Кремлевский джентльмен и Одноклассники (СИ) - Страница 6

– Все так, Рыжий, – левая бровь Князя слегка приподнялась, придавая лицу столь идущий ему ироничный вид: – но мелочей не существует. Проверь этот номер. А вином я сам займусь.

Застегнув ворот френча, Князь вылез из машины и выставил все три бокала на капот. Тонкое горлышко бутылки он взял ласково, как руку любимой женщины для поцелуя. Роберт Юшкаускас выволок следом свое грузное тело, обмял на талии пиджак, и полез было в карман за неразлучным швейцарским ножиком, чтобы предложить штопор. И застыл с открытым ртом, увидев, как внезапным и сильным движением пальцев Князь отламывает горлышко бутылки вместе с пробкой и небрежно швыряет его в снег.

– Это фокус, – снисходительно пояснил Князь, разливая драгоценную влагу по бокалам, в которых отражались окна полусотни петербургских квартир: – кое что из трюков тайских факиров. Когда я впаду в нищету и бедность, пойду подрабатывать в цирк. Выпьем, не чокаясь.

– Русская традиция? – насмешливо уточнил Прибалт: – о покойных или хорошо, или ничего?

– Новая традиция. Проблема была, теперь ее нет. Есть человек, но нет проблемы. За проблему.

– Он звонит, – сказал Рыжий.

Уже не требовалось смотреть на экран, чтобы увидеть, как изможденная тень человека на другой стороне двора устало прислоняется к стене и шарит по карманам плаща. С трудом, на память, нажимает кнопки телефона. Ждет гудков.

Князь отпил вина. Покатал его языком по щекам и медленно, с удовольствием позволил пролиться в горло. Время застыло. Никто не поймет его. Это круче любви, и азартнее карт. Это называется – власть.

– Он не вам звонит, Князь, – осторожно сказал Рыжий.

И правда. Телефон, покойно лежащий в белой шелковой раковине на водительском сиденье, молчал.

Юшкаускас, не спросив разрешения, протянул длинную руку, включил динамики в салоне автомобиля.

– Алло. У меня деньги на телефоне кончились. Девушка, можно обещанный платеж? Ну да, чтобы я в долг позвонил, а утром в автомате уплачу…

Ирония судьбы, Ленечка, по привычке назидательно, но уже про себя подумал Князь. Человек совершает самый важный в жизни звонок, а у него нет денег на счету. Вот поэтому я в таких случаях всегда рядом. Идиот Робертас все еще думает, что мы киллеры. Он не понимает, что человек, которого я спасу из бездны отчаяния, надежнее любого покойника. Но на то Робертас и идиот.

Он снова отпил вина. А из теплого, пахнущего мандаринами салона автомобиля донесся длинный двойной гудок. Потом второй. Третий. Если бы человек, прислонившийся к холодной стене, прислушался к странному эхо, которое порождает его звонок в стенах этого огромного двора… И огляделся, то вполне мог бы заметить троих мужчин с бокалами вина возле темного автомобиля. Но он не вертел головой.

– Он опять звонит не вам, Князь, – невозмутимо констатировал Рыжий.

Трубку сняли.

– Джентльмены, здрасте! В данный момент меня нет дома, или я немного занят. Но поскольку я вам все равно рад, джентльмены, переведите телефон в тональный режим. И наберите, – в этом месте автор записанного на автоответчик заговорил механическим голосом, но хватило его ненадолго, он закашлялся: – наберите «один», если хотите поговорить с моим секретарем и помощником Сергеем Вихорем, наберите «двойку», если хотите попробовать найти меня в «Скайпе», хотя вряд ли, наберите «три»…

Бокал токайского вина в руке Князя сначала наклонился, потом перевернулся, выливая драгоценную влагу на снег, потом и вовсе выпал из руки, но не разбился, мягко зарывшись в сугроб, по которому расплылось янтарного цвета пятно…

– Чего это за хрень? – спросил Юшкаускас у Рыжего, увидев, что Князь сперва, только услышав слова «Джентльмены, здрасте», зажмурился, потом еще и стиснул зубы.

Это не мой город! – вертелось в голове Князя. Этот город против меня! И всегда будет против, пока… Пока я слышу эти слова «Джентльмены, здрасте!».

– …А если у вас нет тонального набора, – все так же беззаботно советовал неведомый собеседник, – и если Сережа Вихорь до сих пор не взял трубку, что означает, что он где‑то, как всегда, шлындается без дела, у вас, джентльмены, единственный выход. По старинке, по привычке оставьте сообщение, после звукового сигнала…

Несколько тактов Гайдна прозвучали в заснеженном дворе величественно, как хорал в церкви, который полагается слушать стоя и молча.

– Алло, – тот, кого Князь называл Целью, заговорил неуверенно, словно подавленный чужой бодростью. Ему вдобавок почудилось – каждое сказанное им слово эхом доносится из дальнего конца двора. Ерунда, конечно же. – Алло. Я собственно, Сергею звонил. Тут его телефон… Но неважно. Так даже лучше. Принц. Ты меня, наверное, не помнишь. А мне помощь нужна. То есть, не мне уже, а ей. Помоги ей, Принц. Я понимаю, это для тебя ерунда, школьные воспоминания. Одноклассники и все такое. Но ты помоги. А еще, я, наверное, скажу тебе. Потому что некому больше. Этот снегопад – последний. Совсем последний. Ты не думай, что я спятил, Принц, и ты Серега, не думай. Я сейчас все объясню…

– Остановите его… – прошептал Князь и тут же, словно боясь, что не сказал, что только подумал, прокричал, срываясь на визг. – Остановите разговор!

Рыжий понял приказ сразу. Нырнув в машину, он склонился к приборной доске и с лихорадочной скоростью переключил несколько тумблеров на ней. Но Роберт Юшкаускас успел за это время присесть, вытащить из кобуры, укрепленной на голени свой заурядный, но очень точного боя «Глок» и прицелиться. Однако, прежде чем спустить курок, успел почувствовать, как пальцы, твердые, будто стальные наручники, обхватили предплечье и с силой вывернули прицел в небо.

Грохнул пистолетный выстрел. И в ту же секунду голос в автомобильных колонках пропал. Вместо него раздалось ровное, мощное гудение, которое можно, хотя и очень недолго, услышать, если по ошибке воткнешь антенну в сеть переменного тока. Теперь все разговоры по сотовому телефону в пределах двора и нескольких окрестных улиц временно недоступны. Хорошая у Прибалта машина, оборудованная.

– Я по телефону бил! – кричал Прибалт, извиваясь в бешенстве, не в силах вырвать руку с пистолетом из мертвой хватки Князя. Но вскоре понял, что это безнадежно, особенно, когда сквозь хриплое дыхание схватки, послышалось «придурок шепелявый». Князь обычно не допускает сильных выражений и если уж дело дошло до ругательств, значит оно серьезное. Но и берет себя в руки Князь тоже быстро.

– А если бы в голову? – спросил он негромко, и резким движением кисти стряхнул злополучный «Глок» в сугроб. Юшкаускас отступил на шаг, массируя запястье, и хмуря полуседые брови:

– Ты – ы-ы, – сказал он, растянув все согласные как только возможно: – Т – ты м – мен – ня…

Человек на другой стороне двора сидел в сугробе, уронив телефон и прикрыв голову руками. И сейчас ему особенно подходило имя “Цель”.

– Рыжий, – сказал Князь, сглотнув тягучую, токайского вкуса слюну, – мигни фарами привратнику. Мы сейчас уезжаем, если конечно Робертас не против.

– Т – ты меня…

– А потом подойди к человеку. Может, чем помочь надо, он же напугался, по нему же не каждый день стреляют. Может, его подвезти куда нужно, так у нас как раз свободное кресло.

Рыжий кивнул и пошел, хрустко ступая по мокрому снегу.

– Я н – не поним – маю… ты меня… – все еще не мог осознать сей прискорбный факт Прибалт.

Он бы на меня уже с кулаками накинулся, подумал Князь, только хватку почуял, не рискует. Меньше мне надо людей за руки хватать, хотя в данном случае неважно. Может быть, так получится даже лучше. Особенно хорошо, что Ленечки рядом нет. Ему все эти разборки смотреть рано.

– Да чего тут непонятного? – удивился Князь. Совсем не чинясь, он, к удивлению Прибалта, закатал рукав френча, и, присев на корточки, шарил в плотном снегу помятого, и забрызганного каплями пролитого вина сугроба. – Ты погорячился, Робертас. И я погорячился. Помаши рукой в камеру. Пусть нам откроют ворота. Сматываться пора.

– Не знал, что ты кого‑то боишься, Князь, – улыбался Прибалт криво, потому что рука еще болела, но смотрел он сверху вниз и довольно нагло: – думал, ты просчитал ходы заранее. Пешка на доске и все такое.