Красно-розовый город - Страница 50

– Ты помеха для него. Ты дважды останавливала машину, чтобы перекусить; за это время они запросто могли арестовать тебя по обвинению в похищении детей. Они этого не сделали. Присутствие в доме двух мужчин оказалось для них сюрпризом, но они отвезли бы остальных – как нежелательных свидетелей куда-нибудь в мотель. А потом бы вернулся Карло… Три трупа в сгоревшем домике в Северной Дакоте вряд ли кто соотнес бы с исчезновением в Колорадо одинокой миссис Гиллис. Это было бы даже лучшим решением, чем предполагавшаяся раньше безымянная могила.

– Видишь? – крикнул Джерри. – И если ты вернешься, ты ничего этого не будешь помнить. Ты остановишься где-нибудь на ночлег, и они расправятся с тобой! Это же ясно!

Верно!

– И еще одно ясно, – перебил Джерри Оракул, – что его будущее может быть еще более жалким, чем его прошлое. Вернись он позже, его принял бы за демона Киллер, вооруженный автоматом. Мир избавился бы от Хасана Арефа или Карло Веспуччи – вот в чем заключалась цель вашей операции!

Джерри запнулся и вспыхнул.

– А вместо этого мы с Киллером сами впустили его?.. Поэтому демоны собрались так быстро?

– Он демон? – спросила Ариадна.

– Он носил в себе большого демона, – ответил Оракул. – Да и Гиллис ненамного отставал. Вот почему они пережили появление Астерия в доме – они и так уже принадлежали ему. Но для сегодняшней материализации Минотавра требовалось много демонической энергии, и Астерию пришлось высосать ее из вас всю до капли. Разумеется, если они вернутся во Внешний Мир, они могут заразиться снова.

– Если? – переспросила Ариадна.

– Пусть их решение тебя не беспокоит. Оно тебя не касается.

Она так и не могла решить окончательно.

– Тогда посоветуй мне, если у тебя столько ума! – крикнула она зеркалу.

Интересно, выходит ли Оракул из себя?

Ее отражение улыбнулось, но уже не так ехидно и более ласково, чем раньше.

– Тебе известна притча о Соломоновом решении? – спросило оно.

– Конечно. – Две женщины предъявляли права на ребенка, и Соломон предложил им разделить его поровну между ними; настоящая мать отказалась от своей доли. Но при чем это?

– Я умнее Соломона, – заявил Оракул, – и я могу воплотить его замысел.

Что говорит тебе эта легенда о природе любви? Что такое любовь, Ариадна?

Она вытерла глаза и вымученно засмеялась.

– Боюсь, если мне надо ответить на этот вопрос, мы можем простоять здесь годы… Если любовь означает, что счастье любимого человека важнее, чем собственное счастье… это можно назвать любовью?

Женщина с улыбкой кивнула:

– Не так плохо! Помогает?

Да, это помогало. Если верить Оракулу, ей нет смысла возвращаться, ибо Карло убьет ее в ту же ночь. Правда, она до сих пор не была уверена в том, что верит Оракулу.

Но любовь… Она подумала о Лейси, страдающей за пианино. Она подумала о Лейси, обнимающей Мейзи. Даже о Лейси и Пегги. Она посмотрела на измученное ожиданием лицо Джерри и поняла, что хочет, чтобы и он был счастлив.

– Я люблю тебя, – сказала она.

Правда.

Она повернулась к зеркалу.

– Я останусь в Мере.

Снова правда.

– Ариадна Гиллис, ты выйдешь за меня замуж?

– Нет.

Оракул, зеркало, стол – все это исчезло, и они стояли вдвоем в кругу колонн, снова вполне пристойно одетые.

Он пошатнулся, как от боли.

– Нет?

– Спроси меня через год, – объяснила она. – Уж если я клянусь в вечной преданности, я должна быть уверена.

– О! – выдохнул он с облегчением.

И еще ей придется разобраться как-то с Киллером. Возможно, как предполагал Джерри, для Киллера это просто очередная галочка. Но может быть, и нет, и она не может предлагать себя Джерри, если ей суждено быть подругой Киллера, пусть даже подругой по вызову. Эта мысль заставила ее содрогнуться от физического чувства омерзения, и все же она не могла не видеть, что Киллер в некотором роде поразительно напоминал Грэма.

Возможно, просто еще один человек, знающий, чего он хочет; еще один мужчина, любящий податливых женщин. Даже это гипнотическое обаяние – Грэм тоже обладал им в молодости, и оно возбуждало ее почище джина. Пока она не избавится от угрозы Киллера, она не может ничего обещать Джерри.

Подойдя к верхней ступеньке, она задержалась посмотреть на красно-розовый город, на Северные ворота и грозовое небо Внешнего Мира над залитыми солнцем холмами. Навсегда – она не скоро свыкнется с этим. Эти грозы не могут потревожить ее – в Мере она в безопасности. Рядом с ней прекрасный, благородный человек, чья любовь к ней подтверждена Оракулом, – и если она осядет здесь навсегда, ей не найти более верного и достойного человека, чем этот. Она посмотрела на опечаленное худощавое лицо… человек, так долго искавший себя, человек, так долго не любивший и в одночасье воспылавший неодолимой любовью к женщине – одной и единственной…

– Ты можешь пожить пока у Хельги, – тактично предложил он.

Она покачала головой.

– По-моему, нам лучше отправиться к тебе и восхищаться друг другом.

Он кивнул.

– И мне, конечно, положено спать в ванне.

– Не вздумай! – рассмеялась она. – Ты, конечно, можешь считать, что тебе мало чего предложить, но сегодня утром у тебя было на что посмотреть, и что бы ты, Джерри Говард, ни имел предложить мне, я приму это с радостью.

Он улыбнулся и обнял ее, и они поцеловались – осторожно, потом с нарастающей радостью и чувством. Она и забыла, как долго может длиться поцелуй, как сумасшедше сладок он может быть, как возбуждает. Поцелуй Киллера был скорее технической формальностью, хотя и блестяще выполненной; этот же стал взаимным открытием, и, возможно, омолаживающая магия Меры уже начала действовать на нее, ибо, когда они наконец оторвались друг от друга, она почувствовала головокружение, словно девчонка на первом свидании. Однако и Джерри тоже казался разрумянившимся и хмельным, как она.

– Милая, – сказал он. – Я ждал тебя сорок лет.

Она всегда знала, что у нее глаза на мокром месте.

– А я могла бы вскочить сейчас на эту балюстраду и побежать по кругу с криком: «Я нужна ему!» Я уже годы как никому не нужна была, Джерри.

– С тобой Мера станет еще прекраснее.

– Я не согласилась бы остаться в ней без тебя.

Они снова взялись за руки и сбежали по ступеням, и она поняла, что их не было очень долго, куда больше времени, чем занял их поцелуй.

И все же…

И все же чего-то не хватало, что-то продолжало угнетать ее. Ложка дегтя где-то в глубине ее сознания. Что-то забытое… или кто-то…

– Киллер! – твердо сказал Джерри. – Давай разберемся сначала с ним.

По крайней мере Киллер оправился от разговора с Оракулом и стоял, облокотясь на балюстраду и глядя на них с мальчишеской ухмылкой. К нему они и направились.

– Значит, милая дама остается? – спросил он. – И мой друг Джерри наконец влюбился! Ну что ж, я самый лучший добрый друг и самый добрый лучший друг.

– Вот на этом и остановись пока! – предложил Джерри.

Киллер задумчиво посмотрел на Ариадну.

– Я люблю своего друга Джерри и его прекрасную даму тоже буду любить.

– Веди себя платонически! – рявкнул Джерри и покраснел, но во взгляде Киллера вспыхнул странный огонек.

– Он мне не доверяет! – печально вздохнул Киллер, взял ее руку и нежно поцеловал. И – странное дело – она не сомневалась, что только подлинная почтительность сорвала зеленую шапочку с этих кобальтовых кудрей, перед тем как он склонился к ее руке.

– Ладно, – решительно сменил тему Джерри. – Мне было велено проводить Гиллисов в порт. Карло остается.

– Этот чудила? – фыркнул Киллер и оглянулся в поисках его фигуры. – Что ж, у меня есть для него классная работенка. – Он подошел к Карло, стоявшему в стороне; Джерри с Ариадной шли следом.

– Я слышал, ты остаешься в Мере? – поинтересовался Киллер.

Карло помолчал секунду, смерив его взглядом с ног до головы, потом буркнул: