Красный олигарх (СИ) - Страница 3

В найденных бумагах обнаружилось немало интересного. Два металлургических завода — один с мартеновскими печами, второй с прокатным станом, купленным у «Общества механических заводов Братьев Клейн». К документам прилагались подробные схемы цехов, списки оборудования, договоры на поставку угля из Кузбасса.

Отдельная папка посвящена зарубежным контактам. Переписка с германскими заводами велась через торгпредство. Какие-то хитрые схемы с комиссионными, поставки запчастей для станков через Ригу, договоры о технической консультации. В углу каждого документа — пометки карандашом: суммы, даты, инициалы.

— Завтра придет следователь, — Савельев направился к двери. — Вам нужно набраться сил.

Я рассеянно кивнул, продолжая изучать документы. В кармане пиджака, висевшего на спинке кровати, нашелся еще один любопытный документ — членский билет Промышленного союза. На обороте карандашом написаны цифры — похоже на шифр от несгораемого шкафа «Сан-Галли».

За окном темнело. В палате горела только настольная лампа с матовым плафоном, отбрасывая тени на стены. На столике лежала свежая «Торгово-промышленная газета», главная статья о достижениях советской индустрии. Рядом — потрепанный справочник «Вся московская промышленность» с закладками на нужных страницах.

Я еще раз перебрал в уме найденную информацию. В кожаной папке обнаружился список членов правления «Промышленного союза металлистов», с адресами и пометками о связях. Отдельно — списки инженеров с иностранными патентами, чертежи каких-то новых механизмов.

Особый интерес вызвала записная книжка в сафьяновом переплете. Там, помимо обычных записей, нашлись зашифрованные заметки о встречах с важными людьми. Кто-то из ВСНХ, какие-то профсоюзные деятели, инженеры с «Красного путиловца». У каждого — свои слабости, свои потребности. Краснов явно умел вести учет чужих грехов.

Внимание привлек конверт с бланками «Госбанка». Внутри — выписки со счетов, какие-то кредитные договоры, расписки. Суммы впечатляли. Часть денег проходила через «Общество взаимного кредита», часть — через кооперативный банк. Умно придумано — не все яйца в одной корзине.

— Пора принимать лекарство, — Анна Сергеевна вернулась с подносом, на котором стояли пузырьки и мензурки. От нее пахло спиртом и йодом.

Я послушно проглотил горькую микстуру. Завтрашний разговор со следователем требовал ясной головы.

Тем более, материала для торга теперь было предостаточно. Интересно, знает ли товарищ из ГПУ о некоторых особенностях финансирования профсоюзного движения на заводах?

Засыпая, я мысленно раскладывал найденную информацию по полочкам. Связи в госаппарате, промышленные активы, зарубежные контакты, компромат на нужных людей…

Неплохое наследство досталось мне от Краснова. А главное — я точно знаю, что будет дальше. Знаю, кто выживет в грядущей буре, а кто сгинет. Осталось только правильно разыграть эти карты.

Губы сами растянулись в усмешке. В кармане халата лежал сложенный вчетверо список членов заводского комитета — с адресами и характеристиками. Даже в 1928 году люди остаются людьми. У каждого есть свои слабости, свои тайные желания, свои скелеты в шкафу. А я умею на этом играть — неважно, в какой эпохе.

Последнее, что я увидел перед тем, как провалиться в сон — стопку накладных с печатью «Главметалла». Завтра будет интересный день. Очень интересный.

Утро началось с тупой боли в плече и нового визита доктора Савельева. Пока он менял повязку, в палату вошел невысокий человек в потертом пиджаке и круглых очках — секретарь Краснова, Семен Артурович Головачев.

— Леонид Иванович, я принес документы, которые вы просили, — он положил на тумбочку объемистую папку. Даже беглого взгляда хватило, чтобы заметить печать «Главметалла» на верхнем листе.

— Давайте посмотрим, — я поморщился от боли, принимая более удобное положение. — Что там у нас на заводах? Я сейчас после ранения и лекарств туго соображаю, голова совсем не варит, все запамятовал, как старик, так что рассказывайте с подробностями, не стесняйтесь.

Семен Артурович понимающе кивнул и достал пачку бумаг:

— Первым делом — проблемы с мартеновским цехом на Первом заводе. Печи Коломенского завода требуют капитального ремонта. Главный инженер Соколов предлагает модернизацию по проекту их конструкторского бюро, но…

— Но профсоюз против, — закончил я за него, просматривая отчеты. — Боятся сокращений?

— Не совсем, — секретарь удивленно поправил очки. — Рябов из профсоюза как раз за модернизацию. Проблема в том, что наши старые мастера не доверяют коломенским новшествам. Говорят, лучше бы немецкое оборудование купили.

Это интересно. Я просмотрел технические характеристики. Коломенские печи по конструкции напоминали германские «Демаг», но адаптированы под русский уголь. Хорошее решение — в будущем именно такой подход станет стандартом в отрасли.

— А что конкретно предлагает Соколов?

— Модернизацию по новой схеме. У коломенцев есть разработка — регенеративная система с измененной конструкцией головок. Обещают экономию топлива на тридцать процентов. И главное — все запчасти наши, не нужно валюту тратить.

Я задумался. В моем времени российская металлургия долго расхлебывала последствия увлечения импортным оборудованием. А тут появляется шанс пойти другим путем.

— Семен Артурович, а что у нас с Коломной по финансам?

Секретарь зашуршал бумагами:

— Есть задолженность за последнюю поставку. Но они готовы войти в положение. Тем более, их технический директор Зворыкин…

— Что Зворыкин?

— У него сын учится в Промышленной академии. Говорят, есть сложности с защитой диплома.

Я невольно усмехнулся. Некоторые вещи не меняются в любую эпоху.

— Понятно. Что еще?

Следующий час мы разбирали производственные проблемы. Два завода, формально независимых, но связанных общей логистикой. Первый с мартеновскими печами, второй с прокатным станом. Узкое место — поставки угля. Но если перейти на коломенскую схему, расход топлива снизится.

— А вот данные по себестоимости, — Семен Артурович протянул мне исписанный мелким почерком лист. — С учетом транспортных расходов.

Я быстро пробежал глазами цифры. Коломенский завод находился всего в ста верстах, по Оке можно наладить поставки в навигацию. А зимой — по железной дороге. Гораздо удобнее, чем везти оборудование из Германии.

— Что с кадрами для новых печей?

— Коломенцы предлагают прислать своих мастеров для обучения персонала. И берутся спроектировать новый нагревательный колодец под наш прокатный стан.

Любопытно. Я вспомнил, что в тридцатые годы Коломенский завод станет одним из лидеров советского машиностроения. Похоже, здесь понимают, куда ветер дует.

— А что наш товарищ Рябов думает о коломенских специалистах?

— Одобряет. Говорит, русская инженерная школа себя еще покажет.

Я кивнул. Вот и зацепка для работы с профсоюзом. Патриотизм всегда был хорошим инструментом для манипуляций.

— Хорошо, Семен Артурович. Еще два вопроса. Первый — кто в Москве курирует Коломенский завод? Второй — как там дела у товарища Зворыкина-младшего с дипломом?

Секретарь понятливо улыбнулся:

— Разрешите, я уточню детали и вечером доложу?

Когда он ушел, я откинулся на подушку. Голова гудела от обилия информации, плечо ныло. Но картина складывалась интересная. Свои производители, свои технологии, короткое плечо логистики. И главное — возможность выстроить долгосрочные связи с перспективным предприятием.

Я потянулся к блокноту, морщась от боли. Нужно записать первые мысли по реорганизации. А еще — прикинуть, как использовать историю с сыном технического директора. В конце концов, помощь в получении образования — куда более элегантный способ создания обязательств, чем прямые взятки.

Будущее постепенно вырисовывалось. И оно было куда интереснее, чем простое копирование западных образцов.

Еще я думал, как так случилось. Меня почти не удивило, что я переродился в другом теле. В другое время, в прошлом.