Красная лилия - Страница 7

Притворно надувшись, Хейли вылила остатки пива в стакан.

– Сразу видно, на каком я месте в ее предпочтениях.

– Тебе пиво, мне ребенок.

Лили обхватила ручкой шею Харпера, прижалась головкой к его щеке. Хейли кивнула и поднесла стакан к губам.

– Похоже на то.

Как замечательно, что все снова собрались за большим столом, все семейство Харпер-хауса, как думала о них Хейли. Как чудесно сидеть здесь всем вместе, весело разговаривать и уплетать свинину в медовой глазури, приготовленную Дэвидом.

Хейли всегда мечтала о большой семье. Она вовсе не чувствовала себя обделенной, живя только с папой, ни в коем случае. Они с отцом были командой, сплоченной командой, и он… он был самым добрым, самым жизнерадостным, самым сердечным человеком из всех, кого она знала. Ей просто не хватало вот таких шумных семейных сборищ, даже неизбежных споров и проблем, с которыми в ее представлении ассоциировались большие семьи…

Благодаря Роз Лили вырастет в большой семье. У нее будет множество шумных трапез с тетушками, дядюшками и двоюродными братьями. Хейли покосилась на Митча и Розалинд… с дедушкой и бабушкой. А с приездом других сыновей Роз или сына Митчелла станет еще шумнее и веселее…

Когда-нибудь сыновья Роз и сын Митча женятся. И нарожают кучу детишек.

Хейли перевела взгляд на Харпера и постаралась отмахнуться от ноющей боли в сердце при мысли, что он женится, заведет детей с другой женщиной…

Она не смогла представить ее лицо, но, разумеется, миссис Эшби будет красавицей. Вероятно, блондинкой. Фигуристой. Голубых кровей. Стерва!

Кем бы и какой бы ни оказалась – а может, уже и есть – избранница Харпера, Хейли преисполнилась решимости с ней подружиться, чего бы ей этого ни стоило, даже если разобьется сердце.

– Тебе не нравится картошка? – прошептал Дэвид ей на ухо.

– Хм-м-м… Нет, что ты? Очень вкусно.

– Вот я и удивился, почему ты выглядишь так, будто запихиваешь в рот горькое лекарство, душечка.

– Просто задумалась кое о чем очень неприятном, но важном. Жизнь полна неприятностей, но твоя изумительная картошка в этот список не входит. Я даже подумала, не сможешь ли ты обучить меня разным хитростям. Я прилично готовлю. Мы с отцом возились на кухне по очереди и с базовыми блюдами справлялись. Иногда у меня даже получалось кое-что посложнее. Но Лили растет на твоей стряпне, так что не хотелось бы ее разочаровывать, когда придется готовить самой.

– Поваренок-подмастерье, которого я могу лепить по своему образу и подобию? С удовольствием.

Тут Лили начала потихоньку сбрасывать остатки еды со своего подносика на пол, Хейли вскочила.

– Кажется, кто-то наелся.

– Гэвин, почему бы вам с Люком не погулять с Лили? – предложила Стелла.

Хейли замотала головой:

– Не хочу им ее навязывать.

– Погуляем, погуляем, – согласился Гэвин. – Она любит бегать за мячом и фрисби.

Гэвин был высоким для своих неполных десяти лет, а Люк, которому недавно исполнилось восемь, почти догнал брата ростом. Они вполне могли поиграть с Лили на заднем дворе.

– Ну… Если парни согласны, я не возражаю, а Лили будет просто счастлива. Но когда она вам надоест, не стесняйтесь, приведите ее домой.

– И в награду кто-то получит отличный десерт – пломбир с сиропом, фруктами и орехами.

Объявление Дэвида утонуло в овациях.

Когда время игр и развлечений истекло и мороженое было с аппетитом съедено, Хейли пошла укладывать Лили спать, а Стелла отвела мальчиков в гостиную на втором этаже смотреть телевизор.

– Роз и Митч хотят поговорить об Амелии, – сказала она Хейли. – Ты знала?

– Нет, но не возражаю. Я спущусь, как только Лили заснет.

– Помочь?

– Спасибо, сегодня помощь не понадобится. У нее уже глазки закрываются.

Стелла ушла, и Хейли с удовольствием прислушивалась к приглушенным взрывам космических войн, бушевавших на экране в гостиной, и оживленным комментариям мальчиков. Ей не хватало этих звуков с тех пор, как Стелла вышла замуж и переехала с детьми к Логану.

Когда Лили заснула – дай бог, крепко, – Хейли проверила монитор и ночник, оставила дверь приоткрытой и спустилась вниз.

Взрослые собрались в библиотеке, где по негласному уговору обычно велись все беседы о призраке. Еще не закатившееся солнце заливало розоватым светом помещение и раскинувшиеся за окнами пышные летние цветы: сиреневые колокольчики, копья наперстянки, россыпи белых бальзаминов с изысканными вкраплениями ярко-розовой фуксии, лиловые соцветия буквицы, опушенные нежной пушистой зеленью, очаровательные бегонии со словно натертыми воском листьями, рудбекии, похожие на крупные пурпурные ромашки.

Хейли вспомнила, что пропустила вечернюю прогулку с Лили, пообещала себе назавтра погулять с дочкой среди цветов и привычно прошла к столу, на котором рядом с вазой с ярко-красными лилиями стоял детский монитор. Еще раз удостоверившись, что он включен, Хейли присоединилась к остальным.

– Раз уж все мы в сборе, – начал Митчелл, – я подумал, что должен сообщить вам новейшие данные.

– Неужели вы хотите признаться, что во время медового месяца проводили исследование, и разбить мне сердце?! – воскликнул Дэвид.

– Твое сердце в безопасности, но мы действительно иногда выкраивали минутку-другую, чтобы обсудить различные теории. Дело в том, что я получил пару электронных писем от нашего бостонского источника, праправнучки экономки Харперов времен Реджинальда и Беатрис.

– Она что-то нашла? – Харпер, пренебрегший сидячими местами и с комфортом растянувшийся на полу, резко сел.

– Я сообщил ей все, что мы знаем, рассказал о том, что мы обнаружили в дневнике Беатрис о твоем прадеде, Харпер, то есть что он не был сыном самой Беатрис. Стало быть, он сын Реджинальда и его любовницы, Амелии, как мы полагаем. Нашей бостонской помощнице пока не посчастливилось найти какие-либо письма или дневники Мэри Хейверз, той самой экономки, однако она обнаружила фотографии и перешлет их нам.

Хейли перевела взгляд на второй уровень библиотеки, на стол, заваленный книгами, ноутбук Митча и большую доску, как в полицейском участке, с приколотыми снимками, копиями писем и выдержек из дневника.

– И что это нам даст?

– Чем больше визуализации, тем лучше, – ответил Митчелл. – Она также разговаривала со своей бабушкой, которая уже не очень хорошо соображает, но может похвастаться редкими просветлениями. Так вот бабушка заявляет, что помнит, как ее мать и кузина, также работавшая в Харпер-хаусе, болтали о тех днях, в основном о приемах и о своих обязанностях. Бабуля также помнит, как кузина говорила о юном хозяине, которого называла Реджинальдом-младшим. Мол, аист разбогател, когда принес этого младенца. Мать велела болтушке заткнуться и сказала, что, несмотря на кровавые деньги и проклятия, ребенок ни в чем не виноват. Когда кузина спросила, что это значит, мать не объяснила, просто сказала, что выполнила свой долг перед семьей Харперов и ей придется с этим жить, но день, когда она навсегда покинула тот дом, стал самым счастливым в ее жизни.

Роз опустила руку и коснулась плеча Харпера.

– Мэри Хейверз знала, что моего деда младенцем забрали у матери. И если эта старушка ничего не путает, Амелия вовсе не хотела отказываться от сына.

– Кровавые деньги и проклятия, – повторила Стелла. – Кому заплатили и кого прокляли?

– Во время родов с Амелией наверняка были врач или повитуха, а может, и оба, – Митч развел руками. – Почти наверняка заплатили им. Вероятно, подкупили и кого-то из слуг.

– Я понимаю, как это ужасно, – подала голос Хейли, – но разве можно назвать такие деньги кровавыми? Скорее, это плата за молчание.

– Совершенно верно, – согласился Митчелл. – Если были кровавые деньги, значит, была и кровь.

– Смерть Амелии. – Логан подался вперед. – Она бродит здесь потому, что умерла в Харпер-хаусе. Вы не смогли найти никаких упоминаний о ней, поэтому естественно предположить, что кто-то тщательно замел следы, и легче всего это было сделать с помощью денег.