Красный Дракон (др. перевод) - Страница 2

– Конечно нет, – ответил Грэм.

– С твоей помощью у нас больше шансов быстро его взять. Так что давай седлай – и по коням. Поезжай в Атланту, в Бирмингем, посмотри, а потом приезжай в Вашингтон. Я же не предлагаю тебе вернуться в штат, – продолжал уговаривать Крофорд.

Грэм молчал.

Волны набегали на берег и откатывались назад. Крофорд помедлил, потом встал, накинул пиджак на плечи.

– Ну ладно, – сказал он, – поговорим после ужина.

– Оставайся с нами, – предложил Грэм.

Крофорд покачал головой.

– Не могу, – ответил он. – Мне будут звонить в гостиницу, еще надо кое с кем связаться. Передай Молли спасибо за приглашение.

Взятая напрокат машина Крофорда оставила после себя облако редкой пыли, осевшее на придорожных кустах. Грэм вернулся к столу. Он уже знал, что потом будет вспоминать последний день счастливой жизни на мысе Шугалауф именно вот так: стол красного дерева, тающие кусочки льда в двух стаканах, салфетки, разлетающиеся от ветра, и далекие силуэты Молли и Вилли.

Закат над мысом Шугалауф: неподвижные цапли и уходящий за горизонт солнечный диск. По лицам Уилла и Молли, сидящих на выбеленном морской водой бревне, выброшенном на берег, бродили оранжевые блики. Их спины отбрасывали фиолетовые тени. Молли взяла Грэма за руку.

– По дороге Крофорд заглянул ко мне в магазин, спросил, как сюда проехать, – сказала она. – Я пыталась до тебя дозвониться. Хоть иногда подходи к телефону. У дома мы увидели его машину, ну и свернули на пляж.

– Он о чем-нибудь еще тебя спрашивал?

– Да, поинтересовался, как ты.

– И что ты ему сказала?

– Сказала, что у тебя все в порядке и чтобы он оставил тебя в покое. Что ему надо? – спросила Молли.

– Джек хочет, чтобы я изучил улики, я ведь как-никак судмедэксперт. Ты видела мой диплом.

– Да, видела, когда ты заклеивал им дырку в обоях на потолке. – Она оседлала бревно, чтобы видеть его глаза. – Если бы ты тосковал о своей прежней жизни, о том, чем ты занимался раньше, ты бы сказал. Так мне кажется. Но ты же молчишь. С тобой сейчас легко и спокойно… таким я тебя люблю.

– Нам хорошо, правда?

Она зажмурилась, поморщившись, и Грэм понял, что сказал что-то не то.

Он хотел поправиться, но Молли продолжала:

– Работа с Крофордом пошла тебе во вред. У него полно людей, за ним все государство! Почему он не может оставить нас в покое?

– Я на следственную работу уходил из академии дважды. И оба раза работал под его началом. Те два дела даже для него были в новинку, а уж у него-то следственный стаж – ого-го! И вот опять… Психопаты такого типа – редкость. Ну а Крофорд знает: у меня есть… опыт, что ли.

– Да уж, – сказала Молли.

Рубашка на Грэме была расстегнута, и она видела шрам, пересекавший живот до самого паха. Выпуклый, шириной в палец шрам белел на фоне загорелой кожи.

За год до того, как Грэм встретил Молли, это ранение нанес ему ножом для резки линолеума доктор Ганнибал Лектер. Уилл тогда чудом остался в живых. Лектер – Ганнибал-Каннибал, как позднее окрестили его журналисты, – был вторым психопатом на счету у Грэма. Поправившись, Грэм уволился из Федерального бюро расследований, уехал из Вашингтона во Флориду и устроился работать механиком-мотористом на небольшую верфь в Марафоне. Грэм был знаком с этой работой с детства. Сначала жил в трейлере, пока не переселился к Молли, в ее старый уютный дом на мысе Шугалауф.

Грэм сел верхом на выброшенное прибоем бревно и взял руки Молли в свои. Грэм почувствовал, как под его подошвами ступни Молли зарывались в песок.

– Видишь ли, Крофорд вбил себе в голову, что у меня нюх на маньяков.

– А сам ты как думаешь?

Грэм отвел взгляд. Над ровной полосой берега один за другим летели три пеликана.

– Молли, психопата, если он не глуп, поймать трудно. Особенно садиста. Во-первых, нет мотивов преступления. Значит, этот путь закрыт. Во-вторых, почти никакой помощи от информаторов. Чаще всего задержание преступника – результат доноса, а не собственно разыскной работы. А в таких делах стучать просто некому, понимаешь? Никто ничего не знает, иногда даже сам психопат – часто он просто не отдает себе отчета в своих поступках. Поэтому приходится брать след – иногда единственный – и думать, думать… Нужно влезть в его шкуру, воссоздать картину, найти закономерности его поведения.

– А затем выследить и поймать, – вставила Молли. – Я боюсь, что если ты начнешь выслеживать этого маньяка, или как его там, то он просто всадит в тебя нож, как в прошлый раз, понимаешь? Мне страшно за тебя.

– Он не увидит моего лица, не будет знать моего имени. Когда его найдут, то брать буду не я, а полиция. Крофорд просто хочет знать мое мнение.

Молли отвернулась. Солнце напоследок окрасило волны и перистые облака в вышине багряным цветом.

Слева ее профиль был не таким правильным, и Грэму нравилось, как Молли поворачивает голову – просто, без тени кокетства. Увидев пульсирующую на шее жилку, Грэм вдруг отчетливо вспомнил вкус соли на ее коже. Проглотив подступавшую слюну, он сказал:

– Что же мне делать, черт побери?

– По-моему, ты уже все решил. Если ты будешь сидеть здесь, а он там будет убивать и убивать, вполне возможно, что ты возненавидишь это место. Знаешь, как в фильме «Ровно в полдень»?[1] Если так оно и будет, то зачем тогда меня спрашивать?

– А если я все-таки спрошу?

– Оставайся со мной. Со мной и с Вилли – я и его брошу на весы, если он что-нибудь для тебя значит. Я – что, мне положено смахнуть слезу прощания и помахать платком. А если все закончится печально, я успокоюсь мыслью, что ты не мог поступить иначе. Только спокойствие это закончится с последними тактами твоего похоронного марша. А потом я приеду домой и включу половину одеяла[2].

– Меня и близко к нему не подпустят.

– Так я тебе и поверила. Я эгоистка, да?

– Да. Но мне все равно.

– И мне. Мне никогда не было до такой степени хорошо. Я знаю, потому что помню все, что было со мной раньше. И поэтому я ценю то, что у нас есть сейчас, понимаешь?

Грэм кивнул.

– Я ни в коем случае не хочу лишиться этого, – сказала Молли.

– Я тоже. Все будет нормально, вот увидишь.

Быстро стемнело. На юго-западе, низко над горизонтом, показался Юпитер. Они пошли к дому в свете ущербной луны. В море, далеко за отмелями, из воды выпрыгивала мелкая рыбешка, пытаясь спасти свою жизнь.

Крофорд пришел после ужина. Снял пиджак, галстук и закатал рукава, чтобы придать себе непринужденный вид. Молли было противно смотреть на его полные бледные руки. Он был ей смешон своей недалекой хитростью. Пока Грэм с Вилли кормили собак, она провела его на террасу, посадила под вентилятором и налила кофе. Говорить ей не хотелось. Было слышно, как о сетки в окнах бьются мотыльки.

– Знаешь, Молли, а Уилл хорошо выглядит, – сказал Крофорд. – Да и ты тоже. Вы оба такие стройные и загорелые.

– Что бы я ни сказала, ты все равно его увезешь? – спросила она.

– Да, это необходимо. Я не могу поступить иначе. Но я тебе торжественно обещаю, что сделаю все, чтобы ему было как можно легче. Он теперь совсем другой. Здорово, что вы поженились.

– Ему лучше с каждым днем. И кошмары мучают реже. Одно время он был просто помешан на собаках. Сейчас, правда, он за ними только ухаживает, а не порывается всем о них рассказать. Джек, ты ведь ему друг, почему ты не можешь оставить Уилла в покое?

– Он самый лучший. В этом его проклятие. Он мыслит как-то по-другому. Никогда не действует по шаблону.

– Уилл считает, что ты хочешь, чтобы он познакомился с материалами дела.

– Конечно, – подтвердил Крофорд. – Никто так хорошо не может анализировать улики. Но есть и другое – воображение, проницательность, называй как хочешь. Он сам-то не очень рад, что это в нем есть.