тележка. Надюшку потрясти. Она же в университет поступала на геологию с расчетом работать у нас, в Каменске, и должна знать местные условия. Знать, где искать.

Потому что подсказывал мне внутренний голос, что в скверике на Некрасовской в саду камней искать больше не получится. Так, для очистки совести забегу посмотреть после уроков...

Последний урок был физкультура. Его нарочно ставят последним, потому что после часа беготни трудно успокоиться, все так и норовят походить на ушах. Но я на физкультуру не попал.

На перемене поймала меня медсестра Татьяна. Позвала в медкабинет, закрыла дверь. Стала осматривать, расспрашивать, писать что-то в мою карточку. Потом бумаги закрыла.

- Ну что, ёжик-Сережик? Ты как?

- Да, в общем, ничего... привыкаю.

- Брось, не журись! Не так все плохо. Не хуже людей проживешь.

А у меня уже глазки на лоб лезли: одна за другой, сверху вниз, начали расстегиваться пуговки на белом форменном халате, оттуда показался кружевной бежевый лифчик со всем, что в него упаковывают. А потом это все распаковали. Отчего бы нет. Урок начался, заглянуть некому. Если кого и занесет - дверь на замке. А окна до половины белой краской закрашены. Подглядывай, не подглядывай - все одно. Слышал я о таком от ребят. Теперь самому пришлось. А я не против. Ни одного раза. Ни двух тоже.

Татьяне лет двадцать пять, пышная, сдобная, добрая душа и честная давалка. И кое-что кое в чем понимает.

- Это кто ж тебя соблазнил до меня?

- А то не знаешь: Лилька Шапошникова.

- Тьфу, погань белобрысая. Бегать к ней все равно будешь, так презерватив - в обязательном порядке. А то подцепишь с нее. Это чудо уже в перышках! Три, по крайней мере, обеспечит. И недорого возьмет.

- Я-то ее и даром не возьму. Одного раза хватило. Противно. Больше не пойду.

Хихикнула.

- А ко мне пойдешь?

- Ну, с ней-то себя не равняй!

Еще немного посмеялась, одеваясь и прихорашиваясь.

- Знаешь, Сережик, ты же поздний ребенок. Тебя мамка во сколько родила? В сорок? Так тебя и будет тянуть на дам постарше. Женишься, возьмешь девчонку старше себя лет на семь-восемь. И жить будешь хорошо, лучше, чем с ровесницей.

Обняла, поцеловала, прижала к бюсту. Потом открыла дверь и вытолкнула из медпункта. Сказала вместо напутствия:

- Ко мне тоже больше не ходи! Не мылься, бриться не придется!

Так что из школы я вышел в растрепанных чувствах, ощущая себя каким-то взъерошенным и чуть не забыв сумку. Шальная баба Танька! Вот найду еще камушек-другой, уж каким-нибудь образом изыщу возможность его привести в божеский вид. Огранить и оправить... а может, и сам смогу, научусь, руки у меня растут откуда надо и вставлены тем самым концом, каким требуется. Не последний же камушек в этом каменном саду-огороде! А если там нет, узнать, откуда щебень в тот огород возили, и там полазить...

Мысли были какие-то шальные, неопределенные, Таньку по-любому следовало отблагодарить, не только и не столько за кувыркание на топчане, сколько за спасение жизни парой недель раньше. Хотя она и то, и другое делала не от ожидания благодарности. А как в том мультике: "А за что? - А так! Просто так!"

Но, помню, ничуть не удивился, когда на месте новомодного японского дизайна обнаружил до черной земли подчищенную яму и несколько сваленных в углу особо крупных каменюк.

Пришел домой крепко задумавшись. Откуда брали щебенку? С одного места или с разных? Откуда, главное, брали кварц? Какой шанс, что на место разработки можно заглянуть? Если с действующего участка - никакой. Не получится. Там охрана круглосуточно, даже когда выемка не ведется. Техника остается ночевать в карьере, если не бдить - аккумуляторы поснимают, вообще на запчасти раскрутят и в металлолом сдадут.

Узнать, откуда брали. Найти схожие участки, где добыча не велась или ее уже прекратили. Взять геологическую карту, покататься по окрестностям. По трем районам? Ну, проселков много. Я на дедовом "козле" по асфальту, что ли, рассекал? Нет, по асфальту - только за город выскочить, когда этих, с полосатыми палочками, в пределах первого километра не наблюдается. Потом - в стороны, где их сроду не водилось. На речку купаться, куда-нибудь подальше от города, на Пятые или даже на Седьмые Пески. В лес на шашлыки всем семейством, когда возвращаются все, кроме меня, клюкнутые. За жерделями в степь в июле-августе. Там права спрашивать некому.

Так что по-быстрому отбояриться от уроков, и - вперед, с песнями. За всесторонним изучением вопроса.

Отец пришел, когда я еще возился с уроками. Не переодевшись даже, заглянул ко мне, позвал в свой кабинет. Вынул из кармана пиджака красную пластиковую карточку, положил на стол, щелчком отправил ко мне.

- Это тебе от Публия Сервилия.

Это у директора карьера прозвище такое было. Публий Сервилий Воскобойников. Откуда такое чудное погоняло - ума не дам. Как-то раз спросил у отца - почему римлянин? Тот захихикал и сказал, что не римлянин, а нумидиец. Ну, фиг с ним. Мало ли как обзовут, а кличка эта к нему присохла за много лет до моего рождения.

- Премия? - догадался я. - Па, я уже видел, как сад камней подчистили. Оперативно он!

- Не то слово. - Отец усмехался. - У нас три десятка человек сняли с работ и поставили золушками. То есть вручную, как Золушка в сказке, перебирали щебенку.

- Ну?

- Ну вот тебе и "ну". Обнаружили еще шесть камней. Один - такой же красавец, как твой вчерашний, но длина грани раза в полтора больше. Остальные - есть больше и меньше, не такие правильные, но представляют значительную коммерческую ценность. На премию я даже намекнуть не успел. Сам позвал и выдал. Знаешь, сколько?

- ?

- Ну, он уже в курсе того, что ты заболел. Так что на твое лечение, уж не знаю, по какой он бухгалтерии это проводил, - триста тысяч.

- Фигасе! На сколько же тогда камушки потянули?

- И не думай, - предупредил отец. - Я знаю, и ты знаешь, что это бесценок и умножать надо на курс доллара минимум, или даже евро. Но даже не думай. Почему - я тебе уже объяснял. Поскольку у тебя шило в заднице, поскольку искать все равно пойдешь, - честно предупреждаю, все только через этот канал. Единственно безопасный и почти легальный.

Я сидел и думал. Кому б меня не знать, как папе Алику. Для меня ведь даже вопроса не стояло - искать или не искать. Но отца подводить под разборки у нумидийца или кто он там есть, у Воскобойникова, последнее дело. Павел Михалыч у нас в городе фигура, можно сказать, монумент гранитный. И не только в городе. И в области он что-то значит, и в Москве "Каменскграниткарьер" имеет представительство и делает нехилые дела. Я понимал, что по сравнению с алмазами все эти дела - тьфу и растереть, алмазами только монстры занимаются. Но не поверю я, что нет у него возможности втихую камушки сплавлять по цене куда более приближенной к действительности.