Красный сердолик - Страница 46

Лотта Монтес. Разумеется, это сценическое имя. Но кто за ним скрывается? Почему Елена сожгла то письмо?

Она наклонилась вперед, обняла меня за плечи и повернула к себе лицом.

— Ты молода, Лайнел, — сказала она. — Только на пару лет старше Крис. Наверное, слишком молода, чтобы проявлять терпимость.

— Терпимость! — воскликнула я. — Как ты можешь говорить о терпимости, когда два человека убиты?

— Послушай меня, — проговорила она с мольбой в голосе. — Я не имею в виду убийство. Речь идет невиновном человеке, и он не должен пострадать.

Я не могла не поверить в ее искренность. Пусть мотивы ее поведения непонятны, но правдивость Елены не вызывала у меня сомнений.

— Все равно я уже ничего не могу поделать, — заметила я. — Геринг знает о краже шуб, и он передал все сведения Мак-Фейлу. Но теперь Мак-Фейл занят тем, что подозревает Билла Зорна.

— Билла? — недоверчиво воскликнула Елена. Тут она вспомнила. — Он звонил тебе сегодня вечером. Я сказала ему, что ты задержалась на работе и что все в порядке. Он ответил, что вы скоро увидитесь, и повесил трубку.

Ну и удружила. Елена не виновата: она не знала, что произошло в магазине. Но если Билл всерьез отнесется к ее словам, он может подумать, что у нас и впрямь все в порядке, и завтра не приедет. А он должен вернуться. И как можно скорее. Чтобы защитить себя.

Готовясь ко сну, я рассказывала Елене о ходе дальнейших событий и чувствовала, что возникшая было между нами напряженность начинает ослабевать. В конце концов, Елена имеет право защищать того, кого считает нужным, точно так же, как Билл защищает меня, а я его. Возможно, никто из нас не затемняет дела. Но мне было любопытно, кого защищает Елена. И почему?

Я долго не могла заснуть, а потом мне приснился странный сон. Я находилась в своем кабинете, и пропавшая картинка снова висела на стене на прежнем месте. Я знала, что она там висит. Но она висела, пока я стояла к ней спиной. Стоило мне повернуться — и на стене опять зияла пустота. Я долго пыталась изловчиться и взглянуть на картинку, но она каждый раз от меня ускользала.

Я проснулась совершенно разбитая, но, встав с постели, стала приводить себя в норму. Сегодня будет день действий. Чтобы Билла не арестовали, как только он вернется, кто-то должен что-то сделать. И я знала, чем займусь в первую очередь: paзберусь наконец с этой пропавшей картинкой.

Признаюсь, я была поражена, когда свернула на Стейт-стрит и увидела окна магазина Каннингхема, яркие, насыщенные цветом и светом. Шторы открыты, и окна сияли во всей красе. Там были и мои девизы, выведенные красными буквами на кремовой бумаге. «Цвет года — красный!» — с малиновым восклицательным знаком на конце. И яркие зрелищные задники Сондо — такие живые, в то время как сама Сондо непоправимо мертва.

Я не думала о витринах с того момента, когда нашла Сондо. Но другие оказались более ответственными, чем я. Несмотря на вовлеченность в полицейские процедуры, Тони умудрился воплотить свой замысел. Окна получились броскими, как мы и надеялись, и у меня защемило сердце оттого, что Сондо не довелось их увидеть. Несмотря на постоянные перебранки с Тони, она любила свою работу и гордилась, когда ей что-то удавалось.

В магазине было неспокойно. Новость о втором убийстве уже распространилась, и у многих служащих тряслись поджилки. Женщины проявляли сугубую осторожность. Они входили в раздевалки и поднимались на верхние этажи группами по двое и трое, в течение дня несколько человек подали заявления об увольнении. Полицейские стояли у каждой двери, репортеры прятались в каждом углу. И на этот раз влияния Каннингхема не хватило на то, чтобы сдержать их натиск.

День проходил в безжалостно быстром темпе. Одно следовало за другим, и так скоро, что я не успевала перевести дыхание.

Началось все с Кейта. Когда я пришла, он был уже на месте, и по его лицу я поняла, что он знает о случившемся.

— Я говорил вам, что так и будет, — встретил он меня. — Джинн выпущен из бутылки, и никто не сможет вздохнуть спокойно, пока его не загонят обратно. Я говорил вам, что слишком много знать небезопасно. Помните? Поэтому я собираюсь освободиться от того, что знаю.

— Что же ты знаешь, Кейт? — спросила я самым обыденным тоном.

В его черных глазах, блестевших на желтоватом лице, угадывалась одержимость.

— Сейчас я уже могу вам об этом сказать, потому что скоро пойду к Мак-Фейлу и все ему сообщу. Помните, во вторник после обеда — до того, как мистер Монтгомери был убит, — вы поручили мне отнести объявления в отдел женского белья?

Я кивнула.

— Ну вот, после этого я не сразу ушел из магазина. Я решил спуститься на нижний, полуподвальный этаж, в отдел мужской одежды, чтобы присмотреть себе рубашку. Я стал спускаться вниз с первого этажа по лестнице, которая расположена у входа. Вы знаете, где она начинается?

Я прекрасно это знала. Лестничный пролет начинался возле окна номер пять.

Он видел, как обострился мой интерес.

— Когда я начал спускаться вниз, до меня донеслись голоса. Кто-то в окне говорил громко и сердито. Я совершенно уверен, что это был мистер Монтгомери, и я услышал часть того, что он говорил.

Я наклонилась вперед. Видимо, именно об этом эпизоде умолчала Крис.

— Что ты услышал?

— Сначала он ругался. Потом сказал: «Убирайся отсюда, и поскорее. Я сыт по горло всей семейкой Гарднеров, а тобой в особенности».

Я не сводила глаз с Кейта, но, по существу, его не видела. Перед моим мысленным взором возникла картинка-загадка, и ее отдельные квадратики начали занимать свои места. Но мой мозг отказывался принимать возникавший рисунок.

Возможно, слова Монти были адресованы Крис, но это казалось маловероятным, поскольку я верила тому, что она во время тирады Монти скрывалась за портьерой. Человеком, к которому мог обращаться Монти, был Оуэн Гарднер.

Спускался ли Оуэн вниз раньше, чтобы повидаться с Монти? И затем спустился еще раз и обнаружил тело? Это показалось мне не только возможным, но и весьма вероятным.

Если принять во внимание первый визит Оуэна, многое проясняется. Истерика Крис, отсутствие у нее ненависти к убийце.

Этим объяснялось и то, что она не хотела рассказывать о своем посещении окна, и ее отказ передать то, что она слышала. Это объясняло и поведение Оуэна. Он разрывался между необходимостью спасти себя и любовью к дочери стремлением ни в коем случае не вовлекать ее в это дело. Не могло ли это также объяснить смерть Сондо?

Оуэн видел, как Сондо мучила Крис и, по существу, обвиняла ее в убийстве. Все сходилось, рисунок на картинке получался четким. Беда заключалась в том, что у меня на руках оставались лишние квадратики. Лотта Монтес и кого-то выгораживавшая Елена, и кольцо с сердоликом, и манекен с проломленной головой.

Может быть, эти квадратики действительно лишние? Может быть, они имели так же мало отношения к делу, как тот факт, что камень оказался у меня в кармане, а на молотке обнаружился отпечаток пальца Билла.

Кейт наблюдал за тем, как менялось выражение моего лица.

— Я испугался, — признался он. — Но теперь не боюсь. Если я буду молчать, то могу оказаться следующим после Сондо. Так что пойду и расскажу все Мак-Фейлу.

— Да, — поддержала его я. — Так будет лучше.

Он ушел, а я позвонила в «Юниверсал Артс», чтобы узнать, не имеют ли они новых сведений о Билле. Но там о нем ничего не было слышно со вчерашнего дня.

Я разобралась со срочными материалами, лежавшими на моем столе, затем надела шляпу и пальто. Последний взгляд, брошенный на пустующее место на стене, не привел ни к какому результату, но теперь я знала, как найти отгадку.

Публичная библиотека располагалась поблизости от магазина, я прошла прямо в зал периодики и объяснила библиотекарю, что мне нужно. Я получила груду журналов, села за стол и начала методично их просматривать.

Это были журналы, из которых мы с Кейтом вырезали картинки, развешанные потом на стенах кабинета. Разумеется, мы тогда использовали старые номера, поэтому я просматривала подшивки журналов, вышедших за несколько месяцев до того, как мы оклеивали стены кабинета.