Критическая масса ядерного распада. Книга первая. Гардемарины подводного плавания - Страница 5
В свою очередь действенность морали народа должна способствовать приходу к власти людей– профессионалов, у которых глубокие знания обязанностей позволяют создавать справедливые законы об ответственности.
Никакая мораль не устоит, когда официальной верой государственности провозглашается анархия, так называемых, прав человека. В этом случае главным эталоном измерения справедливости становится сила, её «жрецы» объявляют себя неприкасаемым божеством которому подвластно всё: и жизнь, и слёзы, и любовь.
В борьбе против этой силы, за веру своих отцов, за свою землю, рано или поздно, отчаявшиеся люди восстают, иногда жертвуя самым святым и дорогим, чем они располагают – жизнью.
Содрогаясь, сама земля в гневе ураганов пытается смыть и очистится от голубого Эроса, от наркоманов, отбирающих у себя разум, от блудливых людей, в порочных связях сотворивших с СПИД, и в целом, от жесточайшего насилия над справедливостью бытия людей силы вседозволенности «прав человека» по-американски. Может быть, человечеству уже давно назрела необходимость сказать «правам»: стоп! И вспомнить об обязанностях и ответственности?!
Изрядно уставший автор этих размышлений, вечерней порой вышел на улицу, посмотрел в бесконечную даль неба, загадочно мерцающую звёздами, прислушался к дыханию засыпающей родной земли. Высвободившись из мягкой паутины тишины сумерек, до его слуха донёсся еле уловимый благостный шорох лёгких шагов, и следующий им в такт, шаркающий стук не то копыт, не то звук эха, отсчитывающего замирающий ритм нашей беспорядочной жизни.
Опустив взгляд ниже, сквозь блики лучей уходящего за горизонт солнышка, всем существом ощущая, он увидел две приближающиеся фигуры: одна излучала неизмеримое понимание, ласку и любовь; другая, опасливо вертела головой, устало и нервно перебирала копытами и как бы говорила: посмотрите, не такой уж я страшный и мерзкий.
В глубине бездонных глаз обеих фигур светилась надежда встретить участие не столько в решении своих проблем, сколько найти внимательного собеседника, которому можно высказать наболевшее.
Поражённый знаменательной неординарностью встречи, автор в виде щита сразу же выдвинул дежурную фразу:
– А почему я?
– Да потому, что вас – людей расплодилось великое множество. – Вы реально создали нас в плоти: и бога, и чёрта. Вы кричите, не слушая друг друга. Мы устали творить чудеса, исполняя ваши вопли: «дай – накажи!», «дай – накажи!». Вы разучились работать!
В своем бесстыдстве и лени вы хотите переложить на наши плечи работу и груз проблем, с которыми запросто можете справиться сами. Вы не исполняете заветы вашего создателя, так хоть выслушайте нас, творение разума своего!
– Люди, что с вами случилось? – в свою очередь начал разговор «лукавый». – Я уже давно перестал охотиться за вашими душами, покупая нестойких духом дармовыми соблазнами житейского бытия. Хоть кричи караул! В аду стоит огромная очередь грешников. Мест не хватает! Имейте совесть: если не боитесь меня, то побойтесь бога!
– Закрой пасть, нечестивый! – Ты здорово подучился у людей. Свою работу желаешь переложить на бога? Не выйдет!!
– Да и вы хороши! – поумерив гнев, бог перевёл взгляд на стоящего перед ним человека.
– Избави нас от «лукавого», избави нас от «лукавого»…– фигушки! Сами придумали кипящий котёл со смолой – вот и пользуйтесь. Кто заслужил – тот и будет там кипеть. Да будет так! – подтвердил он, совсем успокаиваясь.
– А деньги? – робко задал вопрос человек. – Грехи вроде бы то выкупали, так может быть и у вас… всё зависит от их количества – никак внятно не мог он сформулировать свои, ожидающие ответа мысли.
– Э – э – э, вот тут уж нет! – Когда отдаёте богу душу, то никакие деньги уже не нужны. Это Папа римский балуется – вот уж кому я не завидую…
– Да и у нас в аду они хождения и цены не имеют. Вот если только расплавить золото, да залить в одно место самым почётным грешникам, которое они же предлагали как выкуп. Но кипящая смола лучше. Куда грешнику деться: в рай дорога заказана, а в аду с деньгами или без денег, но всё равно котёл и смола ему обеспечены и оплачены грехами ещё при жизни на земле.
– Хорошо – согласился человек, – по ту сторону деньги не нужны. Но у нас-то они в ходу и, дай боже, ещё как ходят!
– И не убеждай. Как говорится: на своей шкуре испытал их действие, – вздохнул под бременем тяжких воспоминаний бог. – Сам был продан за 30 сребреников и послан власть имущими на муки.
– Да, боже, показал ты пример не самый лучший… – Предлагал я тебе: объединимся, да ударим громом и молнией по этим деньгам паршивым. Денег нет, и нет проблемы! Так нет: они сами, они сами должны до этого дойти…
– Что тут скажешь, – вмешался в разговор человек, – тебя, боже, хоть за какие деньги продали. После того, как ты «вознёсся» жизнь человека на Земле вообще не стоит ничего. Конвейер войн, да и другие изобретения лишения жизни людей во имя накопления денег власть имущими, работает до сих пор на полную мощность…
– Что правда – то правда, – согласился бог, – в нашем раю уже и крыльев для праведников не хватает…
– Прямо беда, – подтвердил дьявол, – у нас этих, которые с большими грехами, по-вашему – с большими деньгами, дай бог памяти, как это правильно у вас теперь называется: с большими капиталами – хоть пруд пруди, очередь большая! А их-то в общий котёл с простыми грешниками сажать нельзя никак. Согласно количеству грехов им и котёл и температуру нужно – дай боже!
– Дай боже, дай боже! – возмутился бог. – Ты лучше у них – у людей спроси. Они выдумали такой котёл, – как бабахнет, то и людей, и Земли, и нас с тобой – фьють и нет! Некому будет передать привет твоей тёте, да и самой тёти не будет.
– Слышать-то я слышал. Не боятся люди ни чёрта, ни тёти, ни чёртовой бабушки. Я уже перестал людям показываться. Они сами рождают таких чертей, что котёл для них нужно ставить ещё при жизни на Земле. «Эти», которые с большими капиталами, в очереди в аду хвастаются: мол, придумали и «срубили» кучу денег на холодной войне и терроризме, за что и поплатились! Творят, не зная что, воля твоя, боже…
– Да какая к чёрту, моя воля!? – У них, – бог кивком головы указал в сторону человека, – у людей – тех, кто у власти, бог один – капитал. В храмах божьих они стоят в первых рядах. А послушаешь их мысли – одна срамота: злоба, зависть и разврат. У меня – у бога никакой любви не хватает, честное божеское слово!
В прошлых войнах кровь человеческая, конечно, рекой лилась. Были злодеи и были праведники, но всё свершалось по закону божьему: честь, геройство, преданность, трусость, предательство были востребованы и имели своё определение. Конечно, «правда» у каждого человека была своя: одураченный народ, делая деньги своим вождям, геройски с честью отдавал богу душу, и в раю им отказа не было. Те, кто затеял эти войны, стройными рядами шли и ад – в твоё, чертяка, распоряжение. Ты пользовал их по заслугам, в соответствии с грехами. Война «холодная» – беспредел чистейшей воды, всколыхнула и подняла на поверхность всю подлую муть самых тёмных уголков души человеческой.
– Твоя, правда, боже, твоя, правда! – золотое было время.…Теперь, прямо душу выворачивает мерзость этих «архитекторов» холодной войны. Видишь боже, даже у меня, по сравнению с их бесстыдством, появляется душа. Боже, сотвори чудо! Укажи этим подонкам, поражённым вирусом вседозволенности власти, границы подлости и лжи.
–Да, что ты так громко разорался! Совсем сдурел, чёрт рогатый! Какое, к чертям собачьим, чудо? Кто в него поверит? Однажды, в более благоприятной обстановке я уже спускался на Землю, чтобы творить чудеса. И что получилось? – сам знаешь.…А сейчас только им покажись: поймают, выдадут за инопланетного пришельца и, как персону с преступными намерениями казнят. Людям одной шестой территории планеты я сделал поблажку – позволил в виде эксперимента построить земной рай так, как велел их разум. Крови пролилось немало. Думал: ребёнок рождается в муках, вырастет – умным станет. Дождался – «вымахала» детинушка боль-шая! Из-за денег рассорилась сама с собой. Отравленная заокеанским варевом «прав человека», прихлопнута денежной дубинкой холодной войны, держава раскололась, как перезревший арбуз. Прямо ума не приложу – какое чудо сотворить, может, ты знаешь?