Красное море под красным небом - Страница 3

Теоретически в этой игре мошенничать невозможно. Механизм готовят и снабжают бутылочками служащие Солнечного Шпиля; серебряные крышечки запечатаны мягким воском. Игроку не разрешается касаться карусели или бутылочки другого игрока под угрозой немедленного штрафа. Даже шоколад и сигары, используемые игроками, поставляются заведением. Локки и Жеан могли бы воспретить мадам Корвалье лакомиться вишнями, но это было бы неумно — по нескольким причинам.

— Что ж, — сказал Жеан, проверяя печать на своей бутылочке, — это подбодрит проигравших.

— Знать бы только, кто проиграл, — подхватил Локки, и они одновременно опустошили бутылочки. Локки почувствовал, как в горло льется теплая, с сильным привкусом слив жидкость — очень крепкий напиток. Он вздохнул и поставил перед собой пустую бутылочку. Четыре бутылочки против одной, и он начинал чувствовать, что его способность сосредоточиваться слабеет. Крупье тасовал карты для следующей партии.

Мадам Дюренна снова глубоко, с удовольствием затянулась и стряхнула пепел в золотую пепельницу, стоявшую у ее правой руки. Она выпустила носом две ленивые струи дыма и из-под серой вуали посмотрела на карусель. Дюренна — природный хищник, всегда готовый выпрыгнуть из засады. Локки казалось, она всегда чувствует себя вольготнее за какой-нибудь маскировкой. Дюренна лишь недавно осела в городе и развернула крупную торговлю. Ранее она командовала пиратским кораблем, который в открытом море преследовал и топил суда работорговцев из Джерема. Свои шрамы она заработала не в гостиной за чаем.

Было бы очень, очень скверно, если бы такая женщина поняла, что Локки и Жеан рассчитывают на то, что сам Локки называет «неортодоксальными способами» выигрыша. Дьявольщина, лучше бы просто проиграть или попасться на мошенничестве служителям Шпиля. Тогда их, по крайней мере, ждала бы быстрая и безболезненная смерть. Служители Шпиля — работники очень занятые и толковые.

— Подождите сдавать, — обратилась мадам Корвалье к крупье, прерывая размышления Локки. — Мира, джентльменам не везло несколько раз подряд. Может, позволим им отдохнуть?

Локки постарался скрыть возбуждение: в «карусели риска» выигрывающая пара имеет право предложить партнерам краткий перерыв в игре, но это практикуется очень редко (по вполне понятным причинам — перерыв позволяет проигрывающим прийти в себя после выпивки). Может быть, Корвалье пытается скрыть собственную слабость?

— Джентльмены очень старались и потратили много сил, считая фишки и снова и снова придвигая их к нам. — Дюренна затянулась, выпустила дым. — Вы оказали бы нам честь, джентльмены, если бы согласились на короткий перерыв, чтобы освежиться и отдохнуть.

Ага. Локки улыбнулся и сложил руки перед собой на столе. Так вот в чем дело — показать собравшимся, как мало дамы считаются с противниками, какой неизбежной полагают свою победу. Своего рода этикетное фехтование, и Дюренна только что исполнила выпад, нацеленный в горло противника. Откровенный отказ слишком неучтив, Локки и Жеан должны дать очень деликатный ответ.

— Что может освежить лучше, чем игра с такими очаровательными противницами? — сказал Жеан.

— Вы невероятно любезны, мастер де Ферра, — ответила мадам Дюренна. — Но неужели вы хотите выставить нас бессердечными? Вы разрешили нам наслаждаться в полной мере. — Она сигарой указала на сласти мадам Корвалье. — И откажете нам в ответной любезности?

— Мы ни в чем вам не отказываем, мадам, но просим удовлетворить величайшее желание, ради которого вы пришли сюда сегодня, — желание играть.

— Впереди у нас еще много партий, — добавил Локки, — и нам не хотелось бы причинять дамам даже малейшие неудобства.

С этими словами он сделал знак крупье.

— Пока никаких неудобств вы не создавали, — любезно сказала мадам Корвалье.

Локки с тревогой отметил, что этот разговор привлек внимание множества собравшихся. Они с Жеаном бросили вызов женщинам, считавшимся в Тал-Верраре лучшими игроками в «карусель риска», и вокруг их стола на пятом этаже Солнечного Шпиля собралась многочисленная публика. За другими столиками раньше тоже шла игра, но по какому-то негласному уговору между заведением и посетителями она прекратилась, и все приготовились смотреть финал.

— Хорошо, — сказала Дюренна, — мы не возражаем против продолжения игры. Возможно, вам повезет.

Отказ Дюренны от своего предложения не принес Локки облегчения: в конечном итоге она рассчитывала и дальше вытряхивать из них с Жеаном деньги, как повар выбрасывает долгоносиков из мешка с мукой.

— Шестая партия, — сказал крупье. — Начальная ставка — десять солари.

Игроки отделили по две фишки, и крупье выбросил перед каждым по три карты.

Мадам Корвалье прикончила очередную вишню в шоколаде и облизала пальцы. Прежде чем взять свои карты, Жеан на мгновение сунул пальцы левой руки под воротник рубашки и пошевелил ими, как будто почесался. Через несколько секунд Локки проделал то же самое и заметил, что мадам Дюренна, наблюдавшая за ними, закатила глаза. Сигналы между игроками вполне приемлемы, но обычно бывают более тонкими.

Дюренна, Локки и Жеан взяли свои карты одновременно; Корвалье чуть задержалась, пальцы у нее были еще влажными. Она негромко рассмеялась. Радуется хорошему раскладу или опять strut peti? Дюренна выглядела очень довольной, но Локки был уверен, что она даже во сне сохраняет такое выражение. На лице Жеана ничего не отразилось. Локки постарался изобразить легкую усмешку, хотя его три карты были настоящим хламом.

В дальнем конце зала спиральная лестница с медными перилами (у ее подножия стоял рослый охранник) вела на шестой этаж, переходя наверху в короткую широкую галерею. Внимание Локки привлекло легкое движение на этой галерее: полускрытая в тени фигура хорошо одетого человека. Теплый золотой свет фонарей отражался в стеклах очков, и Локки почувствовал прилив острого возбуждения.

Возможно ли? Притворяясь, что изучает карты, Локки не отрывал взгляда от фигуры в тени. Блеск очков не менялся, не перемещался: да, человек смотрит на их стол.

Наконец-то они с Жеаном привлекли (возможно, случайно — но боги видят, они это заслужили) внимание человека, чей кабинет находится на девятом этаже, — хозяина Солнечного Шпиля, тайного правителя всех воров Тал-Веррара, того, кто железной хваткой держит одновременно мир воровства и мир роскоши. В Каморре его назвали бы капой, но здесь у него нет никакого титула. Только имя.

Реквин.

Локки откашлялся, посмотрел на стол и приготовился проиграть очередную партию. Снаружи, с темной воды, негромко долетал звук корабельных склянок: прозвонили десять часов вечера.

— Восемнадцатая партия, — сказал крупье. — Начальная ставка — десять солари.

Локки пришлось дрожащей рукой отодвинуть одиннадцать пустых бутылочек, чтобы выложить свой прикуп. Мадам Дюренна, устойчивая, как корабль в сухом доке, приканчивала четвертую за вечер сигару. Мадам Корвалье как будто чуть дрожит в кресле; уж не раскраснелась ли она больше, чем обычно? Локки старался не слишком внимательно смотреть, как она делает начальную ставку; возможно, эта дрожь — результат его собственного опьянения. Уже почти полночь, и дымный воздух душного зала ел Локки глаза и колол горло, как шерсть.

Крупье, абсолютно бесчувственный и, как всегда, внимательный — казалось, им управляет более точный механизм, чем механизм карусели, — положил на стол перед Локки три карты. Локки провел пальцами под отворотом рубашки, взял карты и довольным тоном произнес: «Ага!» Карты — поразительная ерунда; худший расклад за весь вечер. Локки моргнул и сощурился: вдруг алкоголь не дает ему увидеть карты отчетливее? Но увы: вновь сосредоточившись на картах, он увидел, что они не стали лучше.

В предыдущей партии выпить пришлось женщинам, но если только на руках у Жеана (слева от Локки) нет настоящего чуда, очень скоро по столу к дрожащей руке Локки покатится новая бутылочка.

За восемнадцать партий, подумал Локки, мы спустили девятьсот восемьдесят солари. Мозг Локки, затуманенный алкоголем, с трудом производил вычисления. Запас одежды на год для человека самого высокого положения. Небольшой корабль. Очень большой дом. Заработок честного ремесленника, например, каменщика, за целую жизнь. Приходилось ли ему когда-нибудь выдавать себя за каменщика?