Криминальное чтиво - Страница 10

ДЖОДИ. Что?

ВИНСЕНТ. Мне нужен большой толстый фломастер, пойдет любая ручка, но лучше фломастер.

ДЖОДИ. Подожди.

Джоди бежит к столу, открывает верхний ящик и, преисполненная энтузиазма, выдергивает его из стола. Содержимое ящика (квитанции, бумаги, ручки) разлетается по комнате.

Шприц готов. Ланс протягивает его Винсенту.

ЛАНС. Готово. Я буду говорить, что делать.

ВИНСЕНТ. Ты будешь делать инъекцию.

ЛАНС. Нет, ты будешь делать инъекцию.

ВИНСЕНТ. Я никогда этого не делал.

ЛАНС. Я тоже никогда этого не делал, и сейчас не собираюсь. Ты ее сюда приволок, ты и делай инъекцию. Когда я к тебе домой притащу помирающую сучку, тогда я буду делать ей инъекцию.

Джоди подбегает к ним, у нее в руке большой толстый красный фломастер.

ДЖОДИ. Вот.

Винсент хватает фломастер и рисует большую красную точку а том месте груди Мии, где, по его мнению, находится ее сердце.

ВИНСЕНТ. Ну ладно, и что мне делать?

ЛАНС. В общем, ты должен сделать инъекцию адреналина прямо ей в сердце. Над сердцем расположена грудина, поэтому тебе нужно ее пробить. Вонзай иглу резким движением.

Ланс демонстрирует резкое движение. Это похоже на то, как злодей убивал своих жертв в фильме «Хеллоуин».

ВИНСЕНТ. То есть иглу нужно втыкать?

ЛАНС. Если хочешь, чтобы игла дошла до сердца, нужно втыкать изо всех сил. А как только воткнешь, дави на поршень.

ВИНСЕНТ. И что потом?

ЛАНС. Мне самого это интересует.

ВИНСЕНТ. Ты нашел время шутить!

ЛАНС. Она должна прийти в себя… (щелкает пальцами) …вот так.

Винсент поднимает шприц над головой, как бы делая замах. Смотрит вниз на Миу.

Миа быстро угасает. Уже скоро ей ничто не сможет помочь.

Винсент прищуривается, он готов вонзить шприц.

ВИНСЕНТ. Считай до трех.

ЛАНС. Раз…

КРАСНАЯ ТОЧКА на теле Мии.

Шприц готов поразить цель.

ЛАНС (ЗК). …два…

Лицо Джоди искажено гримасой отвращения.

ШПРИЦ в воздухе, как змея, готовая ужалить жертву.

ЛАНС (ЗК). …три!

Шприц исчезает за краем экрана, с силой УДАРИВ цель.

Винсент с силой опускает шприц, вонзая иглу в грудь Мии.

Голова Мии ДЕРГАЕТСЯ от удара.

Поршень шприца движется вниз, адреналин УХОДИТ через иглу.

Глаза Мии ВНЕЗАПНО ШИРОКО ОТКРЫВАЮТСЯ, и она испускает УЖАСНЫЙ крик. Ее тело РЫВКОМ ПОДНИМАЕТСЯ, теперь она сидит на полу, ИСТОШНО КРИЧА, шприц торчит у нее из груди.

Винсент, Ланс и Джоди, сидевшие на корточках вокруг Мии, ОТПРЫГИВАЮТ в ужасе.

Миа перестает кричать и понемногу начинает дышать.

«Спасители», до сих пор в потрясении от увиденного, подходят, чтобы посмотреть на нее.

ЛАНС. Если ты в порядке, скажи что-нибудь.

Миа, до сих пор с трудом дыша, глядя в пол, говорит более или менее нормальным голосом.

МИА. Что-нибудь.

Винсент и Ланс опрокидываются на спину, потрясенные и обессиленные до предела.

ДЖОДИ. Кто-нибудь хочет пива?

СМЕНА КАДРА:

Винсент за рулем, везет Миу домой. Оба молчат, они слишком потрясены случившимся.

Малибу подъезжает к дому. Миа выходит, не говоря ни слова (она до сих пор не пришла в себя) и идет по дорожке к двери.

ВИНСЕНТ (ЗК). Миа!

Она оборачивается.

Винсент вышел из машины, стоит на дорожке, между ними значительное расстояние.

ВИНСЕНТ. Как ты думаешь себя вести в связи со всем этим?

МИА. А ты?

ВИНСЕНТ. Ну, я думаю, что Марселласу совершенно незачем знать об этом происшествии.

Миа улыбается.

МИА. Не волнуйся. Если Марселлас об этом узнает, у меня будет неприятностей не меньше, чем у тебя.

ВИНСЕНТ. Очень сомневаюсь.

МИА. Если ты будешь хранить тайну, то я тоже.

ВИНСЕНТ. По рукам.

Они идут навстречу друг другу; подойдя близко, пожимают руки.

ВИНСЕНТ. Я нем как рыба.

Миа отпускает руку Винсента и молча показывает руками «ничего не слышу, ничего не вижу, ничего никому не скажу».

Винсент улыбается.

ВИНСЕНТ. Если не возражаешь, я поеду домой, инфаркт получать.

Миа хихикает.

Винсент поворачивается, чтобы уйти.

МИА. Ты еще хочешь услышать мой анекдот из «Лисиц»?

Винсент поворачивается к ней.

ВИНСЕНТ. Да, конечно, но мне кажется, я несколько окаменел, мне что-то не до смеха.

МИА. Тебе все равно не придется смеяться, потому что он не смешной. Но если ты хочешь послушать, я расскажу.

ВИНСЕНТ. Я весь внимание.

МИА. Три помидора идут по улице: папа-помидор, мама-помидор и их сынок-помидор. Сынок-помидор все время отстает от папы и мамы-помидоров. Папе-помидору это надоедает, он возвращается, наступает на него (она ТОПАЕТ ногой по земле) и говорит: «Догоняй, кетчуп!»[40].

Оба улыбаются, но ни один не смеется.

МИА. Пока, Винсент.

Миа поворачивается и уходит в дом.

БП – ВИНСЕНТ после того, как Миа ушла. Он продолжает смотреть туда, где она была только что. Подносит руки к губам и посылает ей воздушный поцелуй. Затем УХОДИТ из кадра. МЫ СЛЫШИМ, как его Малибу заводится и отъезжает.

ЭКРАН ГАСНЕТ.

Мы слышим ЖЕНСКИЙ ГОЛОС…

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (ЗК). Батч.

ИЗ ТЕМНОТЫ:

ТЗ БАТЧА 1972 год. Мы в гостиной скромного домика в Альгамбре, штат Калифорния. МАТЬ БАТЧА, ей 35 лет, стоит в дверном проеме, ведущем в гостиную. Рядом с ней – мужчина, одетый в офицерскую форму ВВС США. КАМЕРА отражает точку зрения пятилетнего ребенка.

МАТЬ. Батч, оторвись на минутку от телевизора. У нас особенный гость. Ты помнишь, я говорила тебе, что твой папа умер в лагере для военнопленных?

БАТЧ (ЗК). Ага.

МАТЬ. Это капитан Кунс. Он был в лагере вместе с папой.

КАПИТАН КУНС делает несколько шагов по направлению к ребенку и опускается на колено, чтобы заглянуть ему в глаза. Кунс говорит с небольшим техасским акцентом.

КАПИТАН КУНС. Здравствуй, малыш. Я очень много о тебе слышал. Понимаешь, мы с твоим папой были большие друзья. Мы были вместе в этой ханойской преисподней более пяти лет. Я очень надеюсь, что тебе никогда не придется испытать ничего подобного, но когда двое мужчин находятся в такой ситуации, в которой оказались мы с твоим отцом, да еще так долго, это накладывает на каждого из них определенную ответственность по отношению к другому. Если бы я не выжил, майор Кулидж говорил бы сейчас с моим сыном Джимом. Но все сложилось так, что это я говорю с тобой, Батч. И у меня кое-что есть для тебя.

Капитан вынимает из кармана золотые наручные часы.

КАПИТАН КУНС. Вот эти часы были куплены еще твоим прадедушкой. Он приобрел их во время Первой Мировой войны в небольшом магазинчике в Кноксвилле, штат Тенесси. Рядовой пехоты Эрни Кулидж купил их в тот день, когда он должен был отплывать в Париж, и он взял эти часы с собой на войну. Они были выпущены компанией, которая первой начала производить наручные часы. Видишь ли, в то время большинство людей носило часы в кармане. Твой прадедушка прошел всю войну в этих часах. Потом, когда он исполнил свой воинский долг, он вернулся домой к твоей прабабушке, снял часы с руки и положил их в банку из-под кофе. И они лежали в этой банке до тех пор, пока твоему дедушке, Дэну Кулиджу, не пришлось во имя своей Родины плыть через океан, чтобы снова сражаться с немцами. Эта война называлась Вторая Мировая. Твой прадедушка дал эти часы твоему дедушке, чтобы они и ему принесли удачу. К сожалению, Дэну удача не улыбнулась. Твой дедушка был морской пехотинец, и он погиб вместе в другими морскими пехотинцами в битве за остров Уэйк. Твой дедушка понимал, что идет на смерть. Они все знали, что им суждено погибнуть на этом острове. Поэтому за три дня до того, как остров был захвачен японцами, твой дедушка, которому тогда было 22 года, попросил стрелка с транспортного самолета, по имени Виноки, человека, которого он никогда прежде не встречал, отвезти эти золотые часы твоему папе, своему маленькому сыну, которого он никогда не видел. Через три дня твой дедушка погиб. Но Виноки сдержал слово. Когда война закончилась, он приехал к твоей бабушке и передал твоему папе, ее маленькому сыну, золотые часы его отца. Эти часы. Эти часы были на руке твоего папы, когда его сбили над Ханоем. Его взяли в плен и посадили во вьетнамский лагерь. Он понимал, что если чучмеки увидят часы, они их сразу конфискуют. А твой папа считал, что эти часы принадлежат тебе, и он скорее умер бы, чем позволил этим узкоглазым забрать то, что принадлежит его сыну. Поэтому он спрятал их в единственном месте, куда он мог что-то спрятать – в своей заднице. Пять долгих лет он носил эти часы в заднице. Умирая от дизентерии, он передал эти часы мне, и я носил этот неудобный металлический предмет в своей заднице еще два года. Прошло семь лет, и я смог вернуться домой к моей семье. И вот теперь, малыш, я отдаю эти часы тебе.