Красное Зеркало. Легенда сумасшедшего - Страница 8

– И это важно? – Она искренне удивилась.

– Если не хотите об этом говорить – отложим на другой раз. – Я и так чувствовал себя подонком.

– Ну зачем же, если важно. Другого раза может и не быть.

– Почему вы так думаете?

– Я не люблю рассказывать о себе и своей семье. Дайте, пожалуйста, сигарету.

– Не знал, что вы курите. – Я протянул пачку местных сигарет «Красная Планета».

– Ой, это крепкие, хотя ладно, давайте. Да я и не курю – так, от нервов, вообще бросаю.

Она по-женски неловко взяла сигарету, как некий инородный предмет своего окружения, с которым надо мириться, я поднес ей зажигалку, и она прикурила, слегка закашлявшись дымом.

– По званию мой бывший был майор, а погиб он на каком-то задании, мне не говорили. – Она с шумом выдохнула затяжку и потерла левый глаз.

Да уж, подумал я, если такой крутой парень дарит своей бывшей жене табельное оружие, учит ее стрелять, а потом гибнет, исполняя свой священный долг, – это совсем неспроста.

– А когда это случилось, вы уже работали гидом? – спросил я.

Она кинула на меня умоляющий взгляд.

– Это последний важный вопрос, – пообещал я, четко понимая, что я отъявленный лжец.

– Нет, – ответила Ирина, – я пошла работать гидом через полгода после его смерти.

– Все, больше ни слова об этом! – Я прижал руку к груди. – Простите меня еще раз за все это. Я надеюсь, что мы и вправду станем партнерами. Я пойду проверю, как там наш арьергард, и сразу вернусь!

– Хорошо, – ответила она.

Я опять задумался. Она искренна, в этом я не сомневался, но все же многого недоговаривает… Пока, по крайней мере… Слишком много в этой истории странных мелочей, которые, как возмущения гравитационных полей планетарной орбиты, намекают на то, что где-то там, в темноте, скрывается какое-то другое небесное тело, которое просто не отражает света, потому и невидимо, но оно там точно есть! Чутье меня никогда не подводило, а за пять лет пребывания на более чем враждебной планете оно обострилось до предела. У меня создавалось стойкое впечатление, что вся эта чертова экскурсия – кем-то умело разыгранный фарс, а мы в нем играем каждый свою, отведенную ему роль. Эх! Добраться бы до этих сценаристов-постановщиков, мать их разэдак! С другой стороны – пока никто не доказал на сто процентов, что этот сценарий существует: ну девочка-гид, ну муж у нее работал суперменом, ну подарил, развелись, погиб. А она, чтобы развеять душевные переживания, полетела к черту на кулички, ей одиноко, я ей приглянулся, она меня спасла. Все. Простая цепь событий, имеющая простое объяснение. Глюки она коллекционирует? Так это чтобы занять свой мозг чем-нибудь, отвлечься от мрачных воспоминаний. Эффект собственной значимости, опять же туристы ее особо не занимают, хоть по отношению к ним она ведет себя очень корректно. Но прохладно так, по инструкции. А то, что «Зеркалом‑13» интересовалась – так тоже со скуки.

Но в глубине души я чувствовал, что успокаиваться нельзя: пока ни один из вариантов не перевешивал. И не хотелось бы неожиданно узнать про плохое в самый неподходящий для этого момент…

– Ну, как дела у доблестных рыцарей автомата и батареек? – спросил я бодрым голосом, подъехав к Сибилле и Йоргену.

– Ты это, Ромео, ты с ней там разобрался или так, флиртуешь больше? – Йорген смотрел на меня настороженно. – Ты ее волыну особистскую заценил? Она нам даст пострелять из нее – или только тебе, за душевный разговор?

– Йорген, ты сегодня уже пару раз отличился, – процедил я сквозь зубы, – и я бы на твоем месте язык засунул себе в задницу. Улавливаешь, дружище?

– Ты смотри! На девочку его покусились! – Йорген криво ухмыльнулся. – А я, может, тоже хочу бабу из спецназа!

Я инстинктивно вскинул с плеча автомат, одновременно передернув затвор большим пальцем правой руки.

– Пока еще я командир группы, – произнес ледяным тоном, – и ты, Охотник Йорген, обязан соблюдать дисциплину и субординацию. Как понял? Прием.

– Полегче, ковбой, у Охотников нет командиров. – Йорген напрягся – он меня знал хорошо, особенно когда я говорил серьезно.

– Мальчики, не ссорьтесь из‑за девочки, – с усмешкой произнесла Сибилла. Ее вздернутый курносый нос нахально торчал из-под смоляной челки. – Вообще, Странный, – продолжила она, – если пропустить слова нашего достойнейшего эсквайра через дерьмофильтр, то у меня к тебе два вопроса: первый – а она кто? И второй – а мы за тот заказ взялись, командир?

Я кивнул:

– Вопросы приняты. Значит, по первому: удалось установить, что ее бывший супруг, служивший в четвертом особом десантном спецкорпусе космических войск, действительно подарил своей жене табельный бластер системы «сталкер». Погиб при исполнении больше года назад.

Сибилла присвистнула:

– Мне бы такого мужа – я бы ему век верная была!

– По второму вопросу, скажем так, идет служебное расследование. – Йорген молчал, и меня это вдохновило. – Фактов пока мало про этот наш заказ, но одно скажу: держать всем нос по ветру. Приказ такой – спать сменами, двое обязательно на дежурстве. И поменьше трепитесь, побольше слушайте и смотрите. Ирина про этих отдыхающих сама мало в курсе. Вы за туристами приглядывайте и докладывайте о любых мелочах, хоть как-то подозрительных, Ирину я беру на себя…

– Ну понятно! – не выдержал Йорген.

Я внимательно посмотрел в его глаза, представив на секунду, что передо мной отвратительнейший из глюков. Йорген как-то сразу сник.

– Ну… я… это понятно, говорю, что делать надо. – Слова явно давались ему с трудом.

– Разумно, – одобрила Сибилла. – Договорились, Странный.

И я тронул поводья.

Длинная марсианская ночь подходила к концу – над местным эквивалентом востока небо из темно-фиолетового превращалось в сиреневое, и расплывшиеся в парниковых слоях бледные пятна звезд постепенно гасли, уступая небо звезде-хозяйке. Барханы впереди были резко и графично очерчены бордовыми тенями, словно эстампы. Это происходило из‑за разреженности марсианской атмосферы, в которой свет рассеивался немного хуже, чем на Земле. С первыми лучами солнца начинали оживать индикаторы радиации, оглашая предутреннюю тишину деловитым потрескиванием. Магнитное поле Марса слабее земного примерно в восемьсот раз. Вместе с разреженной атмосферой это увеличивает количество достигающего его поверхности ионизирующего излучения, хотя, конечно, гораздо меньше, чем в период Первой Волны. В этом унылом пустынном ландшафте от индикаторного треска создавалось впечатление, что на планете тоже просыпается жизнь, – пускай чуждая и враждебная, но все-таки жизнь. Вон там над горизонтом пролетела стайка дискообразных глюков, а вон там, чуть севернее, поднялся в небо тоненький дымный выхлоп – наверное, ожили фотоэлементы какого-нибудь автоматического предприятия (не помню я по карте, чтобы там были людские поселения, да и вулканов действующих не должно быть).

Кое-где на горизонте вспыхивали зарницы магнитных бурь, которые на далекой Земле назывались полярным сиянием, а в последние годы просто ионными смерчами.

На гребнях освещенных солнцем барханов поднялись первые утренние «пылевые дьяволы» – маленькие смерчи, вызванные резким нагревом песка и воздуха первыми лучами солнца, и как следствие – локальным скачком давления. Иногда такие воронки превращались в смерчи по триста метров в высоту, и начинались многодневные песчаные бури. Это явление сезонное – просто нынешнее лето выдалось жарким по марсианским меркам, из‑за того что совпало с прохождением Марса через перигелий.

Новый сол… Вообще утро всегда воскрешает какую-то надежду, как бы ни было погано накануне. Даже угрюмый и циничный Йорген непринужденно болтал с Сибиллой и, что самое удивительное, завел ради нее со своего КПК «Найн Нейч Нэйс», который та очень любила.

Йорген и Сибилла родились уже тут, и вся земная культура, включая музыкальную, была унаследована ими от их натуральных дедушек или мам и пап. То, что привезли они с собой с Земли еще тогда, в те годы. То, что происходило на Земле, сейчас все представляли смутно и по слухам – от редких новостных видеозаписей или случайных сеансов связи со станцией до рассказов вновь прибывших и их скудных культурных запасов. Так что наслаждался каждый на свой лад.