Кривая сосна на желтом обрыве (СИ) - Страница 22

Изменить размер шрифта:

А вот к вам, Вячеслав Петрович, у меня отдельный вопрос.

Оба-на! Петрович-то тут при чем?

- Что за самурайский клан у ваших учеников? Чуть какая заварушка - они кучкой друг за друга, независимо от пола и возраста! Знаете... это не есть хорошо. Так они террор наведут по всей школе. Я бы этого очень не хотела. Вы уж проследите... Хорошо?

Я вот посчитал, что кучкой друг за друга, это совсем не плохо. Не подвернись Сапрыкина и мелкого, пришлось бы нам куда как худо. Но мнение свое оставил при себе.

В итоге вышло, что политической статьей только попугали. Пугали, правда, долго и основательно. Мама даже не осталась до конца разборки, ей надо было на работу, читать лекции у вечерников. Она тетю Нину попросила меня в обиду не дать, если что.

Парили нас долго, но всему есть конец. Выпустили нас из директорского кабинета. Всей толпой, видно, Тимофеевна надеялась, что мы при капитане милиции не передеремся. А уж как хотелось!

Но тетя Нина, едва вышли мы из школы, сразу взяла быка за рога:

- Вадя, я тебе знаешь что скажу, пока педагогов тут близко нету? Прогресс у тебя, явный прогресс. С пятиклассников перешел на девчонок, поздравляю. Растешь. Дальше на кого перекинешься, на старушек? Сегодня легко отделался, но учти, последний раз. Антон Николаевич, я и вас предупреждаю. Можете быть свободны.

Ушли, Цвеленев-старший подбадривал пошеямчиками Цвеленева-младшего. Потом тетя Нина повернулась к нам.

- Ваха Муслимович, проследите, чтобы ваши юные абреки не бросились мстить за сестренку. Не нужно нам провокаций, а девочку обидеть ребята не дали, как ни крути. Не знаю, правда, может, для вас это неприличным считается, когда за девушку вступаются посторонние парни?

Ваха махнул рукой.

- Нина Ивановна, я уже двадцать пять лет не горец, а степняк. Никогда тут не создавал проблем и дурных претензий предъявлять не собираюсь. Шалавиться мои девчонки сами не будут, воспитание не то. А за порядочную девочку вступиться - самое настоящее мужское дело. Мне их замуж отдавать. Вот за таких ребят, как ваш племянник, Нина Ивановна - я бы с радостью! За любого, кто ведет себя по-мужски, отдам любую дочку.

Вот это завернул! Блин, вот намякивает! У меня, я прямо чувствовал, как красные пятна по скулам поползли. Аминатка раскраснелась, как помидор. И как переспелый помидор готова была лопнуть, но в присутствии отца помалкивала. Воспитана хорошо, это факт. С чего бы это еще Васька так залился румянцем, хотел бы я знать? Тоже принял к сведению?

Кстати, про воспитание.

- Теть Нин, одна шалава там точно была, - и рассказал про Лильку. Начиная с прошлого года, продолжив днем рождения и картиной маслом около побоища.

- Клеопатра местного разлива, - комментировала та. - Видели мы тут таких не двух, не трех. Это ее еще саму никто ни разу не лупил. Но скоро нарвется: или приревнуют, или не поделят, или отомстят за измену. По-другому не бывает. Побьют, хорошо, если не порежут. Так что подальше от таких, легко доступных.

А отдельно, Вася, тебе респект и уважуха. Знаешь, за что?

Васька был уже красный, думал - дальше некуда, оказалось, нет, еще сильнее можно покраснеть.

- Надоело уже, что тебя туркают. Очень рада, что можешь сам постоять за себя. И за девочку. Так и продолжай!

Распрощались с ней почтительно, только что не приседали и шляпами не размахивали. Но едва скрылась в аллейке спина в форменном кителе, мгновенно сбежала у Петровича с лица улыбочка.

- Ребята, вы поняли, во что попали и что может отсюда проистекать?

- Дерьмо и проистекает, - заметил Ваха. - Так что, ребята, готовьтесь: эта драка не последняя.

- Ну да. Только, старина, ты своих огольцов тормозни. Иначе это как раз и будет кавказская война. Обойдемся своими силами. Так, вы! Вы, все трое! Баловство кончилось. Сегодня вечером ко мне, и будем браться за вас плотно.

Пока он с Вахой прощался, я спросил у Аминатки:

- Это что, нас без нас переженили?

Она вздохнула глубоко и сказала:

- У нас девчонок достают замужеством с пеленки. Но ты не парься. Ближайшие три года точно ничего тебе не грозит. А дальше, как говорил ходжа Насреддин, обязательно кто-нибудь помрет: или я, или эмир, или этот ишак.

Я не знал, кто такой ходжа Насреддин, но решил, что париться незачем. Тем более - ну вот никак не воспринимал Аминат как предмет для ухаживаний или приставаний. Как-то она у меня в мозгах не по тому ведомству проходила. Свой человек, что-то между братишкой и сестренкой. Обижать никому не дам. А клеиться и в голову не приходило.

После построения Петрович оставил Ваню проводить разминку, а нас отозвал в сторону.

- Нам придется форсировать подготовку. Это, конечно, плохо. Физуха у вас еще никакая, базовая техника не наработана. Самое главное, то, чем мы будем заниматься, к спорту отношения не имеет никакого. То, что я буду вам преподавать - не для татами, для улицы. Для непонятливых: это когда тебя бьют насмерть и ты бьешь насмерть. Без правил и стиля, когда одно правило - не дать себя убить. Просекли? Брысь в строй, после тренировки задерживаетесь.

Даже про мой фингал не съязвил, чего я боялся.

Нам всем пришлось обзавестись защитным снаряжением: щитки на ноги и на руки, бандажи, капы, шлемы. Я потряс свои премиальные фонды, Ваха, наверно, жизни лишил до срока пару-другую баранов. У Васьки со средствами было хуже, но, в общем, постепенно и он приобрел всю экипировку.

Нас в ускоренном темпе учили драться. Не бояться бить и не трусить перед чужим ударом. Технике и тактике боя. Умению подмечать и реагировать. Не замечать усталости и боли. Правда, боль тоже можно не чувствовать. Если в раж войдешь. Она тогда не воспринимается как боль - просто энергетический пробой. А усталость - это потом, после трех с половиной часов тренировки.

Сизые мы все ходили. Защита защитой, а по телу попадало хорошо. Особенно когда за дело брался Ваня.

- Если ты слабо ударил партнера по спаррингу, - говорил он, - значит, ты его не уважаешь. Значит, ты считаешь, что он не может выдержать сильный удар. Серега, я тебя уважаю!

Ну, уважал, относительно. Силу-то он соразмерял, Ваня доску-семидесятку пробивал что с правой, что с левой. Он удар дозировал с точностью до миллиметра. Так, чтоб уже мутило, но еще не падал. Ваську он тоже уважал. И Аминатку. Если Петрович еще мог ей какую-нибудь поблажку устроить, то Ваня скидок не делал. Веса в тебе пятьдесят кило - ну и получай на свои пятьдесят кило. Ими блокируйся, ими и бей. Или умри. Не умирала, держалась как стойкий оловянный солдатик. Я ей рассказал, за что Петрович Надюшку ценит и почему она редкий случай. Ее заело: отец-то велел быть не хуже. Вот и старалась.

В Ваське тоже было пятьдесят кило. Субтильный такой, по сложению - фунт бзники, горсть пшена, говорила бабуля Тоня. Но тоже упертый.

Я тогда весил шестьдесят пять. Ну, мне и прилетало крепче остальных. Единственное, чего я не мог делать наравне с остальными - физуху. Ловил момент, когда приходилось делать перерыв на рафинадку.

В школе мы по-прежнему держались вместе. Смотрели по сторонам. Ожидали провокации ежеминутно.

Ничего не происходило примерно месяц. Может, чуть побольше.

А потом Лилька с тремя подружаками подкараулила Аминат в том месте, куда мы ее сопровождать не могли: в девчоночьем туалете.

Ну, что сказать... Она порвала их на британский флаг. На сто лимонных долек. Как Тузик грелку. Всех четверых. Эти - после Ваниного уважения-то? Только косынку, сброшенную на пол в первую секунду стычки и затоптанную, не стала одевать. Досидела до конца уроков непокрытая, с непривычки поминутно трогая волосы руками. А Лилька на уроке не появилась. Личиком об стенку - не фунт изюма.

Петрович вздохнул спокойно и предложил вернуться в прежний режим тренировок. С уклоном в спорт.

- Если увлекаться этим, потом не сможешь выступить на соревнованиях. Там же надо себя жестоко ограничивать. Нет ударов на пронос, травмирующих, вообще эффективных. Дисквалифицируют на раз.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com