Красная сестра (ЛП) - Страница 122

И все же, несмотря на изуродованную спину, Раймел повернулся и перекатился, потянувшись к Ноне, копье, пронзившее его живот, ударилось о землю. Она отползла на спине, но одна огромная рука сомкнулась вокруг ее ноги ниже колена.

— Нет! — Нона вонзила кинжал ему в запястье, теперь с ее гневом боролся страх. — Умри!

— Я не могу умереть. — Он не разжал рук, сплевывая кровь, и притянул ее к себе. — Они мне не позволят! — Его красный глаз встретились с ее черными, и в этот момент она поняла, что никакая рана не остановит его. — Я не могу умереть.

В последний оставшийся у нее удар сердца, Нона заметила амулет Йишт, тускло поблескивающий между двумя камнями почти в пределах досягаемости. Она бросилась к нему, вытянув руки перед собой. Если бы не кровь, она бы никогда этого не сделала. Скользкая от крови рука Раймела скользнула по ее ноге от колена до лодыжки, и кончиками пальцев она поймала железный сигил.

— Я не могу умереть, — Раймел навис над ней, стоя на четвереньках.

Нона села и большим пальцем прижала черный сигил к его лбу:

— Нет, можешь. — Другой рукой она вытащила нож из его запястья и вонзила его под подбородок Раймелу, по самую рукоять.

Раймел заревел. Нона увидела лезвие, сверкнувшее у него за зубами. Сигил отрицания прожег его лоб и разъел плоть, вокруг него поднимался красный туман, и с хором криков дьяволы покинули его тело. Хватка на ее лодыжке ослабла, и Нона откатилась в сторону, повернув колено и освободив ногу. Позади нее Раймел Таксис рухнул на землю, раскинув руки и залив алым камни вокруг себя.

Очень важно, убивая монахиню, привести с собой достаточно храбрую армию. Ибо когда Сестра Клетка из монастыря Сладкого Милосердия выходит на поле боя, мужества часто не хватает.

Она вышла из подземелий, и Скала Веры содрогнулась до основания, как будто глубоко в слепоте своих корней Скала сама родила ее.

Она встала среди монастырских зданий, позади огромного Собора Предка. Самая младшие из послушниц все еще находились в их дормитории, у двери сидела одинокая древняя монахиня. Они смотрели в окна, разинув рты. Много лет назад, до того, как некоторые из этих девочек появились на свет мокрыми и кричащими, другая группа послушниц наблюдала, как Сестра Клетка впервые появилась в Сладком Милосердии.

Мало что осталось в Сестре Клетка от того ребенка. Она стоит, не отбрасывая тени, в окруженном факелами дворе, и в одно мгновение послушницы понимают, что все рассказы — правда. Она смотрит в их сторону, каждый глаз абсолютно черный, словно кто-то вливал в них пропавшую тень, пока не заполнил ее череп.

Далекий крик раздается из-за Собора Предка, глубоко среди колонн. Сестра Клетка поворачивает голову. Она смертельно бледна, странна в своей красоте, у нее черные и неровные волосы, коротко подстриженные. Ее ряса выцвела, покрылась пятнами, волочит за собой рваные хвосты ткани, но она все еще красная, и на бегу она похожа на смерть, спускающуюся с какого-то высокого места.

МЕЖДУ КОЛОННАМИ СТОЯЛИ пеларти, образуя широкий ореол вокруг того места, где Сестра Шип лежала в своей крови. Клера Гомал стояла над упавшей монахиней, которую когда-то и очень давно она в этом месте называла подругой. Казалось, что мир вращался вокруг них, столбы вращались вокруг оси, которая стояла между Шип и Клерой, как все звезды на небе вращаются вокруг одной точки тьмы.

Клера Гомал открыла было рот, чтобы заговорить, но не сказала ничего, ибо годы лишают нас слов для таких моментов, делая каждую истину слишком горькой для языка, слишком тяжелой, чтобы ее можно было произнести. Она стояла среди чужих людей перед телом сестры.

Сестра Клетка выхватила меч и побежала к первому из пеларти. Несколько часов назад Сестра Сало вложила ей в руку рукоять этого меча. Длинное лезвие, тонкое, с легким изгибом, его край достаточно жесто́к, чтобы резать тишину и заставлять ее кричать.

Она не искала Пути, не издавала ни одного боевого клича, не бросала никакого вызова. Она проскочила через группу из шести человек, и звон ее меча о металлический воротник последнего из них возвестил о ее появлении.

Сестра Клетка остановилась, опустив голову, меч свисал сбоку от нее, алая линия тянулась через скалу от его острия.

Перед ней дюжины наемников повернули головы, чтобы посмотреть на новую угрозу, а позади нее шесть тел рухнули на камень, некоторые еще не осознали, что они мертвы, потому что смерть пришла к ним слишком быстро.

Где-то на территории монастыря раздался звон Битела. Там, где Сестра Шип предлагала защиту, Сестра Клетка предлагала только войну, абсолютную и беспощадную. Годы, когда ее называли Щитом, давно прошли. Сладкое Милосердие открыло двери. Все, кто дышал в его стенах, вышли наружу, от самых юных послушниц до древних монахинь.

Сестра Клетка подняла лицо к своим врагам, темные глаза и узкая красота среди шрамов, полуулыбка, сообщавшей, что она более чем немного влюблена в смерть, и пригласила их потанцевать.

В рядах пеларти заскрипели луки, поднялись копья, побелели костяшки пальцев на рукоятях мечей и топоров. Лучница с ястребиными глазами, с разодранной и окровавленной щекой в том месте, где метательная звезда Шип прошла мимо, прицелилась в лицо новой монахини.

Они знали ее под многими именами, эти пеларти, но «Клетка» таила в себе столько же страха, как и любое другое. Клетка. Она не отпустит тебя, ты не убежишь. Истории говорили, что она совершила свое первое убийство в тот же год, когда научилась ходить. Они говорили, что она голыми руками разорвала мальчика на части и забрала его сердце, чтобы показать своей матери.

Сестра Клетка нашла лучницу с раненым лицом среди теснившихся сил пеларти, и между ними, между холодными серыми глазами лучницы и черными глазами сестры, пронеслось понимание. Стрела упала со стуком. Лучница молча повернулась и начала проталкиваться назад, мимо воинов своего клана. Слева от нее повернулся другой наемник, мускулистый мужчина, на руках которого рунами были начертаны имена его предков. Двое из тех, кого он оттолкнул, повернулись и побежали вместе с ним.

Ручеек превратился в поток. Пеларти оставили десятки своих мертвых тел, все еще разбросанных или сгрудившихся там, где их убила Сестра Шип. Они бежали, преследуемые ужасом, которому не могли дать названия, чем-то большим, чем сестра, стоявшая позади них, но, возможно, таким же маленьким, как разочарование в ее глазах, когда они повернулись, чтобы бежать.

Клера ждала рядом с Арой, пока Нона шла к ним между колоннами. В небе над ними первые алые звезды осмелились открыть глаза.

— Она мертва?

— Как ты здесь оказалась? — Клера проигнорировала вопрос. — Тебя не должно было быть здесь! Откуда ты знала?.. и даже тогда, как ты сюда попала?

— Она мертва? — Нона бросилась вперед, отталкивая Клеру от Ары, которая все еще была обернута вокруг копья. Она опустилась на колени, протянув руку, чтобы коснуться распущенных золотых волос. — Ара?

— Тебе не следовало отпускать меня. — Слова вылетели из Клеры так, словно это она была ранена, словно это она была обернута вокруг копья. — Ты связала меня. Виновна. Ты должна была позволить им утопить меня.

— Я никогда так не поступлю с другом. — Нона положила пальцы на шею Ары, ища пульс. Раздался еле слышный стон, слегка дрогнула рука.

Короткий смешок вырвался у Клеры, похожий как на боль, так и на радость.

— Они все думают, что ты — страшная злодейка. Молот церкви. Клетка-Без-Тени. А ты все еще ребенок, Нона! Ты влетаешь во все с распахнутым сердцем, ожидая… чего? Ты не понимала, как действуют люди, когда настоятельница привела тебя сюда, грязноногую крестьянку. Ты не понимала, когда она отослала тебя. И теперь ты не понимаешь. Люди лгут, Нона, они воруют и обманывают, им нельзя верить. Люди причиняют тебе боль, подводят тебя. И они продают тебя.

— Это не значит, что я должна быть такой. — Нона посмотрела на Клеру, которая вздрогнула, чувствуя себя виноватой перед этими черными глазами. — У нас есть целая церковь, построенная на предках. — Она махнула рукой в сторону купола. — Семья. Мертвая семья. — Она взяла руку Ару в свои. — Ты выбираешь себе друзей. Уж если ты собираешься поклоняться мертвым людям, которых не выбирала, тогда, возможно, и узы дружбы не должны быть так легко разорваны. Верно?