«Крестная дочь» Кремля. «Семейные» тайны Татьяны Дьяченко - Страница 27

Д.: Мам, а чего тогда затевать? Тогда все. Тогда даже очень хорошо, что не изберут, потому что это действительно для страны не нужно. Ты просто не понимаешь всю глубину этой проблемы. Это сейчас единственный выход, это действительно так. И не надо говорить, что я попала под чье-то влияние или еще что-то. Нет. Мамочка, поверь, сделано все, чтобы отгородить папу от этого. Но другого выхода… не говорить нельзя. Потому что эти люди…

Е.: Таня, ты пойми, что отгораживать нечего. Его невозможно отгородить ни от кого, это одно целое.

Д.: А я считаю, что возможно.

Е.(успокаиваясь): Ну, хорошо. Но все равно говорить такие вещи по телевидению нельзя.

Д.: Это единственный возможный вариант. Все уже продумано 250 раз.

Е.: Ну, утром их отпустят, и что?

Д.: Мам, а это как называется? А никто работать не будет на этой кампании больше. Это прямое запугивание. Ты понимаешь, как все это делается! Ты мне скажи, папа спит?

Е.: Да.

Д.: Я просто боюсь, как бы он все это выдержал. А потом они, конечно, почву подготовили. Конечно, они капали долго. Какие тут все гады занимаются выборной кампанией.

Е.: Я одного не понимаю: они хотят, чтобы Зюганов, что ли, был?

Д.: Они хотят сами править! Папу отстраняют, силовой какой-нибудь вариант, и привет.

Е.: А как отстранить папу, если второй тур сейчас должен быть?

Д.: Да какой сейчас второй тур, если они такие вещи творят. Как можно брать людей, которые занимались финансированием кампании? Это ключевые люди. И ключевой этот проект – «Голосуй или проиграешь»… Не знаю, мам, единственный выход – это действительно их уволить…

…Накануне второго тура президентских выборов 1996 года в прессе появилась скандальная расшифровка записи беседы бывшего главы Национального фонда спорта Бориса Федорова с некими предпринимателем, журналистом и женщиной, впоследствии оказавшимися Березовским, Юмашевым и Дьяченко. Предметом разговора было «нехорошее поведение» ельцинских соратников Коржакова, Барсукова и Тарпищева.

Встреча проходила в Доме приемов «ЛогоВАЗа». Двое из ее участников, Березовский и Дьяченко, знали, что их разговор записывается. Березовский специально для дочери президента превратил одну из комнат здания в «звукозаписывающую» студию. Первые испытания помещения как раз и пришлись на Бориса Федорова.

Спектакль, зрителями которого стала вся страна, был разыгран как по нотам. Игра в шпионов впоследствии настолько захватила Татьяну Борисовну, что подобным образом были оборудованы дачные апартаменты президента. Когда к папе приезжали высокие гости для беседы с глазу на глаз, дочь неизменно находилась в соседней комнате. Так содержание беседы Ельцина с Александром Лукашенко по поводу задержания корреспондента ОРТ Павла Шеремета вскоре в подробностях стало известно г-ну Березовскому. Чуть позже в кабинете президента служба безопасности нашла икону со специальным отверстием для «жучка».

Публикация этой «прослушки», а также знаменитая коробка «из-под ксерокса» с полумиллионом долларов сделали свое дело. Два самых крупных силовика и личный наставник Ельцина по теннису отправились в отставку.

Предприниматель: Некоторые вещи мы недостаточно хорошо сегодня понимаем именно потому, что мы не обладаем необходимой информацией. Есть масса сомнений, и они постоянно нарастают. Эти сомнения, я буду говорить открытым текстом, связаны с именем Шамиля. И действия Александра Васильевича мне казались не очень адекватными…

Федоров: Без сомнения. Действительно, были ситуации, это наши внутренние разборки. Я сидел с ним (Тарпищевым), разбирался и разбирался. Он теннисист, он тренер, он психолог. Он дружил, он общался, а все вопросы решал я, всю работу вел я. И было все нормально. И три года назад организация (Национальный фонд спорта) росла, появлялись определенные структуры. Нужно было приводить все в порядок, то есть какие-то вещи можно было делать, а какие-то уже нельзя было делать. Шамиль эту грань не уловил. Самое страшное произошло где-то полгода назад, когда он ввязался в определенные уровни. Вообще-то это произошло еще раньше, свел его Алик – Тайвань, есть такой Тайванчик – небезызвестный катала.

Предприниматель: Он один из самых серьезных «авторитетов» в России.

Федоров: Постепенно он свел его с Черным. Потом появилась измайловская группировка. Тайванчик как-то был связан с ними. И у них появился эксклюзив на Шама. Что они говорили – то он и делал. Плюс к этому он чего-то сильно испугался. Я думаю, это в Анджеле дело, я даже в этом уверен. Он начал искать момент, он захотел что-то отложить там (деньги за границей), чтобы иметь гарантии на определенное дело. И тут у нас пошел конфликт. Дошло до того, что между ним и мною разборками занялись бандиты. Я с женой приезжаю на Тур-де-Франс, ко мне подходят Тайвань, Самсон Миравский, Лева Черепов, все остальные и шесть часов мне устраивают разбор: почему я мешаю, почему я деньги не плачу? Если это когда-нибудь будет обнародовано, то пуля в голову мне обеспечена. И все эти полгода продолжается эта паранойя. Раз в месяц он тянет меня на какие-то разборки: то туда, то сюда. То какие-то там малины: почему то, почему се? От всего этого просто крыша уезжает. Мы до определенного момента сопротивлялись давлению.

Женщина: Шамилевскому?

Федоров: Да. Буквально неделю назад ситуация дошла до такой шизы, что… Он говорит, что Саша с Мишей требуют, чтобы я принес 10 миллионов долларов наличными к Саше. Я говорю: «Шам, я таких денег никогда не видел! Их собрать невозможно!»

Предприниматель: Чтобы было точно понятно: к Александру Васильевичу Коржакову и к Михаилу Ивановичу Барсукову.

Федоров: То есть принеси 10 миллионов, отдай. Я ему говорю: «Ты понимаешь, что ты говоришь?!» Он племянника Черепа – Пашу Задорина – вице-президентом НФС заставляет взять. Парень – 24 года. Следящим за мной, так сказать, отслеживающим интересы Шамиля. Для этого он все обосновывает высокими интересами. Перед этим мы слушали разговоры о предвыборной работе, об интересах президента и так далее.

Предприниматель: В кабинете Александра Васильевича?

Федоров: Да. В кабинете Александра Васильевича. Я отказываюсь в этом участвовать. Я не могу сидеть вот так и врать. Потому что я знаю, что на самом деле происходит. У нас слесаря вызывают и говорят: «Ты знаешь, Коржаков тебя подслушивает… А ты знаешь, Б. Н. сказал…» Или, уезжая в баню, Шамиль говорит: «Меня Б. Н. вызывает». Я передать не могу. И это наворачивается уже как ком.

Потом он (Тарпищев) создает эту Олимпийскую корпорацию. Четыре месяца он не подписывает распределение бюджетных денег, боится упустить контракт. Дело в том, все реформы в спорте были отстроены так, что в какой-то момент сам Олимпийский комитет становится ненужным. Есть государственный комитет, который обеспечивает общественные организации. Это сразу закладывалось. Еще Бурбулис это согласовывал. И наступил момент, что он (Тарпищев) уже не может ничем руководить. Министр за полтора года ни разу не был в министерстве, ни разу не был в своем кабинете в министерстве. Он работает в день ровно два часа. Он приезжает, спускается к Коржакову, сидит там час и уезжает. Это все ненормально, люди внизу просто все смеются. Так вот о Задорине: он (Тарпищев) звонит Собчаку, говорит, чтобы тот принял его как представителя по Олимпиаде-2004, а ночью Пашу забирают с оружием, когда он идет отнимать у какого-то старого своего должника квартиры, и в этой шизе я уже живу полгода, я уже не могу. Михаил Иванович знает об этом, знают все. Я с Михаилом Ивановичем общаюсь. Он говорит: «Мы все знаем, но ничего сделать не можем».

Женщина: А Александр Васильевич в курсе?

Федоров: Этот вопрос – самый сложный. Во всех разговорах только одно: «Мне Коржаков так сказал». У нас каждый слесарь знает: Коржаков то сказал, Коржаков се сказал, Коржаков мне это приказал. У нас все проходили, у нас то Смирнова Коржаков подставит, то Сысоева, потом Портнова Коржаков у нас снимал. Потом эта ситуация совершенно идиотская с «Бинетексом». Она велела открыть ему личный счет…