Красными нитями (СИ) - Страница 1

Рейн опустился на колени.

Перед ним стояла шестёрка Совета. По краям теснилась знать: главы Церквей и отделений Инквизиции, верховные судьи, магистры, генералы — они напирали друг на друга и с жадностью вглядывались в лицо будущего короля.

Рейн смотрел не на них, а на каменную фигуру Яра, стоявшую в конце тронного зала. Чертов бог.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Пахло мятой и апельсиновым маслом, а хотелось, чтобы запахло керосином, и всё в этом проклятом дворце заполыхало огнём.

Рейн ещё раз вдохнул и медленно выдохнул. Это был очередной спектакль, но с самой высокой наградой из всех — надо хорошо сыграть свою роль.

Я-Эльмон сделал шаг и громогласно произнёс:

— Рейн Л-Арджан, перед лицом Яра Церковь выбирает тебя, самого достойного и чистого среди нас, чтобы ты встал во главе Кирии и верно продолжил битву с демонами, подобно предку своему, Арейну.

Я-Эльмон протянул ему глиняную чашу с водой. Рейн сделал глоток и почувствовал привкус затхлости. А говорили, что она из родника, который нашёл Яр с соратниками, когда прибыл на Кирийские острова. Чертовы лжецы.

Среди людей послышался взволнованный шепот. Рейн мельком посмотрел на них. Солнце пробивалось через витражные окна, и на лицах играли причудливые разноцветные пятна.

Глава Церкви отступил, вместо него встал В-Бреймон. На лице так и читалась привычная ухмылка наёмника.

— Рейн Л-Арджан, Инквизиция благодарит за службу и выбирает тебя, самого смелого и верного среди нас. Да назовём мы тебя королём, и продолжишь ты защищать Кирию, как защищал раньше.

Ригард перекинул ему через плечо перевязь. Даже сквозь плотную ткань сюртука Рейн почувствовал, каким противным и холодным было прикосновение.

Следующим выступил У-Дрисан, сложил на большом животе руки и начал:

— Рейн Л-Арджан, торговая гильдия выбирает тебя, честнейшего, и завещает: да останешься же ты неподкупен, возглавив Кирию.

Он приколол будущему королю на грудь изумрудную брошь в виде птицы. Рейн до боли и скрежета сжал зубы. Это только начало, надо потерпеть лицемерных ублюдков — недолго им осталось.

— Рейн Л-Арджан, — в голосе О-Ренека мелькнуло раздражение. Гвардеец по-прежнему не скрывал презрения. — Станет же королём Кирии сильнейший из нас. Гвардия выбирает тебя, и будь же готов принять любую битву.

«Буду», — Рейн едва сдержал кривую ухмылку. Увидят они битву, увидят. Сами первыми показали ружья.

Ньяр О-Ренек положил перед Рейном меч. Это была сталь превосходного качества. На лезвии поблескивали чёрные символы, на гарде мелкие рубины складывались в изящный узор. Поговаривали, меч принадлежал Орину — основателю гвардии. Рейн был готов поставить — ещё одна ложь.

Парен Е-Мик быстро шагнул вперёд, едва посмотрел на короля и принялся нервным взглядом ощупывать присутствующих.

— Рейн Л-Арджан, — заторопился он. — Самый справедливый из нас. Суд выбирает тебя, и станешь же ты королём, и будешь жить и судить по чести.

Главный судья протянул белесый древесный лист. Хотелось выхватить его из рук, рассмеяться и затолкать в рот Е-Мика. Вместо этого Рейн с благодарностью во взгляде принял дар и прожевал. Лист был с белого дерева — того, что высадил Еларм, основатель суда, и который считался символом правды.

Последним подошёл И-Ильман. Глава учёных нервно вздохнул:

— Рейн Л-Арджан, учёная гильдия называет тебя своим королём, тебя, умнейшего из нас. Будут же твои решения приняты умом и только во благо Кирии.

Симан повесил на шею избранника золотой медальон.

Дверь зала медленно открылась. Рейн поднялся с колен, взял меч Орина и пристегнул его к поясу. Толпа, хлопая и крича, сделала несколько шагов вперёд.

Спектакль продолжался. Теперь будущий король должен пройти через весь Лиц до Эсты, где высадился Яр с соратниками. Только там, после клятв и обещаний, на него возложат корону и по-настоящему назовут королём.

Рейн сделал ещё один глубокий вдох и прошёл через зал. Толпа двинулась следом — лживая, лицемерная, желающая поглядеть на смиренную овечку. Будет им спектакль, только овечка рано или поздно покажет, кто прячется под шкурой на самом деле.

Рейн ещё не знал что, но не сомневался: что-нибудь он сделает. Сами лишили и сердца, и совести. Теперь его никто не мог сдержать.

Это был шестнадцатый день заключения и тот день, на который назначили коронацию.

Кай ходил по камере кругами. Два с половиной шага в ширину, два с половиной в длину. Короткие узкие нары, меньше его роста сантиметров на десять. Решётка вентиляции под потолком — всего в ладонь длиной. Холодный пол. Тусклая лампа. Запах сырости и помоев. Иногда слышался крысиный писк.

За шестнадцать дней он изучил камеру вдоль и поперек — каждый сантиметр и ни черта в ней не могло помочь выбраться.

— Зато ты научился договариваться, — Кирион с кривой ухмылкой скрестил руки на груди.

— А что ещё оставалось? — буркнул Кай, потирая заросшую щёку.

Главное, что он узнал в Канаве — с каждым можно договориться. Вопрос лишь в том, на какие жертвы ты готов ради этого договора. Как выяснилось, ради свободы и призрачной надежды спасти других Кай оказался готов на многое.

— Смотрите какой герой нашёлся, — ухмылка на лице Кириона стала шире.

Остановившись, Кай в упор посмотрел на демона. Если бы перед ним стоял настоящий человек, он бы решил, что тот просто издевается. Но это был демон, и Кай отчётливо понимал, что за ухмылкой прятался страх — тот страх, который он пытался скрыть сам от себя. Он боялся не выполнить условия обещания и боялся выполнить.

За дверью послышался шум. Кай напрягся и отступил к стене. Он знал, что за ней не практики с инструментами, но не мог смотреть прямо — тело ещё слишком хорошо помнило недавнюю боль.

Узкая полоска света, видневшаяся из-под двери, на несколько секунд исчезла. Тень просунула длинный ключ. Снова послышался шорох, затем вернулась тишина. Кай выждал минуту, подскочил к двери, схватил ключ и прислушался.

Договор с Д-Арвилем был приговором, но обещал свободу. И сейчас она оказалась дороже и нужнее всего.

Кай вставил ключ в скважину и как можно осторожнее повернул его. Приоткрыв дверь на пару сантиметров, он выглянул. Из коридора приятно веяло свежестью и прохладой. Тусклые лампы под потолком едва разгоняли полумрак. Кай медленно вышел и, держась стены, стал пробираться к лестнице, ведущей из подземелий.

Именно сегодня — этот день был выбран неспроста.

После пары выбитых зубов, нескольких ожогов и сорванных ногтей Кай быстро, без запинки рассказал о плане, который затеяли В-Бреймон и Э-Стерм с подачи Вира. У Д-Арвиля нашлись свои причины договориться с Каем. Свобода была обещана не просто так и только сегодня, не раньше.

Во-первых, потому что глава Третьего отделения хотел получить короля, который затеял свержение Совета, и ждал коронации Рейна. Во-вторых, был объявлен всеобщий праздник, и Чёрный дом опустел. Если бежать, то в этот день.

Присев перед лестницей, Кай правой рукой пошарил в нише у основания стены. Сверху её не было видно, но она оказалась достаточно глубокой — всё, как сообщил Д-Арвиль.

Кай поочередно достал чёрные брюки, куртку и маску на пол-лица. От них нестерпимо воняло сыростью. Он стянул тюремные штаны из грубой ткани, засунул поглубже в нишу. Затем надел брюки, заправил в них рубаху с пятнами крови и плотно застегнул куртку, повисшую на нём мешком. Кай торопливо нацепил маску, но противный запах не исчез, наоборот, забился в самый нос и нанёс удар.

Он поднялся на три этажа и остановился наверху перевести дыхание.

— Ну как старик, — Кирион скривился. — Что, шестнадцати дней оказалось достаточно, растерял все силёнки?

Кай зыркнул на него, расправил плечи и спокойным шагом вошёл в зал на первом этаже. Перед входом за столом сидел старший инквизитор, подперев голову руками, и пялился в пустоту. Заметив Кая, он встрепенулся и настороженно спросил: