Красная Шапочка для Серого волка (СИ) - Страница 7

— Сама не знаю, — пожимаю плечами и смущённо предполагаю. — Улыбалась.

— Мне бы так, — вздыхает одна из девчонок, и я уже достаю деньги, чтобы сложить их в общую казну. Но девочки меня сразу останавливают.

— Маш, не надо, — начинает одна из тех, кого я считала своими ненавистниками. — Кидай в казну пятерик, как средние чаевые, а остальное бери себе. Мы знаем про твою сестру и как тебе нужно. Считай, карму почистим в начале нового года.

— П-правда? — заикаюсь. — Вы серьёзно?

— Все мы люди, — успокаивают меня они. — Мы, может, и не всегда дружим, но знаем, как это, когда кто-то болеет, и ты помочь не можешь. Бери!

— Девочки… — тяну, и слёзы в уголках глаз собираться начинают. — Спасибо! — хочу их обнять, но меня останавливают.

— Не надо всех этих нежностей! Станешь администратором, будешь нам косяки прощать, — говорят девочки, и я начинаю улыбаться.

Опускаю в казну пять тысяч, а остальное бегу прятать в свой шкаф на замке. Там их точно никто не возьмёт.

— Серов тебя простил и даже денег дал? — Снежа присоединяется ко мне. — Ничего себе! А с виду суровый мужик. А по итогу душка!

— Получается, что да, — киваю и достаю телефон из шкафа. — Снеж, понимаю, что наглость, но… ты не могла бы мне двадцать тысяч одолжить? Я тебе верну! Обязательно верну!

— Двадцать? — переспрашивает. — Могу на карту скинуть. Хотела себе по весне имидж поменять. Такая сумма, как ты просишь, будет.

— С этими деньгами мне всего двадцати тысяч не хватает на первый укол для Оли, — радуюсь, указывая на конвертик из бумаги, который сделала для чаевых.

— Только на карту скинуть могу, — повторяет она, указывая на телефон. — Но Серов вообще чудо! Просто взял тебе и отвалил. Может, надеется на что-то?

— Не знаю, — мотаю головой, обдумывая её версию. Но тут же собираюсь и решительно произношу. — Но знаешь… Мне плевать как-то. Я ему ничего не обещала. А этих денег хватит, чтобы Оле стало хоть немного легче.

— Маме скажешь?

— Уже пишу ей сообщение, — отвечаю подруге, повернув экран к ней на несколько секунд и показав отправленное смс. — Не ожидала от девочек такого.

— Я, если честно, тоже. Но я знала, что в них есть что-то человеческое. На обед, когда уйдём, я тебе скину сумму. А вообще… — оглядывается она. — Пойди к Дмитрию Глебовичу и попроси его отпустить тебя до банкомата. Лучше деньги на карту положить сейчас. Безопаснее будет. А я пока столики твои на себя возьму. Не доверяю я этим замкам!

— Ты права, — соглашаюсь с ней. — Тем более банк недалеко.

Обнимаю подругу и бегу в кабинет начальника за разрешением, и он соглашается и даже вызывается меня сопроводить.

Проверяю перед сном, чтобы телефон заряжался, взбиваю себе подушки и опускаюсь в кровать с широкой улыбкой на лице.

Мы оплатили первый укол Оле. И уже завтра-послезавтра ей его сделают. Сестре станет легче, и я вновь увижу улыбку на её лице. Хотя бы немного, но ей станет лучше. Это не может не радовать. Мама так и вовсе плакала от счастья, когда врач заказал ампулу с лекарством.

А ещё мне не пришлось одалживать деньги у Снежи, Дмитрий Глебович мне выписал премию на будущее. Сказал, чтобы старалась в этом месяце и работала ещё лучше. И я обязательно выполню обещание. Тем более премию мне дали не двадцать тысяч, а целых сорок.

Приподнимаюсь и кидаю взгляд на звонящий телефон, а затем на часы. Хмыкаю на поздно звонящего неизвестного абонента и собираюсь уже лечь в кровать, но всё же решаю ответить. Интуиция будто подсказывает, что это нужно и важно. У меня такое бывает. Тянусь к телефону и поднимаю трубку.

— Алло, — отвечаю, и какое-то время ответом мне служит лишь тяжёлое дыхание и тишина.

— Не посмотрел на время, — наконец звучит в трубке голос мужчины, которого я теперь не спутаю ни с кем. Человека, который, сам того не осознавая, помог моей сестре. — Прошу прощения. Раньше был занят. Стоило учесть всё, прежде чем позвонить тебе.

— Откуда у вас мой номер? — настораживаюсь.

— Твой шеф дал, — признаётся он совсем без стыда, будто это должно меня успокоить, и я не буду злиться ни на него, ни на Дмитрия Глебовича, который не должен был так делать. Это же личная информация. — Но ты на него не злись. Он знает меня и знает, что я не причиню тебе зла, а тем более не буду названивать, если попросишь не звонить.

— Вы чего-то хотели? — интересуюсь напряжённо. — От меня?

— Ничего конкретного, — отзывается он с улыбкой, которую я чувствую с тёплотой его голоса. — Лишь услышать твой голос и спросить, как прошёл твой день. Ты выглядела уставшей сегодня.

— Да нет, — мотаю головой, будто он видит это. — Ночь плохо спала прошлую. Боялась, что меня уволят из-за моей выходки. Переживала, много думала. Вот и последствия.

— И вновь я не даю тебе спать, получается, вторую ночь? — спрашивает мужчина.

— Бросьте. Это мелочи, — тут же восклицаю. — За то, что вы сделали, я готова говорить с вами всю ночь. Спасибо за, — запинаюсь, — за чаевые.

— Чем порадовала себя на них? — интересуется он спустя время, пока мы оба молчали и слушали дыхание друг друга. И его — спокойное, размеренное, уверенное — дарило мне такие же чувства. Ощущение, что мне хорошо сейчас. Что всё будет хорошо и потом. И Оля выздоровеет. И мы с мамой и сестрой вернёмся домой.

— Вам честно?

— Естественно.

— Думаю, мой ответ вас расстроит, и вы совсем не этого ожидаете от меня, — отзываюсь расстроенно.

Он точно думал, что я себе что-то вещественное куплю. Обычно такие, как он, своим любовницам на это деньги дают. И пусть между нами ничего нет, но мышление такое же.

— И всё же?

— Я добавила эти деньги к накопленным мной и мамой, — рассказываю со вздохом. — И мы оплатили один укол для моей сестры.

— Укол для сестры?

— Да, — расстраиваюсь в одну секунду, вспоминая, какие муки переносит Оля каждый день. — Моя младшая сестра больна. Иммунное заболевание, которое губит её каждый день. Один укол может замедлить процесс отмирания клеток. Дать время, которого у неё и так мало. Когда мы ей сделаем все двенадцать уколов, это даст нам несколько дополнительных лет, чтобы подготовиться и накопить на операцию.

— Мне жаль.

— Было эгоистично столько брать, но знаете, мне не стыдно, — тараторю, будто бочку прорвало. — Дмитрий Глебович сказал, что вы от души. И я вам безумно благодарна, Ярослав!

— Я от всего сердца, Мария. И я рад, что угодил тебе.

— Спасибо, но больше так не делайте, — прошу его. — По крайней мере, не со мной. Я не готова к таким подаркам. Папа с мамой учили меня тому, что я всего должна добиваться сама и не ждать ни от кого помощи! И так правильно! Никто не поможет тебе, кроме тебя самого. За этот раз спасибо, но дальше я сама.

— Отдыхайте, Мария. Сладких снов, — вместо обещания говорит он и отключается, не давая мне хотя бы ответно пожелать того же ему.

— Какой же он странный, — говорю, пока телефон обратно на зарядку ставлю. — Совсем непонятный мужчина. Обиделся, наверное. Но что я такого сказала? Поблагодарила ведь и попросила так больше не делать, — ворчу сама на себя и укладываюсь спать.

Засыпаю я быстро, практически в тот момент, когда голова касается подушки. Мне снится Оля и то, как мы с ней играем в догонялки. Как она счастливо хохочет. И она здорова. Даже волосики гуще и здоровее стали.

И я готова отдать всё за то, чтобы это стало реальностью. Чтобы мы вернулись домой. Бегали, прыгали, играли. Чтобы у неё были силы делать мне разные причёски, красить меня и хохотать, когда намеренно выходит за контур.

Утром меня будит телефонный звонок, который я спросонья принимаю, даже не глядя на имя звонящего.

— Алло, — отвечаю с закрытыми глазами.

— Маша! Маша! — кричит мама в трубку.

— Мам? — приоткрываю немного глаза. — Что-то случилось? Ты не дома?

— Я у Оли, Маша! — восклицает она, и голос её не похож на обычный. Он громкий, перевозбуждённый, взволнованный.