Красив и очень опасен - Страница 66

— Ты хоть представляешь, куда мы едем? — спросила она.

— Да.

Кэссиди закрыла глаза, мысленно считая до десяти. Потом спросила:

— А мне не расскажешь?

Молчание затянулось настолько, что Кэссиди захотелось визжать от бешенства и бессилия.

— Дом Скоттов находится неподалеку от Смаглер-Нотч, — ответил наконец Ричард. — Уверен, они там.

— Почему?

— Потому что Скотт сказал Мабри, что увезет Франческу в Вермонт. Это приглашение для меня. Он хочет, чтобы мы встретились. Он меня ждет. По-моему, это совершенно очевидно.

Кэссиди решила не обращать внимания на его язвительный тон.

— Почему это так уж очевидно? Что он от тебя хочет?

— Он хочет отомстить. Или ты уже забыла, что я убил его дочь? Его драгоценную принцессу.

— Но ведь это неправда! — не выдержала Кэссиди. — Это ведь случайно вышло. Она сама виновата…

— Замолчи! — свирепо оборвал ее Ричард. — Твое мнение меня не интересует. Она мертва, и это главное. Не знаю, случайно она напоролась на нож или преднамеренно, мог я ее спасти или нет. Главное, что я даже не пытался ей помочь, а этого уже ни один адвокат в мире не изменит. — Он в сердцах саданул кулаком по рулю. — Проклятье! Я же запретил себе поддаваться на твои штучки!

— Но я ведь ничего особенного не делала, — возмутилась Кэссиди.

— Кэсси, — спокойно, но со скрытым гневом произнес Ричард, — после нескольких недель знакомства с тобой смертный приговор начинает казаться избавлением.

— Я не позволю им убить тебя! — пылко воскликнула Кэссиди.

Смех Ричарда был холоднее студеной и ненастной ночи.

— Попробуй теперь их остановить! — сказал он. — Обращаться за помощью бесполезно, никто тебе не поверит. Дом Скотта — не просто его крепость, это настоящая твердыня. Укрепленная цитадель на вершине горы. Если я туда попаду, одному из нас не снести головы. И тогда я либо отправлюсь на тот свет, либо стану убийцей. В любом случае власти меня по головке не погладят.

— Я не позволю им убить тебя! — упрямо повторила Кэссиди. В голосе появились пронзительные нотки.

На мгновение воцарилось молчание. Затем Ричард со вздохом промолвил:

— Послушай, Кэсс, неужели ты не понимаешь, что игра проиграна?

— Нет, — отрезала она. — Я привыкла верить людям. И я верю тебе.

— Да поможет тебе бог, — снова вздохнул Ричард.

Ричард утратил ощущение времени. Кэсси, свернувшись на сиденье калачиком, негромко посапывала. Оставив позади Стоуи, машина неслась по горной дороге, ведущей к Смаглер-Нотч. Мрак несколько посерел, приближался рассвет. Он вел машину всю ночь.

Ричард повернул голову и посмотрел на Кэссиди. Под глазами темнели круги, рыжие волосы разметались по бледному лицу. А уж одета она была совершенно не по погоде. Джинсы и свитер не спасут ее от пронизывающего ветра и злой стужи, а кроссовки промокнут в первые же минуты.

И черт его дернул взять ее с собой! Надо было объехать ее там, на дороге, и раствориться в нью-йоркской ночи, оставив на улице. Целой и невредимой.

Вместо этого его угораздило взять ее с собой. Похоже, он начал сам напрашиваться на наказание. Просто мазохист какой-то! Ведь даже сейчас, находясь на грани нервного срыва, он втайне мечтал свернуть на обочину занесенной снегом дороги и прижать Кэссиди к сердцу. Обнять, ласкать, целовать нежную шею, грудь… Как он хотел любить ее, и не только сейчас, а всегда!

Но для него уже не оставалось никакого «всегда». Он солгал Кэссиди, сказав, что одному из них с генералом не снести головы. На исходе дня погибнуть должны они оба.

Словно подслушав его мысли, Кэссиди протестующе пролепетала что-то во сне. Она уже знала его как облупленного и вместе с тем совсем не знала. Но одно Ричард понял наверняка. Чутье не обмануло его. Кэссиди была именно той женщиной, которую он искал. Она полетит в Англию к его детям. Марк об этом позаботится, Ричард оставил адвокату все письменные распоряжения. И дети будут в безопасности, ведь любящего дедушку, генерала Скотта, он прихватит с собой на тот свет. Иного выхода нет.

Конечно, нужно было сделать это раньше, а не подвергать малышей такой опасности. Однако правда заключалась в том, что он вовсе не убийца. Ужасная всепоглощающая тьма, сомкнувшаяся вокруг него после смерти Дианы, сковала его по рукам и ногам. И, даже оставаясь в кромешном мраке, он видел перед собой одну-единст-венную цель: спасение детей. Тогда он еще не осознал, что может надежно защитить их, совершив всего один акт насилия.

Теперь же Ричард знал это наверняка. И мысленно благодарил Кэссиди за то, что она освободила его из плена. Вновь научила дышать, бороться и ненавидеть. И — любить.

Жаль только, что он никогда ей в этом не признается. Ричард хладнокровно размышлял об этом, продолжая гнать машину в предрассветном тумане. А ведь в первое время он собирался уверить ее в своей любви, и все лишь для того, чтобы привязать Кэссиди к себе телом и душой до гробовой доски.

Правда же, черт бы ее побрал, состояла в том, что Ричард и в самом деле любил эту женщину. И именно поэтому, как это ни парадоксально, и не мог ей в этом признаться. Не хотел, не мог привязывать Кэссиди к мертвецу. Пусть любит его детей и заботится о них без тяжкого эмоционального груза за плечами. Тогда и горе уляжется, и раны затянутся куда быстрее.

Кэссиди беспокойно заворочалась во сне. До чего Ричарду хотелось посмотреть на нее летом, когда ее хорошенький носик будет усыпан веснушками. Он мечтал полюбоваться на нее в купальнике, увидеть, как солнечные лучи ласкают ее прекрасное тело, которое самой Кэссиди казалось почему-то нескладным и некрасивым. Увы, мечты его так и останутся мечтами. Никогда ему не суждено овладеть ею посреди поля, поросшего цветущими маргаритками. Грязь, кромешная тьма и дождь — вот где они любили друг друга. А теперь еще и ледяной ветер, мокрый снег и вечная ночь.

Поля маргариток предназначены для других влюбленных. Для Кэссиди и другого мужчины. Не для него.

Пальцы Ричарда судорожно сжали руль; он ехал слишком быстро по предательски скользкой дороге. Ричард нажал на педаль тормоза. Нужно отпустить Кэссиди. И чем быстрее, тем лучше.

— Черт побери!

Кэссиди встрепенулась и, открыв заспанные глаза, недоуменно посмотрела на него; чувствовалось, что она не понимает, где находится. Вдоль дороги по обе стороны выстроились мотели, и Ричард отчаянно боролся с искушением остановить машину, завести Кэссиди в один из этих домиков и просто полежать с ней рядом, сжимая в объятиях. Хотя бы часок-другой. Неужели он не заслужил этого?

— Что случилось? — пробормотала Кэссиди.

— Дорога закрыта.

— В каком смысле? — нахмурилась она.

— Движение в сторону Смаглер-Нотч перекрыто. Зимой она обычно занесена снегом, но к весне ее открывают. Должно быть, сейчас опять закрыли из-за снегопада.

У Кэссиди вытянулось лицо.

— Ну и что нам теперь делать? — ужаснулась она.

— Двинем вверх по снегу без зимних покрышек, — сказал Ричард, ожидая, что Кэссиди начнет протестовать.

Но она возражать не стала. Только уселась поудобнее.

Ричард крутанул руль чересчур резко, и «Шевроле», съехав на обочину, проскользил несколько ярдов по обледенелому полотну, прежде чем остановился. Кэссиди повернула голову и посмотрела на Ричарда. В предрассветной мгле лицо ее казалось сосредоточенным и спокойным. Ричарда так и подмывало нарушить это спокойствие. Ему хотелось схватить Кэссиди за плечи, встряхнуть, накричать на нее, даже…

И тут он заметил синяк. Справа под подбородком. Багрово-лиловый, настоящее произведение искусства. А ведь у него совсем из головы вылетело… Господи! Ричард, цепенея от стыда, уставился на зловещую отметину. Никогда в жизни он еще не поднимал руку на женщину. Даже на Диану, несмотря на все зло, что она ему причинила.

— Что случилось? — недоуменно спросила Кэссиди. — Куда ты уставился?

Не в силах сдержаться, Ричард протянул руку и осторожно прикоснулся к синяку. Кэссиди поморщилась.