Красавчик Саша - Страница 37

Стависский знал об этом, но особого значения не придавал, понимая, что ничего интересного Вуа о нем поведать не сможет, ибо ни до чего важного допущен не был. Расплата за подобное легкомыслие, а точнее, за дверчивость, оказалась не просто тяжелой, катастрофической по своим последствиям.

Вуа стал последним человеком, который видел «красавчика Сашу» живым. И если Стависский не покончил жизнь самоубийством, а был именно убит, то убить его мог только Вуа — презренный иуда, продавшийся за несчастные серебренники — по приказанию префекта Кьяппа.

Анри Вуа арестовали 10 января 1934 года (через 10 дней после гибели Стависского), а выпустили на свободу 10 октября. Версия, что он совершил убийство, полицией даже не рассматривалась. Да и как эта версия могла рассматриваться, ежели там изначально были убеждены, что «красавчик Саша» покончил с собою?!

Анри Вуа признали невиновным. Первоначально его обвиняли в укрывательстве мошеннника, то бишь Стависского, но потом и это обвинение сняли.

Выводы приходится делать на весьма грустной ноте.

Да, «красавчик Саша» необычайно вознес и озолотил проходимцев, что набрал к себе в команду. Но, как видно, всего этого оказалось недостаточно, ибо все они предали его.

Но вероломнее всех и, главное, раньше всех, думаю, это сделал Шарль Тиссье, бывший дотоле покорным и рабски преданным боссу. Это он детально раскрыл перед полицейскими самую технологию байоннской аферы, до того скрытой от стражей порядка и от всего французского общества. Это он, до смерти напуганный допросом, прорвал информационную блокаду в деле Стависского. Тиссье связал воедино байоннский ломбард, «Муниципальный кредит» и заводик по производству бижутерии, раскрыл на это глаза следователям, которых поначалу интересовал один лишь байоннский банк. Романтический флёр окончательно, навсегда спал с незаурядной личности афериста. Именно после «исповеди» Тиссье портреты Саши со скандальными заголовками и заполонили все французские газеты, что неимоверно усилило ненависть к Стависскому, сделав ее едва ли непоголовной.

За свою чудовищную измену директор байоннского банка, безо всякого сомнения, заслуживал удара ножом в трусливо-подлое свое сердце, но он так и не получил его от шайки Алекса, и вот по какой причине. Те, что могли нанести справедливое возмездие, сами выбрали стезю измены, стремительно ринувшись по стопам Тиссье.

Предательство Тиссье стало только началом. За ним ринулись остальные.

Александр Стависский был не только великий аферист, а еще и благородный человек. Окружение же Саши, как выяснилось, последнего качества оказалось просто лишено. Как только была объявлена война, эта, с позволения сказать, «армия» покинула его.

Да, грустные получились криминологические заметки, хотя начинал я их, как мне самому казалось, весьма бодро. Окончательное оформление цикла затянулось аж на целые тридцать лет. Выплыли новые фактики, которые в свое время были искусно закомуфлированы. Однако время все расставило на свои места. И вот такой получился результат, от меня совершенно не зависящий.

1934–1965 гг.

Париж — Лозанна

(г. Лозанна, 18 мая — 10 августа 1965 года)

Поздние разрозненные заметки

С французского перевела Вера Милкина

Публикация Сергея Гляделкина

Консультант Владимир Хазанкин

Составляя первое досье на Александра Стависского, я, главным образом, пользовался материалами старых газет и прежними своими записями, делавшимися до процесса и во время его. Но теперь, по прошествии тридцати лет, представляется возможность — и ее никак не хотелось бы упустить — довольно многое уточнить, дополнить и даже, пожалуй, кардинально изменить.

Должен сказать, что вся эта знаменитая некогда история представляется мне ныне в несколько ином свете, чем раньше.

Итак, несколько завершающих уточнений.

Не так давно мне прислали из Ленинграда чудом сохранившиеся записки киевской кузины Александра Стависского, и в результате ознакомления с ними для меня прояснилось несколько темных мест биографии Алекса.

Кроме того, мне удалось раздобыть еще целую стопку бумаг, имеющих прямое отношение к чрезвычайно громкому делу Стависского.

Оказывается, семейство Стависских прибыло во Францию не в 1920-м, как прежде считалось, а еще в 1890 году, весьма задолго до революции и последовавшей за ней гражданской междоусобицы. Саше было тогда всего четыре годика.

В скором времени после того отец Александра стал парижским дантистом, но, увы, отнюдь не преуспевающим. Гонорары, говорят, Стависский-старший имел самые мизерные, собственного кабинета он открыть так и не смог, ибо не сдал экзамена на звание врача, не одолев как следует французского.

Стависский-старший имел нелегальный прием в кабинетах дантистов, имевших полное право драть зубы. И бегал еще со своим обтертым портфельчиком по домам — работал, так сказать, по-черному.

Маленький, коротконогий, суетливый, потеряный. Жизнь отца в Париже никак не складывалась. Впоследствии он кончил жизнь самоубийством, но отнюдь не из-за своих неурядиц, а тогда, когда узнал, что сынок его украл пять миллионов.

Сам Александр к дерганью зубов никогда не имел никакого отношения. Если, конечно, не считать того случая, когда, по слухам, он украл у отца зубное золото.

Одно время упорно поговаривали, что Стависский-младший попал в масонские круги Парижа и стал там своим человеком, но все же и это только слух (подтверждений на сей счет у меня покамест никаких нет).

Но достоверно известно теперь то, что Алекс в шестнадцать лет вдруг бросил лицей Кондорсе и увлекся театральной антрепризой. Причем отнюдь не случайно, а по душевной склонности, ибо с ранних лет своих бредил театром (его даже самого прочили для сцены — естественно, в герои-любовники).

И его первое уголовное дело было связано именно с театром.

Саша заказал для себя набор визитных карточек на имя издателя Л. С такой карточкой он явился в оперу и попросил ложу. Директор оперы знал в лицо издателя Л. Была вызвана полиция. Завели дело.

Однако процесса не получилось по той причине, что издатель Л. категорически отказался подавать в суд на Сашу.

Отец был в ужасе от случившегося, а вот мать, Дуня Стависская, стала горячо защищать своего любимчика, бурным характером, тонкостью и изяществом фигуры чрезвычайно походившего на нее. «Но это ведь все совершено из любви к искусству! Мальчик обожает театр!» — горячо убеждала она.

И действительно, не дала сына в обиду. Стависский-старший сдался — он практически всегда пасовал пред супругою.

С этого эпизода, собственно, и началась криминальная карьера великого афериста двадцатого столетия.

А вот каков был следующим подступ Саши Стависского к театру.

На Елисейских Полях существовал и до сих пор существует зимний городской театр Мариньи. Саша вместе с дедушкой своим Абрамом выкупил его на летние месяцы и устроил там свой театр «Фоли Мариньи» (Безумства Мариньи).

Собственно, ни о каких доходах и речи не могло идти. Более того, образовались долги. И начался даже процесс, тянувшийся чуть ли не до Первой мировой войны.

Все дело в том, что спектаклей в своем театре Стависский не устраивал, вообще не дал ни единого представления, да и не собирался. Спектаклем стало само предприятие.

Саша нанял на работу людей взял от них взносы и, вместо того, чтобы заплатить за аренду, положил эти деньги к себе в карман. Эту сумму потом и пытались с него получить, но безуспешно.

Чем только Саша потом не занимался! Липовые банкирские и страховые конторы, подпольное казино, бар-дансинг на рю Камартан и многое другое. Особого обогащения это не приносило, но на плаву он очень даже держался.