Красные сапоги - Страница 17

А Твердолобый был у Теодоры. А Полиевкт ездил в Синклит. На Ипподроме - бои колесничих, финал...

А я лежал пластом, закрыв глаза, и представлял, что вот я подхожу к источнику, вот я склоняюсь, вот шепчу...

Когда же мне наконец полегчало, я повелел, чтобы ко мне срочно явились Полиевкт и абва.

Когда они вошли ко мне, я был уже как следует одет и нарумянен, но, правда, не вставал (между прочим, делать это я ни перед кем и не обязан). Итак, продолжая лежать, я им сказал, что, мол, наш предыдущий разговор меня не очень убедил, но в то же время и не оставил совсем равнодушным, и потому мне еще раз, более внимательно, хотелось бы выслушать абву. И абва вновь рассказывал. На этот раз он был куда красноречивее и многословнее, он говорил и говорил и говорил, он приводил примеры и свидетельства, он клялся, убеждал, он даже пытался заглядывать мне в глаза...

Но я его не слушал. Что мне его слова?! Слова придуманы лишь для того, чтобы оправдывать дела. Но...

О! Как абва согревал меня! Не знаю, как это назвать, но мне казалось, что из него прямо-таки пышет какая-то неизвестная мне энергия, и эта энергия проникает в меня - и дарует мне силу, здоровье! И вот он, абва, говорил и говорил и говорил - он лгал, конечно же, а может быть, и сам чистосердечно заблуждался, - а я все впитывал и впитывал и впитывал его чудесную энергию, крепчал... И наконец сказал:

- Довольно. Кое-что я понял. Теперь... Да, теперь будет так. Через четыре дня вы вновь ко мне придете, и я тогда скажу... Ну, что скажу, то и скажу. Ступайте!

И они ушли. А я работал, крепко спал, ел с аппетитом, был здоров. Через четыре дня они опять пришли и я имел с ними предлинную беседу, и абва согревал меня, я наливался силой. И так...

И так прошли зима, весна. Я чувствовал себя прекрасно! А Полиевкт все глубже, глубже увязал в своих мечтаниях, а зреющий мятеж с каждым днем занимал его все меньше и меньше. Я наблюдал за этим с удовольствием. Ну а когда достойный простратиг думный советник и постельничий испросил у меня позволения, чтобы именно ему было поручено возглавить направляющееся к варварам посольство, я хоть и сделал вид, что очень этим недоволен, но все же дал добро. И он благодарил меня. Глупец! Пусть уезжает в поисках источника и пусть не возвращается, пусть заговор развалится, пусть Твердолобый...

Х-ха! И Полиевкт уехал. Синклит притих. И даже Твердолобый стал не так часто появляться у нас во дворце. Зато абва Гликериус...

Да! Снова этот неугомонный, назойливый шарлатан! Явился, стал просить денег на свои эксперименты, и я уже хотел его прогнать, как он вдруг сказал...

Ну, одним словом, что сказал, то и сделал - как только умер Полиевкт, он тотчас же оповестил меня. И я тогда решил...

И Твердолобый отбыл к варварам, и на прощание, конечно же, много и грубо, чисто по-солдатски, дерзил. Но мне было смешно, ибо я тогда чувствовал в себе такую огромную силу, что... О! А тот, кто истинно силен, тот благодушен - и потому-то Твердолобый и отбыл к варварам живым и невредимым. И с ним был и Гликериус - мошенник, надо полагать, до такой степени уверовал в свои домыслы, что удержать его здесь было просто невозможно!

Да и зачем мне было его удерживать? Я был вполне здоров, я больше в нем не нуждался. Как и не нуждался я уже и в Твердолобом. Но все равно я дал ему довольно кораблей, довольно воинов, довольно провианта, и он ушел.

А я остался властвовать. И отправлял к нему гонцов, и он мне присылал своих. И там у них, на севере, все было хорошо, и слышать это мне было очень приятно, ибо все, что на благо Державе, то в радость мне. И вдруг...

Проснувшись рано утром, я не встал. Долго лежал один, молчал - даже позвать не мог. Пришел Мардоний...

Началось! Я до того тогда был слаб, что первые пять дней я не выходил даже к семейному столу. Потом, хвала Всевышнему, мне немного полегчало - и говорил уже, и слышал, и ходил. Правда, ходил с большим трудом. И лишь в сандалиях. А сапоги надеть уже не мог - ноги очень распухли. И Теодора, как мне донесли, сказала:

- Так как же теперь быть? То ли заказывать ему новые сапоги, то ли к этим сапогам подыскивать нового хозяина? Вот задача! Никак не решу.

Змея! Хуже змеи! И я велел, чтобы на север больше никого не посылали, не пропускали, не...

И было по сему! Да что с того? Тем разве оградишься, скроешь? Ведь как только я умру, так абва немедленно это учует и донесет Твердолобому, а тот, бросив войска, сорвется псом...

А я лежу, встать не могу, возле ложа стоят сапоги. Что в них такого? Ничего. И кожа так себе, да и шитье на них не самое богатое. Вот только цвет необычный - красный, как кровь. Такие сапоги - таков у нас закон имею право носить один только я, автократор, а остальным всем нельзя. Но почему?! Что, все они - люди как люди, все ходят по земле и не мараются, и только один автократор увяз по колена в крови? Кровь! Тьфу! Опять кровь из ушей! Опять...