КРЕСТ И ЗВЕЗДА ГЕНЕРАЛА КРАСНОВА ИЛИ ПЕРОМ И ШАШКОЙ - Страница 3

Ниже мелкими обыкновенными буквами шло перечисление училищ и произведенных из них юнкеров…Каждый из нас листал тетрадь приказа, ища свою фамилию в длинном списке произведенных…Моей фамилии долго нет. Прошли произведенные из нашего училища в артиллерию, в саперные батальоны и, наконец:

Дальше я не смотрел. У меня от волнения и усталости темнело в глазах. Я свернул приказ трубкой и положил его под погон…».

В 1890 году хорунжий Краснов был зачислен в Лейб-Гвардии Атаманский полк. Всей душой отдавшись службе, Петр Николаевич очень скоро стал исправным строевым офицером и выдающимся спортсменом-конником. Посетители конных соревнований в Михайловском манеже и скачек в Красном Селе нередко видели среди участников конных состязаний молодого красивого «атаманца» Краснова. Плотная загрузка в полку, не оставлявшая, на первый взгляд, и крупицы свободного времени, отнюдь не помешала раннему проявлению фамильной литературной одаренности Петра Николаевича.

17 (29) марта 1891 года в газете «Русский инвалид» была опубликована его статья «Казачий шатер полковника Чеботарева». Ее появление ознаменовало собой начало необычайно плодотворной литературно-публицистической деятельности генерала Краснова. С этого памятного дня его статьи и очерки, под общим, принятым в те годы названием «фельетонов», регулярно помещались на страницах «Русского Инвалида». Кроме того, Петр Николаевич, в качестве журналиста и военного обозревателя, стал также привлекаться к сотрудничеству в журналах «Разведчик», «Вестник русской конницы» и многих других солидных и серьезных изданиях тогдашней русской периодики.

В 1893 году вышел в свет его первый сборник «На озере», вслед за которым с завидной периодичностью, почти что ежегодно, в дополнение к журналистской работе, стали появляться интересные, часто весьма объемные, книги молодого военного литератора. П.Н. Краснов до конца своих дней отличался завидной, если не сказать — поистине чудовищной работоспособностью. Его умение с невероятной быстротой, в отсутствие элементарных условий, казалось бы, необходимых для нормального литературного творчества (досуг, отдельный кабинет, библиотека под рукой и проч.), творить абсолютно разноплановые и разные по жанру произведения вызывало неизменное изумление у современников и продолжает вызывать его у потомков. Естественно, все это неизбежно сказывалось на глубине проработки деталей и в особенности стиля отдельных произведений Краснова, с чем автор, вообще-то бывший (не в пример многим другим) чрезмерно скромным в оценке собственного творчества, впрочем, всегда сам самокритично и охотно соглашался

1894 год был ознаменован в жизни Петра Николаевича событием, являвшимся осуществлением самой заветной мечты для множества русских офицеров. Он был принят в Николаевскую Академию Генерального Штаба. Но по прошествии всего года учебы в Академии, по собственному желанию вернулся в полк. Дело в том, что всесильный тогда начальник Академии генерал Н.Н. Сухотин позволил себе в крайне бестактной форме задеть самолюбие молодого офицера, что и вынудило Петра Николаевича бросить Академию. Возможно, данный эпизод из жизни Петра Николаевича и не заслуживал бы упоминания, если бы за ним не скрывалось гораздо более важного и печального для судьбы Русской Армии, а тем самым — самой Российской Империи, как государства, в первую очередь, не торгового, не промышленного, а военного, «чье предназначение — внушать страх и ужас соседям» — обстоятельства.

По мнению ряда видных русских генералов — в частности, Н.Н. Головина и Ф.В. Винберга — мнению, мало известному широкой российской публике даже тогда (а тем более в наше время!), Академия Генерального Штаба и практиковавшийся в ней стиль преподавания стали резко портиться с конца 80-х — начала 90-х годов XIX века. Столь необходимое для армии широкое военное образование и просвещение стало как бы исподволь заменяться зубрежкой возможно большего количества учебников, а качество образования — подменяться количеством вдалбливаемых слушателям сведений. Талантливые офицеры нередко «срезались» на не имевших никакого значения мелочах.

Как пишет в своей книге «Крестный путь» генерал Ф.В. Винберг: «Академия стала походить на дореформенную бурсу. Сильно развивавшаяся конкуренция между учащимися развращала нравы как обучаемых, так и обучающих. Качественный уровень профессорского персонала стал сильно понижаться. Во взаимных отношениях стали все чаще наблюдаться недостойные военной среды заискивание, искательство, интриги, карьеристические происки».

Репутация Академии Генерального Штаба неуклонно падала, а вместе с ней падал и уровень офицеров, поступавших в Академию из чисто карьерных соображений, и пополнявших затем кадры Генерального Штаба. Создавался тип выскочки-честолюбца.

Как писал тот же генерал Винберг: «Создалась среда, в которую легко могли проникнуть масонские влияния, гораздо легче, чем в строевой состав Армии, огражденный корпоративным духом полковых традиций».

С начала 1900-х годов, когда резко усилилось влияние Генерального Штаба на войсковую жизнь и проникновение выпускников Академии на командные должности в обход строевых офицеров, выпускники этой Академии заслужили в Русском Офицерском Корпусе мало почетное прозвище «моменты». К 1917 году уже три четверти всех полковых командиров всех родов войск (кроме кавалерии!) и большинство начальников дивизий были выходцами из «Черного Войска», как в Армии полупрезрительно именовались кадры Генерального Штаба.

На совести Генерального Штаба было много неудач Русской Армии в Великой войне, которых могло и не быть. В частности — преступное уничтожение кадров доблестной Императорской Гвардии в совершенно второстепенных операциях, и многое другое. Пороки и недостатки своего Генерального Штаба незадолго до февраля 1917 года осознал, наконец, и сам Верховный Главнокомандующий — Государь Император Николай Александрович, сказавший в частной беседе, что после войны Генеральный Штаб ответит Ему за все.

Не исключено, что именно эти слова, неосторожно сказанные Царем, и послужили детонатором февральского переворота. Чтобы не попасть на суд пред Очи Государевы, «моменты» предпочли опуститься до участия в заговоре против Государя, содействия государственному перевороту и отречению Царя. Переворот 1 марта (роковой день, в который в 1881 году был сражен бомбой террориста-«народовольца» Царь-Освободитель Александр II) 1917 года стал возможным лишь благодаря наличию масонского ядра в центре и толще нашего Генерального Штаба.

После «октябрьской революции» немалое число «моментов» в высоких чинах поспешило перейти на службу к большевикам.

Сказанное, разумеется, не означает, что среди многочисленных выпускников Академии Генерального Штаба до самых последних дней ее существования не было верных, порядочных, честных и храбрых офицеров и даровитых военачальников. Не о них здесь речь, ибо не они, к несчастью, владели «контрольным пакетом» в рамках организации, которая была призвана самый смысл своего существования видеть в спасении Родины и Государя, а вместо этого способствовала гибели сперва Государя, а затем и Родины. Впервые во всей Русской истории высшие военачальники страны нарушили в роковом феврале 1917 году Присягу и Крестное целование, ввергнув Отечество и себя самих в пучину бедствий, конца которым не видно и по сей день.

Что же касается судьбы Петра Николаевича Краснова, то неудачный дебют в Академии окончательно и бесповоротно определил весь его дальнейший жизненный путь — путь строевого кавалерийского офицера и военного писателя-публициста.