Кресение - Страница 11
Это образы другого порядка. Впрочем, если одна мембрана в трубке телефона может передавать звук на другую мембрану и при этом сохранять образ, воплощенный в звуке, принципиально ничего невозможного в передаче образа от тела к телу с помощью гудошничанья нет. Только образы эти передаются более объемными – они не только звуковые, но и двигательные. Иными словами, этот способ передачи позволяет воплощать гораздо более глубокие образы, чем пока способна делать техника.
Но и это не столь важно. Важнее то, что если мы можем передать образ из одного тела в другое, то нам ничто не мешает и прочитать своим телом то, что скрыто в теле другого, и просто воплотить любые образы, которые хранятся в наших телах. И если эти образы являются помехами, то мы вполне можем выпустить их из себя, переведя в движения. Например, почесавшись, или вздрогнув…
Но о выпускании образов из себя чуть позже. Пока о песни имени, чтобы нас ничто не отвлекало от главного.
Мне рассказывали о таком упражнении из Любжи, то есть из народной Науки Любви: когда милые ссорятся, кто-то должен захотеть помириться первым. Но гордость не дает. Чаще всего, первой приходилось мириться женщине. Женская доля труднее – мужик мог уйти гулять, а баба обязана сидеть дома. Таков обычай.
Поэтому для того, чтобы вернуть любовь, женщины прибегали к помощи колдуний, которые варили им любовные снадобья, делали заговоры на их мужей и учили множеству хитростей. И вот одна старая повитуха говорила мне, что лучшим способом очаровать собственного мужа, когда он сердит на тебя, была песня имени. Если ты это умеешь, то никакая другая любжа не нужна. А делается все просто.
Ты все такая же гордая и ни за что не идешь ни на какие уступки, и мириться вовсе не собираешься. Просто ты возишься со своими домашними делами и напеваешь про себя его имя. Напеваешь негромко, но так, чтобы он его все-таки чуть-чуть слышал. И напеваешь, и напеваешь, и выводишь на разные лады: Петя… Петя… Петечка…
– Ну, с мужиками, – рассказывала она, – начинает твориться невообразимое. Сначала он прислушивается. Морщит брови, ворочает ушами, – никак поверить не может, что она поет его имя. Потом начинает пересаживаться поближе. Тут, конечно, надо отойти. Либо петь потише. Тогда он не выдерживает, и начинает сначала ходить рядом. Ты замолкаешь. Тогда он принимается покрикивать: Чего ты там сказала?! А ты ему с невинным видом: Ничего! Совсем ничего. И вообще, ты же, кажется, со мной не разговариваешь?.
Кончается это все тем, чем и должна кончаться любжа.
Песня имени, обращенная к человеку, то есть песня имени другого человека – это не просто слова. Это обращение души к другому духу. Вот что в ней важно. И не менее важно то, что она наглядно показывает, как духи, которыми, в сущности, являются люди, откликаются на нее. Имя личностно, но сам позыв откликнуться, повернуться и направить свое внимание в сторону имени – это свойство всех духов. Именно об этом говорит древняя мудрость, считавшая, что для победы над духом надо знать его имя…
Но как узнать имя духа?
Сначала о том, как узнать имя камня или дерева.
Человек, научившись играть со смыслами, забыл, что речь – это не только способ передавать смыслы в связанных словосочетаниях. Речь – это воплощение образов в звучания. А значит, это воплощение их в те или иные способы гудения телом.
Какие же образы мы так воплощаем? Кажется, что те, что хранятся в нашем сознании. И это верно. Но откуда они берутся в сознании? Из памяти? А в память как приходят? Конечно же, из восприятия. Об образах, живущих в нас до воплощения, мы пока говорить не будем, тем более, что и они однажды были восприняты через восприятие.
Итак, ты есть чистое сознание. Даже сейчас, когда ты осознаешь себя личностью с бесчисленным количеством слоев сознания, заполненных различнейшими образами, ты все равно обладаешь бесконечным запасом чистого сознания. Именно им ты и воспринимаешь. Сознание, связанное в образы – обрезанное их обрезами, то есть границами или рамками, – уже не способно воспринимать. Поэтому оно отходит от того места, где происходит восприятие.
А что делает чистое сознание при восприятии? Оно создает отпечаток того, на что направлено восприятие. Причем отпечаток полный, насколько это только доступно нашим органам чувств, и совершенно истинный. Почему же мы потом ошибаемся? Да потому что после этого мы этот отпечаток или слепок пытаемся понять, а понимаем мы его с помощью других образов, уже имеющихся в нашем сознании. И вот тут, когда из восприятия рождается понимание, мы вносим в него ошибки.
Почему это возможно – в другом месте, но для этого всегда есть причины, которые и являются, по сути, той самой нечистотой, от которой мы намерены очищаться. Не будь ее, мы были бы просветленными и видели бы мир таким, каков он в действительности нашего восприятия. То есть точно, хотя и не до последних глубин, поскольку наши органы восприятия ограничены в своих возможностях.
Итак, мы сталкиваемся с вещью или явлением, и наше сознание снимает с него слепок. Очень, очень важно понять: этот слепок предельно точен. И когда я гляжу на камень или дерево, я вижу его во всей красе и неповторимости. Но это длится лишь крошечное мгновение, пока в дело не вмешивается мой разум. А разуму нет дела до любования красотой. Его задача – обеспечить мое выживание. И он мгновенно перекрывает мои любования поиском ответов на самые главные для выживания вопросы: опасно – не опасно? Съедобно – не съедобно? Полезно – не полезно?
Как только эти вопросы включились, разум тут же начинает пересматривать все соответствия вновь воспринятому, хранящиеся в памяти. И если он узнает камень или дерево, то тут же определяет: не опасно, не съедобно, не полезно!
И всё! Они узнаны и ушли в память, так и не будучи рассмотрены…
Мир знаком и неведом, потому что под пленкой узнаваний скрывается бездна.
Мне давали упражнение. Меня отправляли в огород. Даже не в лес, хотя это лучше делать в лесу. И предлагали выбрать то, что привлечет внимание: дерево, камень, куст, цветок. Мне приглянулся камень, который жил возле забора, поэтому я сразу знал, что пойду к нему. Его надо было заметить издали, не глядеть прямым взором, затаить дыхание и подкрасться к нему с закрытыми глазами. Нащупать рукой и удобно сесть возле.
А потом вспомнить про то, что разум сейчас начнет узнавать его, и резко распахнуть глаза, чтобы поток восприятия хлынул в них. И тут же их снова захлопнуть. И тогда начнется борьба: разум будет пытаться узнавать, но с закрытыми глазами ты будешь видеть, как он этим съедает тот образ, что еще стоит у тебя перед глазами. Не мешай ему, просто наблюдай. А когда он все узнает, и образ начнет рассыпаться или слабнуть, осознай, что вещь уже узнана, и открывай глаза так, чтобы сразу видеть только ее.
Ты обманул разум. Он проделал всю свою работу выживания по отношению к тому образу, который стоял у тебя перед глазами, и именно на него накинул сетку узнавания! Вот фокус!
А то, к чему ты пришел, осталось неузнанным, хотя разум и считает, что узнал его. Да, он узнал, но узнавание не накинул.
Камень рос передо мной из травы, и это был самый необычайный камень в моей жизни. В том, какой он был, ощущалась такая ценность, что я болезненно ярко осознавал напутствие: и не позволяй разуму узнавать его. Просто сиди и смотри на свой камень или цветок какое-то время…
Потом я почувствовал, что разум опять пытается взять верх и узнать мой камень повторно.
Тогда я обманул его еще раз. Закрыл глаза, и пока он возился с камнем снаружи, рассматривал образ, который остался перед глазами. И, придерживая дыхание, сквозь него пытался глядеть на сам камень. Если разум удастся обмануть, говорили мне, ты увидишь глаз, который прорежется из светового пятна посреди образа. Это, что перед тобой, смотрит на тебя…
Камень действительно смотрел. Он смотрел не так, как смотрим мы, у него нет глаз. Но, похоже, все живое смотрит. Растения поворачиваются за солнцем, для этого надо видеть. Они начинают отталкивающе пахнуть, если их грубо задеть. И для этого им тоже надо видеть. Вот и на тебя они тоже смотрят, когда почувствовали, что ты смотришь в них. Как ни странно, но смотрят даже камни… не знаю, как это объяснить. Не могу представить себе, что у них есть сознание, разве что какое-то иное сознание смотрит за нами сквозь камни…