Краплёные карты (СИ) - Страница 8

— У меня нет камина, — хмыкнул Джек. — Только во дворце… — и он душераздирающе зевнул.

— Спи, мой принц, — мурлыкнул Барнс, коснулся губами его виска, и Джек погрузился в спокойный долгий сон.

***

Потом было многое — самоубийство Джозефа и тошнотворный процесс против Шепарда, приказ отца расстрелять Джека прямо на заднем дворе Зала Совета и Брок с Джеймсом, отбившие принца и увезшие к дядюшке Уильяму.

И если Барнс осторожничал, стараясь особо не светиться —всё же железная рука была достаточно приметной, — то Брок, наоборот, развернулся во всю ширь, вспоминая свой оперативный опыт, и вокруг принца, как по волшебству, выросла своя собственная маленькая, но верная армия.

На все вопросы Брок привычно скалился, обнажая клыки, и поправлял ошейник, уверяя Джека, что ничего незаконного он не делает, но чуть ли не каждый день уточнял, так ли нужна корона и такой король.

Барнсу едва удалось удержать Брока на заднем дворе Зала Совета, чтобы он, подхватив одну из винтовок, не отправился популярно разъяснять Сайласу, что так делать не стоит.

Перед подписанием мирного договора с Гефом Сайлас — Джек видел это по глазам отца — хотел наговорить ему гадостей, возвыситься за его счёт. Но почему-то не стал этого делать.

А потом все сложности в отношениях с отцом перестали быть для Джека важными. Потому что на подписании договора на короля было совершено покушение.

Брок не преследовал киллера и его люди не двинулись с места, мгновенно оцепив сцену, не давая никому двинуться с места, не позволяя ни Розе, ни Томасине подскочить к распростёртому в луже своей же крови королю. Сайлас был жив, он смотрел на сына пустыми от боли глазами и пытался что-то сказать.

— Я… прокляну тебя, — смог разобрать Барнс.

Но отцовского проклятия Джек не расслышал. Сайлас потерял сознание раньше, чем Джек, тоже раненный, подошёл к нему.

Почти сразу Барнсу удалось увести Джека в машину, усадить на заднее сиденье, впихнуть в руки термос с горячим чаем и, если судить по запаху, коньяком.

— Судьба штука сложная, мой принц, — сказал Барнс, захлопывая за собой дверцу. — И иногда она играет краплёными картами вне зависимости от того, что остальным выдала шахматы.

Он погладил Джека по колену и жестом фокусника выудил из-за пазухи две потрепанные карты таро.

— Что это? — спросил Джек, придерживая под локоть левую руку, которую оцарапало пулей. Руку дергало, но пропитавшаяся кровью одежда залепила рану, и кровотечение остановилось.

— Это, — Барнс положил ему на колени карты, по которым пятнадцать лет назад старая Гата предсказывала юному принцу, — наши с Броком судьбы, отданные совсем ещё юному принцу. Начало дороги.

Джек выпил чай, посмотрел на простреленный рукав и улыбнулся.

— Я хочу закончить весь этот фарс, — он повёл здоровой рукой. — Ты меня понимаешь?

Улыбнувшись, Барнс аккуратно привлёк к себе Джека, коснулся губами тыльной стороны ладони.

— Делай как считаешь нужным. Мы всегда на твоей стороне.

***

Через неделю Джека короновали. Сайлас умер от полученных ранений. Организм немолодого уже короля не выдержал наркоза. Сайлас просто не проснулся после операции.

Никто не видел в задних рядах гостей приземистую старую цыганку, кутающуюся в вытертую разноцветную шаль и с материнской теплотой смотрящую на молодого короля и его наречённых, занявших положенное им место позади трона.

И пусть для остальных они были лишь главой охраны и советником по безопасности, старая Гата знала, что ей больше не стоит волноваться за дальнейшие судьбы маленького одинокого принца, верного до последнего сторожевого пса и человека, постоянно оставляющего смерть с носом: им было теперь на кого опереться. А карты? А что карты? Они не назначают судьбы. Карты лишь указывают одну из дорог.