Крестовые походы - Страница 4

Урбан Второй походил на святого Петра, чьи изображения его маленький тезка видел во многих церквах. Голос папы доносился до самого дальнего уголка поля, словно звук трубы. Есть такой город, город римлян, выкрикнул папа, который мог бы сравниться с самим Иерусалимом. Он окружен тройной золотой стеной, а за ней – святые мощи, Истинный Крест и несчетные церкви. Неверные стоят у его ворот. Петр уже это знал, поскольку паломники время от времени отправлялись в страну, где распяли Спасителя и где его родила Дева Мария. Некоторые из них возвращались, вырвавшись из когтей смерти, и приносили истории. Никогда до речи папы Урбана эти рассказы и видения Петра не сливались в единое целое.

Они должны отправиться в Иерусалим, сказал папа Урбан, чтобы отвоевать, вернуть себе эту страну, где язычники теперь убивают христиан, жгут церкви и оскверняют святые реликвии самого Бога. Да станут разбойники воинами Христа. Да станут наемники, сражавшиеся за золото, биться во спасение. Да станут все, кто нападал на своих братьев-христиан, разить врагов Божьих.

– Приведите в порядок ваши дела! – кричал папа Урбан. – Не откладывая, принимайте обет и отправляйтесь по домам собирать все необходимое. Как воинам Христа вам будут отпущены грехи, а те, кто погибнут в сражении, отправятся прямо в рай. Те, кто останутся в живых, получат не только небесное, но и земное вознаграждение, ибо возьмут в землях неверных богатую добычу. Тем временем я беру под свою защиту ваш домашний скарб, и никто не сможет причинить вам вред в ваше отсутствие.

– Так хочет Бог! – вскричал Адемар де Пюи, и все стоявшие рядом подхватили его крик, и он откликнулся в каждом уголке обширного поля.

– Так хочет Бог! – кричал Маленький Петр, чьи глаза застилало туманное видение башен Иерусалима – ослепительно золотых, будто солнце на небе, райских башен.

На помосте Адемар преклонил колени перед папой, испрашивая разрешения отправиться в путь. Папа с радостью дал разрешение и провозгласил Адемара вождем войска. Затем он преподнес ему сделанный из белого шелка крест – прикрепить на мантию.

Другие стали проталкиваться вперед к помосту: впереди – знать, за нею следовала обслуга, а после – простой люд. Не всем удалось подняться по лестнице, но папские слуги вынесли корзины с крестами, служившими знаками, что их носители дали обет сражаться в армии Божьей. Так велико было давление добровольцев, что кресты быстро закончились. Люди резали материю, обтягивающую помост, навес над ним и плащи людей, отдавших их для этой цели. Кресты эти были всех цветов, шелковые и бархатные, из тонкого полотна и грубые, домотканые. Петр получил крест из горностая, вырванный из подкладки плаща богатого вельможи. Он держал крест в руке, поскольку у него не было заколки, но вскоре одна женщина крепко его пришила, чем утвердила его вступление в Божью армию. И Петр, отмеченный знаком Бога, пошел направлять взгляды людей к золотым башням рая, как велела Дева Мария.

В апреле участок был вспахан. Эта работа приносила крестьянам мало пользы, потому что хозяин был скуп и никогда не кормил обедом, скорее он мог отпустить их домой в полдень. В прошлом году перед сбором урожая был голод, а в этом они уже теперь испытывали нужду. Женщины выходили искать листья одуванчиков и выкапывали дикий чеснок. Кривой Жан повез на рынок поросят, решив продать их по любой цене. Лучше было не думать, что станется с семьей, когда придет Михайлов день.

Алиса ждала его на закате, но городок находился не близко, за землями замка и монастырем. Огонь она разводила лишь по воскресеньям и поэтому дала сыновьям только хлеба, а Берту покормила грудью. Они легли на солому, но без Жана Алиса мерзла. Она знала, на что он способен, когда рядом есть пивная, а в кошельке – пара монет. Ее мучила мысль, не стоило ли послать с ним Робера или пойти самой и оставить Берту с мальчиками.

Возвращаясь рано утром из города, Жан увидел Алису и старшего сына Робера, собиравших хворост.

– Брось это, Алиса, – сказал он ей. – Нам больше не нужно разводить огонь. Мы отправляемся в Иерусалим. Я вернулся за вами.

– Ты пьян, – угрюмо отозвалась Алиса, почувствовав беду.

Жан не обратил внимания на ее слова. Его светло-голубые глаза неотрывно глядели на далекое солнце, поднимавшееся над горизонтом во всем своем великолепии.

– Иерусалим, – произнес он, – место, где Господь Бог восседает на троне рядом с Девой Марией и все сияет золотом. Молочные реки текут там по улицам, Алиса, а хлеб растет, как фрукты. Никогда никакого голода.

– Ты с ума сошел! – вскричала ошеломленная Алиса.

– Я встретил человека, – медлительно, как обычно, сообщил Жан, – святого человека в длинном плаще, верхом на осле. Он берет нас с собой в Иерусалим, и, когда мы туда попадем, все будем ходить в золотых коронах и жить как князья. Ты получишь платье из розового шелка, Алиса, как у жены нашего сеньора.

Алиса заметно заколебалась. Ничего, что показалось бы ей слишком неправдоподобным, она не услышала. Это известно всем – Бог живет в раю с Иисусом, Марией, Михаилом и ангелами. Раньше она не знала, что туда можно попасть – дойти, доехать, – но, наверное, близился конец света. Опустив глаза, она посмотрела на свое платье из грубой домотканой материи, обтрепанное в подоле, залатанное на коленях, в котором она и работала, и спала. Медленно, неумело, будто никогда не делала этого раньше, Алиса улыбнулась.

– Синее, – сказала она. – Синее, как у святых в церкви.

Жан кивнул.

– Значит, синее, – согласился он. – Сам я надену зеленое платье, отороченное мехом.

Если бы послушаться Жана, то им следовало зайти домой, взять Берту с Бартольфом и немедленно отправляться в путь. Но Берта еще не умела долго ходить, и нужно было захватить с собой муки и горшок для готовки. Алиса считала, что дорога может занять несколько дней.

– Нам необходима повозка, – решительно сказала она.

Погруженный в свои мысли, Жан не сразу понял, что ей нужно, но потряс головой и заставил себя очнуться. Разве что продать старую свиноматку? Те гроши, которые удалось выручить за поросят, он отдал нищему, не думая, что они им понадобятся. Когда Алиса спросила, чем они будут питаться в путешествии, он озадаченно почесал лохматую голову и ответил, что это не важно. Если они умрут, то еще скорее попадут в Иерусалим. Затем он подумал еще немного.

– Но лучше бы увидеть Иерусалим живыми глазами, – заключил он.

В конце концов, все они отправились на рынок: Алиса с Бертой на руках, Жан с мукой и горшком для готовки и мальчики, прутьями подгонявшие свинью по дороге. Алиса с Жаном надели сыромятную обувь, а дети пошли босиком. Дома у них не осталось никакой утвари, кроме кормушки для свиней, лопаты, грабель, резака и веревки для связывания хвороста. Всю одежду они носили на себе. Стояла весна, и ночи становились все теплее.

Они собирались продать свиноматку, здоровое животное, которое хорошо поросилось. На рынке они оказались в толпе крестьян, съехавшихся со всей округи и тоже что-то продававших. Всем были нужны повозки, и никто не хотел свинью, хотя бы и очень хорошую. Что касается осла или вола, то их здесь вообще не было ни одного.

Жан колебался, всматривался в далекий горизонт и, вздыхая, опускал глаза. Рядом с ними появился разносчик с повозкой, шатким сооружением на двух колесах, достаточно большим для мешка с мукой, горшка для готовки и малышки Берты, если, конечно, расположить их теснее друг к другу. Был и пес, чтобы тащить повозку, огромное пятнистое существо, напоминавшее мастифа. Жан рассеянным взглядом окинул экипаж, и внезапно у него перехватило дыхание. У пса была черная морда и довольно темное туловище, но спереди, на груди под ошейником, он был помечен белым крестом.