Крести (СИ) - Страница 87

— Разумеется, — осклабился Джим, достав из кармана пиджака пластинку жвачки в фольге и принявшись медленно ее разворачивать.

— Свежее дыхание — залог успешных переговоров? — в очередной раз не удержалась я подразнить смерть.

— Думаешь, будут переговоры? — Мориарти приподнял бровь, эффектно закидывая жвачку в рот.

Интересно, зачем он путает меня в линиях поведения, перескакивая с режима «убийца» на «приятель» и обратно. Взгляд жесткий и цепкий, улыбка, определенная манерность в позе и дружелюбная жестикуляция… Отличная стратегия для игры в покер, помогающая довести оппонента до нервного тика. Только какой в ней толк сейчас? И меня ли он доводит?

Все это мимическое трюкачество, слишком много деятельности и актерства. Как можно было заметить, подобная метаморфоза происходит с хладнокровным и расчетливым гением преступного мира в присутствии его кудрявого антипода. Первая встреча на заброшенном заводе при мне, поведение возле больницы, целый спектакль с воздушными шариками…

Я узнавала этот взгляд. Азартный, любопытствующий, так предвкушают интереснейшую и сложнейшую игру. Играл Джим, может быть, и с Майкрофтом, но победы жаждал над Шерлоком. Кроме того, детектив, скорее всего, уже на подходе, иначе Джим не старался бы показать, насколько я в его власти… Физически, по крайней мере.

«Мало сдать себе хорошие карты, Кармен. Нужно уметь ими воспользоваться». Папа, как всегда, был прав. Грубая сила никогда не была моим методом, и, по сути, от того, что я привязана к креслу, ничего не изменилось. А вот от способности мыслить ситуация заиграла новыми яркими красками.

В принципе, пока я способна думать, я остаюсь игроком и, возможно, стоит даже поблагодарить Джима за избавление моего организма от всех веществ, притупляющих сознание. Появилась идея. Естественно, очаровательная в своем безумии. Естественно, самоубийственная. Естественно, ее комбинацию я и разыграю.

Обмануть гроссмейстера — это всегда искушение. В моем случае — смертельное.

Не знаю, что задумал Шерлок, но наши последние недели бок о бок были нечто более важным, крепким и тесным, чем мы хотели признавать. А это значит, что детектив обкрадёт брата и принесет цену моей жизни. Вот только я не могу позволить покупать себя за миллион чужих смертей.

— Я высказала догадку, что ты их ждешь, а не то, что они состоятся, — ответила я, сообразив, что взяла слишком долгую паузу, а, между тем, уже следует начинать подтасовку.

Я собиралась заступить на высший уровень блефа, основанного исключительно на импровизации. На заброшенном заводе я полностью контролировала ситуацию за столом, зная, что могу выиграть в любой момент, и даже поддаваясь в угоду собственной самоуверенности. В банке с грабителями все было пятьдесят на пятьдесят: мне могли поверить или застрелить. Сейчас все сто процентов победы принадлежали Мориарти, а мне предстояло отправить всю его обоснованную уверенность в сброс.

Как убедить правого в том, что он ошибается? Актерской игрой, ложью, перемешанной с правдой и, конечно же, вывернутыми наизнанку фактами.

— Аргументируй, — щелкнул пальцами гений криминального мира, и все во мне всколыхнулось ответной волной нецензурных, но чертовски уместных сейчас слов.

— Из всех маловероятных развязок, ты выбрал самую невероятную. Считаешь, что Шерлок просто придет и обменяет меня на биологическое оружие, способное уничтожить миллионы жизней? Это нелогичное, опрометчивое, импульсивное, продиктованное сантиментами решение, то есть невыполнимое для такого чопорного сухаря, как Холмс.

Прости, Шерлок. Искренне надеюсь, что ты не прячешься где-то здесь и не услышишь всего этого. А, главное, не увидишь.

— По-твоему, он не придет? — приподнял бровь Джим. — Дорогая, ты себя недооцениваешь!

— Боюсь, это ты переоценил свою непредсказуемость, — скопировала я его выражение лица. — Неужели, ты всерьез подумал, что Шерлок купится на такую дешевку, как «дама в беде»? С того момента, как на меня указал ты, для него все было очевидно. А позже, когда он все рассказал, твоя затея стала прозрачной и для меня. Ты думал у нас отношения? Да мы едва выносим присутствие друг друга, — я усмехнулась. — Пару раз я опасалась, что ты обо всем догадаешься, так что приходилось вносить некое разнообразие в наш спектакль, наподобие частых ссор, бурных скандалов при свидетелях с хлопаньем двери, или поцелуев на улице, вроде того, у отеля, где ты оставил нам записку о Крауберде. Все же у меня в этом деле больше опыта, чем у Шерлока.

— Ты пытаешься сказать, что не представляешь никакой ценности для нашего Шерли? Брось, я видел вас вдвоем, Карми: слащавые взгляды, под ручку, милее пасхальных кроликов, и Ватсон в роли компаньонки… нашего бывшего девственника.

Я прыснула:

— Бывшего ли? Я, конечно, предлагала ему полностью вжиться в роль, но, увы, твоего мальчика не интересует ничего, кроме преступлений. Это… — я чуть надула губы, — даже слегка меня расстроило, все же он чертовски привлекателен.

Глаза Джима сузились, мужчина выпрямился, избавляясь от всего налета мнимого веселья:

— Ты блефуешь.

Конечно же, да. Можно подумать, у меня есть выбор.

— Не находишь, что, на данном этапе, блеф, который не ведет ни к чему, кроме моей смерти — глупая затея? — В этом и есть вся суть. Настолько глупо, что гениально. — А так… Сказав правду, я хотя бы порадуюсь твоему расстроенному лицу напоследок.

— Во всем этом есть смысл… для Холмсов, — протянул Джим. — Что для тебя?

Предвидеть этот вопрос не составило труда, но ответ на него — угроза тех нескольких миллиметров промаха кием по шару, в результате которого нет нужной скорости и траектории. Немного перестараюсь или не дотяну — шар в борт.

— Фактически, то, что я здесь, всего лишь случайность, — чуть пожала я плечами. — Сделай Говард все, как следовало, и сейчас мой прах уже был бы развеян над Темзой. Я — сторонник кремации, — пояснила я, отвлекая щепоткой правды.

— Самопожертвование? — повел рукой перед собой Джим. — Как-то не вяжется с твоим обычным поведением.

— А что ты знаешь о моем обычном поведении? То, что я показывала?

— Помнится, последние полгода, ты из последних сил выживала. Почему готова умереть сейчас, а не… скажем… тогда, лицом к лицу с Лихниссом?

— Хороший вопрос, — согласно кивнула я, зная ответ и на это. Более того, правдивый ответ, обосновавшийся в моей голове со встречи с Воганом. — Я думаю, хороший игрок сам решает, где и когда заканчивается его игра.

— И ты решила, что хочешь закончить ее здесь.

— Что? — я фыркнула. — Закончить ее я хотела с Говардом, поэтично и иронично, с картами в руках. Но… раз уж не получилось, придется довольствоваться тем, что есть.

— И все же, откуда эти суицидальные наклонности? — рот Джима улыбался, но темные глаза цепко всматривались в мое лицо, ища малейшие признаки лжи.

Жертвуй пешками — спасай короля. Арифметика, знакомая всем игрокам. Я в очередной и уже последний раз разменная фигура, но сейчас это добровольная позиция. Осталось убедить в ней Мориарти и умереть, что сведет всю игру гениев в ноль, что, в свою очередь, косвенно будет значить мою победу, и от этого даже хочется засмеяться. Выиграть, проигрывая. Я с самого начала знала, что всех партий мне не взять, даже готовила себя к подобному, а теперь пришло время принять.

— Ты наверняка разговаривал с Говардом?

— Разумеется.

Черт. Опасно. Что, если Джим задавал Вогану тот же вопрос, что и мне, касательно исхода его большой игры с Майкрофтом? Он был бы дураком, если не спросил, а Говард, считая, что разберется со мной, вполне мог ответить ему правду. Исходя из всего, что я знаю об убийце своего отца, ошибиться тот не мог.

Стоп. Он уже ошибся. Я осталась жива, фигура все еще на доске, следовательно, какой бы просчет ни дал Джиму Воган, он изначально неверен за неимением полной картины.

— В таком случае, тебе известна его идея.

— Что-то связанное с несправедливостью существования вашего мышления? Конечно. К чему ты ведешь?