Красное Зеркало. Легенда сумасшедшего - Страница 5

Возникали в таких областях поселения вокруг добывающих заводов или станций энергоснабжения, или других подобных «животворных источников». Формально местное самоуправление осуществлялось Советом Четырех Городов, который пытался создать хотя бы видимость какого-то контроля и выдавал лицензии Охотникам. Это были крупные поселения – Арена Геркулеса, Лихоторо-Сити, Новые Афины и Маринер-Сити. Правда, далеко не все Охотники приобретали какие-то там лицензии. Существовала вялая меновая торговля, клановая система узких социальных групп и борьба за ресурсы и выгодные земли. Вот так: откат к дикому Средневековью.

Я, может, один из немногих добровольных колонистов – я знал, на что иду. Ошибся только в одном: что я смогу здесь в чем-то разобраться. Не вышло…

– Простите, что заставил вас волноваться, – сказал я Ирине с легким поклоном, – но мое поведение не продиктовано чистым позерством. Скорее, наоборот.

– Что вы имеете в виду? – Вспышка эмоций прошла так же внезапно, как и возникла.

– Вы спрашивали, почему меня называют «Странный»?

– Да, но вы мне ничего вразумительного не ответили.

– Не знаю, как это объяснить… – Я замялся, подбирая слова, что было для меня большой редкостью. – Я не боюсь аномалий… я умею их как бы… чувствовать… Как это происходит и что это такое – я и сам не очень понимаю… Это что-то вроде контакта, если это слово вообще можно применить в данном случае.

– Надо же! – воскликнула Ирина, но тут же овладела собой и продолжила: – Так это я о вас так много слышала во время инструктажа – «старики» рассказывали…

Я не выдержал и рассмеялся:

– Прямо такие седые старцы, с гуслями, пели про меня баллады?

Как ни странно, она даже не обиделась, и я заметил, что она улыбнулась кончиками губ, которых не скрывала свободно висящая кислородная маска:

– У гидов тоже свое арго: «старики» – это гиды, у которых было больше пяти посадок.

– Я не понимаю, – не выдержал я, – вас-то, умную, красивую и хрупкую девушку, вас-то на кой ляд сюда понесло? Вы же действительно напоминаете музейного экскурсовода – простите, но это так.

Я ожидал отчуждения и обиды, но она, как всегда, повела себя неожиданно (пора уже было привыкнуть).

– За «красивую» – спасибо, – она задумчиво и немного отстраненно поглядела куда-то вдаль, – а вообще… я здесь себя как-то хорошо чувствую. На своем месте, что ли? У вас ведь тоже был наверняка шанс распрощаться с этой планетой, и вы им не воспользовались, не так ли?

Я промолчал – слишком она понимает много… что-то в нас есть неуловимо сходное, но что? Это как контакты с глюками…

– Так, и что там ваши деды рассказывали? – перевел я тему беседы на более интересный объект, то есть на себя.

– «Старики» говорили, что есть один такой Охотник, который, дескать, контактирует с аномалиями, управляет ими даже, и встретить его – большая удача, потому что любую группу проводит по Марсу, как по ботаническому саду. Но я не верила – а это, оказывается, вы.

– Слухи, сплетни и домыслы. – Я почему-то почувствовал некую неловкость, словно меня уличили в чем-то постыдном. – Мне иногда кажется, что в голове я слышу тысячи голосов, воспоминаний, мыслей – человеческих или не совсем… Это как галлюцинации, сны… Мой «контакт» с аномалиями имеет непонятную мне самому природу, а уж до управления ими я не дошел даже близко. Просто я понял, что их нельзя бояться, – тогда не произойдет ничего плохого. Мне кажется иногда, что глюки в какой-то степени «чувствуют» человека, и их воздействие является как бы отражением эмоционального фона, сверхэмпатией, что ли… Жаль, конечно, что нельзя расспросить об этом мертвых…

– Вы какой-то мрачный. – Она совершенно по-женски надулась, как обыкновенная девочка, которой просто хочется внимания.

Я уже стал привыкать к тому, что я ее не угадаю никогда. Кто она? Взбалмошная девчонка? Закомплексованная феминистка? Женщина-боец, как Сибилла? Или сложный человек в поисках простого счастья? А может быть, и никто из перечисленного…

– Да и вообще, – продолжил я, – очень сомневаюсь, что я такой один на всем Марсе. Вам, наверное, про кого-нибудь другого рассказывали…

– Да нет. – Она как-то странно посмотрела на меня. – Не думаю…

– А‑а-а‑а!!! А‑а-а‑а-а-а‑а!!!

Ирина вздрогнула – крик раздался слишком внезапно и близко. Я машинально передернул затвор автомата и вгляделся в фиолетовый мрак бархана.

– Гасим фонари! – раздалась приглушенная команда Йоргена.

Мы за разговорами почти перевалили через гребень. Чуть поодаль, в паре километров внизу, чернели полузасыпанные песком корпуса стандартного марсианского ГРП (геологоразведочный поселок). Его очертания легко узнавались по центральной буровой башне и двум «долькам» зданий, окружавших ее. Когда-то давно это были «опорные пункты» марсианской колонизации, позволяющие обеспечивать сырьем первые поселения. На полпути к поселку врылся в песок своим бронированным килем ГРВ «Марс‑5» – вездеход, сделанный на базе армейского бэтээра, ощетинившийся солнечными батареями, портативной буровой установкой и легкими пулеметами, которые давно проржавели. От него по направлению к нам бежала одинокая фигура в драном антирадиационном комбезе. Без шлема, но в респираторе, всклокоченная грязная шевелюра волос, давно потерявших свой цвет, – еще один больной мозг, выпитый этой планетой в гонке на выживаемость.

– Отставить тревогу! – крикнул я. – Это геолог.

Геологами называли всех людей, которые водились (по-другому и не скажешь) возле различных заброшенных марсианских строений научно-производственного характера. Выглядели они примерно одинаково и напугать могли разве что туристов своими дикими выкриками и бессвязными речами. Контакт с ними был абсолютно бесполезен. Некоторые отморозки их отстреливали – ради развлечения или из жалости.

– Так! – зычно крикнул я, стянув ненадолго кислородную маску. – Приказ по группе: геологов не дразнить и не кормить! А то еще увяжутся за нами…

– Весть! Весть Благую несу вам, паломники! – услышали мы первые членораздельные слова геолога. – Я видел! Я ВИДЕЛ ИХ! ОНИ ЗДЕСЬ!

Он лепетал, искажая то, что состояло из смеси русских, английских и испанских слов и, собственно, являлось марсианским сленгом, на котором говорило на Марсе большинство колонистов. Его никто специально не выдумывал: он сложился сам собой и имел даже некоторые диалекты и наречия. Этот сленг все изучали перед полетом сюда. Его использовали даже туристы, хотя иногда они переходили на родные языки, и чаще всего их мог понять почти любой. Называлось все это – империо.

– Кто «они», папаша? – спросил Йорген.

– ОНИ!!! – с благоговейной дрожью в голосе произнес геолог. – ПРИЩЕЛЬЦЫ! Я – первый контактер! Они – БОГИ! Они повелели принести мне Весть Благую ЛЮДЯМ! Они – ЕСТЬ ВСЕ! Они – СУТЬ ВСЕГО! Они покарают людей за их гордыню, подобно тому как покарали Икара, сына Дедала, коий построил ужасный лабиринт Миносу, владыке Критскому!

– Че-то я такое где-то слышал, – отозвался Йорген, который почувствовал себя центром внимания и начал идиотничать. – А в чем заключается Весть-то твоя Благая?

– Грядет Эпоха Счастья и Гармонии! ОНИ все ведают о грехах всех людей, что вышли плодом неудачного биологического эксперимента! Но любят они чад своих неразумных, и спасут они их!

– А ты точно их видел? – не унимался Йорген.

– Да! Они приходят ко мне часто! Вы можете сами ИХ увидеть! Три сола назад…

– Мы серьезные люди и очень торопимся, – Йорген явно вошел во вкус, – но ты, как мессия, можешь попросить их для нас?

– Конечно! Я буду молиться за вас, добрые путники! Чего вы хотели?

– Нам бы парочку бластеров армейского образца, пару атомных батареек и АКМ с бесконечным магазином…

– Йорген! Е‑мое! – не вытерпел я. – Был же приказ «не дразнить геологов»! Ну что непонятно?!

– Отвянь, Странный, – огрызнулся тот, – я, может, уверовать хочу в инопланетянинов!

– Йорген, твою мать! Ты Охотник, а не клоун! Перестань!