Красный тайфун (СИ) - Страница 24

Мы поначалу засчитали, что в «Тайхо» попало две торпеды – одна возле миделя и одна под винты. Но пленные после говорили, что торпеда за кормой взорвалась в спутной струе, хотя её взрыв что-то там в валах повредил. Потому в журнале боевых действий результат менять не стали. Зато читал, что сегодня некоторые историки (западные, но кое-кто и у нас) признают только два попадания из восемнадцати сброшенных торпед. Я же со своей стороны хочу отметить, что у нас еще при планировании учли фактор молодости и отсутствия боевого опыта у большей части лётчиков и штурманов торпедоносцев, поэтому им был дан категорический приказ: сброс торпед разрешен только в атаке на авианосец. Все другие типы кораблей атаковать торпедами запрещалось. Даже линкор. Потому что только у авианосца однозначно трактуемый силуэт, который ни с каким другим кораблём не спутаешь. Дай им возможность пуска по линкору, они бы всё побросали на эсминцы – им по боевой запарке любой сторожевик линкором покажется. А, кроме того, для определения правильной дистанции, на лобовых стёклах нанесли «риски» (благо длина авианосцев была известна), как вписался силуэт – бросай торпеду. Кажется, проще некуда, но всё равно нашлись ухари, которые бросали торпеды куда угодно, но только не по авианосцу, а некоторые и вообще без явной цели – фотоконтроль показал. Не трусость, просто неопытность и боевой мандраж.

Чем стреляли мы? Вопреки распространенной легенде, попавшей даже в иные военно-исторические издания, тогда у нас еще не было «щук» – ракето-торпеда Hs-294, ставшая для нее прототипом, на момент капитуляции Германии была еще сильно недоведенной конструкцией, а главное, имела голландскую электронику, после Победы недоступную нам, по понятным причинам. В то же время управляемая бомба Hs-293, в отличие от более раннего «Фрица-Х» (наш аналог КАБ-500), имела ракетный ускоритель и радиокомандную систему наведения (не проводную). Алгоритм наведения остался прежним, «по трём точкам», на бомбе был светящийся трассер, у штурмана специальный оптический прицел-бинокуляр. Вес боевой части 500 кг, с 300 кг ТГА (полтонны по тротилу), мало и линкору не покажется, а для эсминца или легкого крейсера смертельно.

Читал, что будто бы планировалось использовать полки на До-217 или Ту-2. Но это не так – Хе-177 был выбран потому, что он мог поднять три управляемые бомбы (До-217 максимум две, а Ту-2 одну). А поскольку в этой операции планировалось, «лучше меньше да лучше», то выбор был ясен.

Наши потери – 19 истребителей, 9 «бостонов» и один Пе-2. Были еще поврежденные, в том числе вернувшиеся с большим числом пробоин – но все же не безвозврат. Для операции такого масштаба и с таким результатом – очень мало.

О самолете Хе-177, его освоении и применении в советских ВВС – это история отдельная. Хотя, по моему мнению, эта машина оказалась у нас в тени своего более удачного потомка Хе-277 (передаваемых в морскую авиацию из АДД, при ее переходе на Ту-4), ну а в начале пятидесятых уже пошли реактивные. В результате самой яркой страницей жизненного цикла Хе-177, по иронии судьбы, сконструированного и сделанного в Германии во время войны с нами, – оказалась именно та битва в Японском море, когда «хейнкели» уже несли красные звезды на крыльях.

Над Японским морем.

23 июня 1945 года

Они опоздали на битву. И нет им прощения!

Берег остался позади меньше двух часов назад. Мори Танабэ был не только мастером воздушного боя, но и опытным морским пилотом. Сейчас они увидят эскадру, сядут на «Тайхо», как было предписано, дозаправят свои «зеро-райсены» и пойдут в бой. Армия в Корее истекала кровью, и флот пришел ей на помощь. Должен был прийти!

Русские высадили десант в Вонсане, перерезав железную и шоссейную дороги, единственный путь снабжения восточного фланга Корейского фронта. Попытка сбросить гайдзинов в море обернулась лишь огромными потерями. Флот должен помочь, нанеся по русскому плацдарму мощный артиллерийский и авиационный удар! И прикрыть бомбардировщики Армии, действующие с авиабаз Метрополии. Отчего не из самой Кореи? Там уже практически не осталось авиации, аэродромы перепаханы русскими бомбами и нет бензина. Выбить «вонсанскую пробку», одержав наконец первую победу над русскими в этой войне, – показать, что страну Ямато рано сбрасывать со счетов!

Они уже были в воздухе, когда по радио передали – над эскадрой идет бой, огромное количество русских самолетов, в том числе и русские камикадзе. Флот несет тяжелые потери, скорее нужна помощь! Значит, там действительно очень плохо, раз сказал так, не побоявшись потери лица? Прибавить газ, рассчитав расход бензина так, чтобы хватило на десятиминутный бой и посадку на палубу!

Мори Танабэ был хорошим навигатором и вывел эскадрилью точно в условленное место. Там не было ничего, они свернули к югу, осматривая горизонт. И наконец нашли.

Плавающие обломки, пятна мазута, плотики и тела. Очень много, по всему морю внизу. И ни одного корабля. А люди на плотиках, увидев красные круги на крыльях, приветливо махали руками – значит, это были свои, не гайдзины! И он мог сделать для них – разве что пройтись огнем из всех стволов, чтобы прекратить мучения и избавить от позора плена? Поскольку ясно было, что раз флот погиб, то никого не пришлют сюда спасать выживших.

И некому было мстить – русские ушли. Потопив всех – эскадрилья прошлась над всем квадратом на карте, и не было ни одного корабля, лишь тела и обломки. А стрелки топливометров уже склонялись к опасной черте.

Если бы они не спешили на запоздавший призыв, а шли на крейсерском режиме! Если бы не тратили бензин на бесполезные поиски! Если бы все пилоты эскадрильи умели, как сам Танабэ, регулировать режим работы мотора, обеспечивая максимальную дальность! Теперь им не хватало горючего, чтобы вернуться домой. И дотянуть до корейского берега – тоже!

Кто со мной? На запад – где есть шанс встретить гайдзинов! И забрать их жизни до того, как упадешь в море сам. А кому жизнь дороже чести, тот может лететь назад, у берегов Японии есть шанс, что вас подберут. Откликнулись лишь трое из одиннадцати, сам Танабэ четвертый, остальные повернули назад. Не самураи – мясо! Жаль, что в этой войне выживут именно такие!

Из четверых не долетел никто. Отстал и упал в море один, второй, третий, вот и у самого Танабэ зачихал и остановился мотор. И лишь равнодушное синее море под крылом и пустое небо вокруг. Полоска далеко, на самом горизонте – берег Кореи. Но до него не дотянуть! Можно прыгать, но зачем? Чтобы умирать в море, если только не выловят гайдзины? Для самурая почетна смерть на поле боя, в доспехах и с оружием в руке. А что есть оружие для пилота? Значит, надо остаться в кабине истребителя до конца. Пресветлая Аматэрасу, я иду к тебе!

Еще через минуту над местом, где упал «зеро», появилась пара Ла-11. Ведущий доложил на пункт наведения, что наблюдал падение японца в море – наверное, мотор сдох, ведь говорили пленные, что у них на самолетах военной сборки нередко в полете отказы? И пожалел, что не хватило всего ничего, чтобы записать этого самурая себе на счет, – ну что там, на локаторе, стоило навести поточнее?

Подводная лодка Н-4.

Японское море, восточнее Вонсана.

Вечер и ночь 23 июня 1945 года

Видяев смотрел в перископ. Ну вот он, «Ямато», краса и гордость японского флота! Хотя «Тирпиц» повнушительнее выглядел тогда, в сорок втором. Получив всего лишь одну летающую торпеду, которую потомки называли «Гранит», – но все же был на грозный боевой корабль похож. А это, что пока еще болтается на поверхности, но упорно не тонет, – как может выглядеть даже линкор, по которому отработала, наверное, целая авиадивизия? Из штаба передали – раз уж вы там, то второй авиаудар отменим, значит, первый уже был, и хорошо прилетело самураям? Линкор больше на громадный железный понтон похож, «охваченный морем огня», как в песне про «Варяга».

Даже легкое разочарование есть – ну ничего похожего на «моделирование на компьютере», как на курсах у Лазарева было. Атака японской эскадры, с прорывом к главной цели через плотный эскорт эсминцев – сколько тогда приходилось попотеть, чтобы увидеть на экране осточертевший уже силуэт, в перекрестье визира – «Ямато», «Мутсу», «Тайхо», «Унрю», «Дзуйкаку»? И еще надо было оторваться от преследования, зело упорного и квалифицированного – причем характеристики японских гидролокаторов «при прохождении на высших уровнях», скорее, американским сонарам соответствовали. А при наивысшей сложности, когда ты уже, казалось, оторвался успешно, происходил «выход босса», как отчего-то называл это Лазарев, появлялась подлодка-охотник, ждущая в засаде!