Кресение - Страница 15

Но истероидность – это некое состояние психики, свойственное лично человеку. Она – не плод общественного воздействия. Значит, не должны бы зависеть от меняющихся условий жизни. А кликушества больше нет! Да и истерии теперь уж не так мучают человечество. Почему? Исчезла истероидность?

С истериями что-то определенно изменилось, но пусть их исследуют историки медицины. А вот что касается кликушества, люди просто стали его скрывать. Однако некоторые батюшки до сих пор отчитывают кликуш, это даже стало модным показывать по телевидению. Значит, кликушество пропало только для науки. И это знак того, что наука с ним не справилась и вообще не поняла. А излечила политическим способом: объявив, что в Советском Союзе кликушества больше нет. Как нищеты, преступности и прочих суеверий.

В записях о порчах, безусловно, немало свидетельств не только о внушениях, но и об обманах. И все же мы можем говорить и об иной причине этих состояний. Но это как раз рассказ о «других порчах».

У той же Никитиной есть записи, которые позволяют понять, что под именем порчи могли пониматься разные болезни.

«В человеке порча растет, развивается. Временами она рассказывает человеческим голосом, кто и как ее наслал. Наславшего называют отцом или матерью. Выявляется порча в виде болезни, от которой человек теряет работоспособность и может умереть; это часто периодические припадки вроде эпилепсии, которые случаются при упоминании в разговоре, в присутствии порченного, некоторых животных, например, раков, мышей или при приближении к нему предметов сакраментального значения.

Народ часто считает порчу нечистым духом, посланным в человека. Очень распространено представление о порче как о животном, родившемся в человеке.

Знахарки дают человеку рвотные средства, таким образом якобы извлекают порчу наружу…

Извлеченную порчу надо сжечь» (Никитина, с. 194–195).

Ничего не могу сказать о порче в этнографическом смысле. Может быть, все это и действительно возможно, но при мне ни разу ничего подобного не делали. Но зато мне не только объясняли, но даже учили, как убирать порчу, которая на деле оказывается нечистотой сознания, но выглядит со стороны в точности, как эти описания.

Причем старик, который меня учил, сначала вволю поиздевался, рассказывая подобные же ужасы. Я уж даже начал побаиваться, как бы он не сделал какой порчи мне. Но потом он засмеялся и сказал: «Слышали звон, да не знают, где он». И принялся рассказывать заново.

Мне придется восстанавливать его рассказ, потому что я его не записывал. Но суть я усвоил точно. Тем более, что все это повторяли и другие мазыки.

Чтобы начать рассказ, я выделю главное из этнографических описаний. Мне очень важно, чтобы вы увидели – в том, что я беру основой мазыкского кресения, нет ничего, что бы отличалось от общенародных русских взглядов на порчу:

Порча проявляется разными болезнями. Болезни эти выявляются внезапно и вызываются либо присутствием какого-то человека, либо упоминанием чего-то, либо просто голосом, очевидно, узнаваемым по звучанию. При этом порча рассказывает себя, явно меняя голос больного, и если уметь ее расспрашивать, назовет имя своего «отца» или «матери» и расскажет все обстоятельства своего зарождения.

Она есть нечистый или злой дух, вошедший в человека. Чтобы от нее освободиться, порчу надо сжечь.

Вот полное описание того явления, которое мы будем изучать, и способ ее лечения. Ничего, что бы не укладывалось в это описание, в Кресении нет.

Мазыки убирали порчи Кресением. В широком смысле кресение – это все очищение сознания. В узком – то самое сжигание порчи, о котором говорилось в предыдущей главе.

Порчу надо сжечь. Но это легко сделать, если она вещь или существо.

А что делать, если она – образ сознания? Или дух? Человеку естественнонаучному даже трудно себе представить, как можно говорить о сжигании каких-то явлений сознания, тем более духов, которых не бывает.

Но мы уже поняли, что народ видел сознание гораздо более вещественным, чем мы. И гораздо более доступным для воздействия. При этом, если сознание может повторить все, что угодно, если оно может сделать слепок со всего, что воспринимает, значит, оно наилучший материал для творения самых неожиданных, порой даже невозможных вещей. Даже то, что мы часто называем невообразимым, на самом деле легко творится из сознания и как раз воображением.

Эту мысль я хочу повторить, чтобы она стала действительно понятна: из сознания можно сделать все, что только встречается в мире, и что можно вообразить. Это легчайшее и доступнейшее вещество творения. Поэтому, если где-то и возможна школа обучения божественности, то именно там, где можно творить из сознания.

Думаю, одного этого достаточно, чтобы понять: из сознания можно сделать все, с помощью чего можно воздействовать на то, что уже имеется в сознании. И если в наше сознание вносится порча, мы можем создать огонь, на котором ее можно сжечь.

Но этот огонь не должен быть просто придуманным. Способность воображения гораздо богаче, чем мы о ней думаем. Мы просто не умеем ей пользоваться. Огонь должен быть настоящим и по-настоящему жгущим. А если допустить, что наша задача, когда мы воплощаемся в этом мире, – нести сюда свое сознание, тем самым одухотворяя все более плотные вещественные миры, то и работа с волшебными средствами должна вестись исходя из этого.

Я – дух, вошедший в тело, вошедший с помощью души, сросшейся с веществом телесности.

Меня можно очистить от испорченности волшебного замысла, только выявив во мне места, где этот замысел еще не стал совершенным, где Иста человека, божественная Идея человечности, еще не совпала во всех своих линиях с тем, что я есть.

Как это выявить? Проверив на доступность разрушительным воздействием, например, наслав порчу. Или соблазнив себя чем-то от мира сего, тем самым делая явной тающуюся в себе слабину. Только выявив нечистоту в себе, можно ее убрать, заодно выпрямляя и Исходный образ и устраняя саму возможность для его порчи.

Как?

Создав орудие или средство очищения, соответствующее моей духовно-вещной природе. Например, соединив огонь с сознанием. Создав особый огонь.

Он назывался в народе Живой огонь или Крес.

Добывался Крес только чистыми способами – без изобретений технологии, ни в коем случае не спичками. Его либо вытирали из дерева, либо высекали из камня, как в самые первые времена, как в Начале творения. Им заменяли все старые огни в очагах на Новый год, точнее на Новый мир. Им лечили мир от нечистоты, когда приходили моровые поветрия и язвы. И им же очищался человек, когда хотел убрать порчу или злого духа из своего сознания. Порчу Крес сжигает, для духа становится проводником в его мир.

Но им надо уметь пользоваться. А для этого надо понимать, как устроен человек.

До того, как появились понятия анатомии или физиологии, у человека не было ни организма, ни психики. У него был состав.

Точнее, у него было несколько составов, из которых рождалось цельное понятие «человек». Совершенно определенно народ выделял телесный состав. Но был и состав духовный. С ним все чуточку сложнее. Даже в старые времена людям постоянно не хватало видения, и составить себе представление о полном составе человека можно, только совмещая свидетельства разных эпох и множества людей.

Дело создания обобщенной картины человеческого состава по русским народным представлениям я отложу на будущее и вовсе при этом не уверен, что оно когда-нибудь будет мне по плечу. Пока же я ограничу себя задачей описать лишь тот состав человека, который имеет прямое отношение к очищению. В частности, к очищению от порчи.

Однако порча, если исходить из значения самого слова, – это лишь некое действие, которым искажается нечто, исходно совершенное или, по крайней мере, здоровое и вполне приемлемое. В сущности – идея или образ. Можно сказать – образ Божий в человеке или его Идея, Иста, как говорилось по-русски. На деле же тот самый состав, в котором этот образ воплощен.