Красно-розовый город - Страница 46

Ариадна глубоко вдохнула ароматный воздух. Легкий ветер шевелил ее медовые волосы, вспыхивавшие на солнце.

– А теперь мы пойдем к Оракулу?

– Да… – откликнулся он. – Немного позже.

Свен взялся за вожжи и развернул повозку. Меранцы пожелали им удачи и потянулись с холма вслед за поскрипывающей повозкой, оставив на площадке Джерри, Киллера и четверых спасенных смертных. Киллер стоял в позе вернувшегося героя, сжимая в руке жезл; вид у него был при этом не очень убедительный. Джерри держал в руках свои шлем из кабаньих клыков.

Гиллис пребывал в неожиданно хорошем настроении, хотя казался здесь в своем изорванном костюме и сбившемся набок галстуке абсолютно чужим. Мейзи одной рукой цеплялась за мужа, а другой придерживала огромный ворох брюк и свитеров. Лицо у нее казалось расстроенным. Карло сутулился больше обыкновения, но переодеваться в свою обычную одежду не спешил.

– Ну что ж, пошли, побеседуем с вашим Оракулом! – возгласил Гиллис. – Мне кажется, я заслужил объяснений и извинений, а от вас я их вряд ли получу.

Джерри первым шагнул на лестницу. Ариадна взяла его за руку и с любопытством посмотрела на него.

– Ты не очень рвешься туда, правда? – спросила она.

Будь честным…

– Нет, Визит к Оракулу может оказаться тяжелым испытанием, – признался он. – А я наделал ошибок.

Они поднимались по пологой лестнице все выше и наконец вышли на широкую площадку на самой верхней точке Меры. В центре ее возвышалась каменная платформа, на которой стояло высокое кольцо из розовых гранитных блоков на таких же столбах – Стоунхендж. Внутри была пустота. Ариадна, как он подозревал, видела полированные колонны, Мейзи – красный кирпичный собор…

– Давайте я сначала покажу вам вид отсюда, – предложил он. – Люди часто приходят сюда посидеть, полюбоваться пейзажем, поболтать, и, если Оракул хочет передать кому-то послание, он пользуется их услугами.

Рядом и правда сидели человек двенадцать: кто – на скамьях, кто – на низкой каменной балюстраде. Они вежливо кивнули, не вмешиваясь: четверо из вновь прибывших – явно были здесь новичками, а если в Мере и есть избыток чего-либо – так это хороших манер. Если не считать нескольких дикарей вроде Киллера, конечно.

Перед ними раскинулся весь город и сельская местность за стенами.

– Вон Северные ворота, через которые мы въехали. – За ними зеленел луг, на котором Киллер бился с Минотавром, но это все знали и так, а за лугом начинались зеленые холмы, замыкавшие перспективу. Небо над северной частью было затянуто темными тучами – так и полагалось.

Джерри еще раз показал им Концертную площадь, и несколько улочек, ведущих на запад, и панораму лесистых холмов, освещенных солнцем.

– Любишь ловить рыбу? – спросил он у Ариадны. – Или ходить на каноэ? В колледже я считался неплохим гребцом.

Она улыбнулась, погладила его по руке и промолчала.

Они переместились вдоль балюстрады и смотрели теперь на юг – там пейзаж казался совсем весенним: цветущие сады и чернеющие пашни. Приглядевшись, можно было увидеть пахарей, идущих за упряжками волов.

– Значит, у вас есть крестьяне? – спросил Гиллис. – Крестьяне, которые кормят хозяев – горожан?

– У нас есть крестьяне, – кивнул Джерри, – которые сами хотят быть крестьянами. Они работают или не работают – как им захочется, как и все в Мере. Они живут за городом потому, что так им больше нравится. Здесь все ведут тот образ жизни, который им нравится, так как это придает их жизни смысл. Ремесленники любят мастерить, повара – готовить, крестьяне – взращивать. В Мере нет господ и слуг.

Потом он показал им Бальную площадь и начало Тропы Рыболова – они перешли уже на восточную сторону, и там до горизонта простиралась сияющая морская гладь. Они смотрели вниз на маленькую гавань с гранитным молом и точечками людей, разгружавших улов с рыболовных баркасов. В гавань медленно входил под всеми парусами небольшой барк, а у причала разгружала трюм арабская доу; на таком расстоянии арабы в полосатых халатах были почти неотличимы от помогавших им жителей Меры.

– Значит, из города ведут четыре дороги, – спросил Гиллис. – Так вы сказали?

Джерри кивнул.

– Трое ворот и гавань. Северные – к опасности и к долгу, западные – к приключениям и забавам, южные – в поля. На восток ведет море.

– И куда оно ведет?

Он крепче обнял Ариадну.

– Оно ведет отсюда. Навсегда. Если вы хотите вернуться в реальный мир, Грэм, и вы, Мейзи, вы покинете Меру на борту корабля. И никогда не сможете вернуться. Это все, что мне известно.

– Я признаю, мистер Говард, что это очень красивое место, – сказала Мейзи, собравшись с духом, как всегда, когда заговаривала о своей вере, – но я не хочу оставаться здесь. Я боюсь, что это происки Дьявола.

Джерри облокотился на парапет и печально кивнул.

– Вот и отец Юлиус утверждает, что, оставшись в Мере, вы теряете свою бессмертную душу. Он здесь уже несколько сот лет и все пытается убедить нас в том, что наш долг – вернуться в мир и покаяться.

Она вспыхнула.

– Вы не говорили этого раньше! А как же с его собственной душой?

– Он говорит, что его долг – наставлять нас, – улыбнулся Джерри. – Я полагаю, он надеется, что покинет Меру последним. Он добрый и славный старик, и мы все нежно любим его, но его мысли запутанны, как клубок угрей.

– Мы не останемся здесь, Грэм! – твердо произнесла Мейзи.

Он согласно кивнул:

– Ни за что. Вы здесь все – пожиратели лотоса, Говард. Вы не развиваетесь, вы не производите ничего, кроме как для удовлетворения собственных нужд, вы не вносите ни малейшего вклада в копилку Человечества. Разве не так? Вы сейчас – тот же человек, каким были сорок лет назад, навеки замороженный в блаженном самодовольстве.

Джерри немного подумал, глядя на далекую гавань.

– Да, – согласился он наконец. – То, что вы сказали – правда. Это край пожирателей лотоса. Только не кажется ли вам, что пожиратели лотоса – это те, чьи организмы не переваривают другой пищи? И те, кто ничем не обязан больше миру после того, как этот мир с ними обошелся? Возможно, вы другой человек. Но вас никто не принуждает остаться.

Здоровяк презрительно фыркнул и повернулся посмотреть на обитель Оракула. Киллер иронически наблюдал за ним, хотя (для Киллера) вел себя необычно тихо.

– Кстати, этот ваш Оракул, – спросил Гиллис. – Вы говорите о нем как о человеке и в то же время как о чем-то неодушевленном. Скажите хоть, чего мне ожидать.

– Ожидайте правды, – ответил Джерри. – И эта правда не всегда лицеприятна. Он не как другие оракулы из мифов, которым задают вопросы и получают расплывчатые ответы. Этот сам задает вопросы, а вы отвечаете, и солгать ему вы не можете. – Он услышал, как Ариадна затаила дыхание, и ее рука сильнее сжала его локоть. – Вот почему у нас нет полиции – и адвокатов тоже нет, – добавил он, и Гиллис нахмурился еще сильнее.

Киллер неожиданно выпрямился.

– Меня зовут, – пробормотал он и зашагал через площадку к обители, похлопывая по ноге жезлом.

– Я ничего не слышала, – прошептала Ариадна.

– Тебе и не полагалось, – ответил Джерри.

Должно быть, он слишком явно выказывал свое беспокойство, поскольку остальные четверо хмуро посмотрели на него.

– Мне, наверное, стоило бы переодеться, – неуверенно сказал Гиллис. – Как-никак аудиенция у градоуправителя.

Джерри рассмеялся так весело, что на него начали коситься, и ему пришлось объяснить:

– Насчет одежды беспокойтесь меньше всего. Вы встретите там голую, истину, Гиллис, – и перед этой истиной вы тоже будете голы.

– На кого он хоть похож, этот ваш Оракул? – тяжело вздохнул здоровяк.

Джерри посмотрел на Ариадну, на встревоженного Карло, на подавленную Мейзи.

– Вы еще не догадались? – спросил он. – Вы увидите там зеркало.

Киллер взбежал по ступеням, шагнул в круг колонн – и исчез. Ариадна поперхнулась от удивления и вопросительно посмотрела на Джерри.