Ковчег. Исчезновения — 1. - Страница 60

— Оно самое. — Она подошла и со словами: — Ну-ка, послушаем, что там у них, — нажала одну из кнопок.

И сразу из микрофона зажурчал чей-то чуть слышный тенорок:

— Вера же вместо дел да вменится мне, Боже мой, не обрящеши бо дел отнюд оправдающих мя. Но та вера моя да довлеет вместо всех…

Визгливый голос перебил его:

— Господи, да неужели, неужели вправду ничего нельзя сделать?!

— А воздух, черт возьми, совсем на исходе, — вставил кто-то густым басом.

— Самаритянинова, суку, расстрелять надо бы, — воткнулся чей-то драматический тенор.

Посыпались голоса:

— Жаль, мораторий на смертную.

— Я бы с такими не либеральничал, а то долиберальничались, еж твою в корень…

— Хоть сейчас, ради Бога, не охальничали бы!

— Никак, правда в рай метите?

— Прекратите!..

— А у меня послезавтра коллегия министерства в семнадцать ноль-ноль… Может, меня к этому времени уже…

— То-то, поди, обрадуются!

— Вот этот вот ваш всегдашний цинизм…

— Ну перестаньте же наконец! Кислород понапрасну не расходуйте!

— Боже, совсем уже нечем дышать!

— …не предаждь мене крамоле змиине, и желанию сатанину не остави мене, яко семя тли во мне есть…

— Кажется, дозрели до нужной кондиции, — проговорила Нина и затем, нажав вторую кнопку, громко сказала в микрофон: — Привествую вас, господа. По-моему, у вас возникли некоторые проблемы?

На миг повисла тишина, потом голоса по ту сторону двери всплеснулись разом:

— Услышал, Господи! — проблеял тенор.

— Эй, кто там?! Скорее откройте же! — возопил самый визгливый.

— Кто это там, черт возьми? — грозно рявкнул бас.

— Открывайте!

— Пожалуйста!

— Побыстрее! Воздуха совсем нет! — наперебой заголосили остальные.

— Господа, — оборвала Нина эту многоголосицу, — прошу сохранять выдержку. Я для того и пришла, чтобы вас освободить. Мало того, я хочу помочь вам еще кое в чем, возможно, не менее важном для вас, чем свобода.

— Да откройте же сперва!

— Откройте!

— Выпустите! — закричали с той стороны.

— Вы, кажется, упомянули еще кое-что, кроме свободы, — вмешался бас. — Следует ли это так понимать, что вы ставите какие-то дополнительные условия нашего освобождения и мы заложники до тех пор, пока не выполним их?

— О нет, — ответила Нина, — это скорее дополнительный презент, ибо я намереваюсь не только освободить вас, но и помочь вам сберечь ваши капиталовложения, которые, если вы не поторопитесь, поверьте, очень скоро изрядно упадут в цене.

— О чем вы? — вмешался тенор, тот, что недавно выводил из молитвослова.

— О ваших вложениях в проект "Ковчег".

— И какая же, по-вашему, угроза нависла над ними?

— Уверяю вас, вы вложили денежки в пустышку, господа. Весь проект — чистая "панама". Никакой катастрофы в ближайшие тысячи лет не предвидится, посему "Ковчег" — пустышка, которую вы, как малые дети, заглотили. Думаю, в ближайшие часы стоимость акций всех филиалов "Ковчега" упадет ниже плинтуса, так что советую вам по освобождении проявить проворство.

Опять взметнулись голоса:

— Черт!..

— Самаритянинова — размажу!

— Сначала отсюда выбраться…

— Скорей надо, скорей!.. Откройте же!..

— Замолчите! — властно перебил их тенор и обратился к Нине: — Почему мы должны вам верить? Кто вы, собственно, такая?

— Я — Кшистова, если моя фамилия вам что-нибудь говорит.

— Та самая вундеркиндша, — подсказал кто-то из находившихся за дверью.

— Да, да, я знаю, — вспомнил тенор. — Наслышан про ваш недюжинный интеллект. Но также наслышан про авантюрный склад вашего характера. Почему мы должны верить, что вы сейчас говорите правду, а не ведете какую-то свою рискованную игру?

— Пожалуй, тут вы правы, — согласилась Нина, — принимать мои слова на веру было бы с вашей стороны весьма опрометчиво. Ну а если бы их подтвердил кто-то, к кому у вас большее доверие?

— Например?

— Ну, например, Борис Галерников.

— Да, это было бы совсем иное дело, — отозвался тенор после некоторых раздумий. — Но интересно, где вы сейчас добудете Галерникова?

— Он здесь, сейчас он стоит рядом со мной.

— Но чтобы в этом убедиться, я должен увидеть его. Вообще, если вы можете открыть эту чертову дверь, то, по-моему, самое время это сделать… Это в ваших силах?

— Да — если вы мне чуть-чуть поможете.

— Какая же помощь вам нужна?

— Мне нужен код наружного замка, кто-то там у вас должен его знать.

— И кто же это, по-вашему?

— Вероятнее всего, Самаритянинов. Надеюсь, сейчас он с вами?

После некоторой паузы последовал ответ:

— Гм… Это как сказать…

— Да уж говорите как есть. Он жив, я надеюсь?

— Жив-то он жив, но толку от этого… Они с Петросянцем какой-то дряни наглотались и теперь спят мертвым сном, уже второй час добудиться не можем.

Нина машинально коснулась рукой своего пояска. Еремеев опять посмотрел на часы. В запасе было не больше десяти минут.

— Что, разбудить — никаких надежд? — не теряя самообладания, спросила Нина. — Попробуйте еще. И имейте в виду, через несколько минут будет поздно.

— Слыхали? — спросил тенор.

— Да я его сейчас, паскуду!.. — отозвался бас.

— Вот у меня булавка от галстука, — вставил еще кто-то. — Ну-ка мы ему… — И через минуту с досадой сказал: — Нет, ни шиша не реагирует…

— Вы куда, в зад кололи?

— Куда только ни колол. Все равно ни шиша!

— Мы вот, помню, когда служил в армии, соням портянку на морду клали.

— Действовало?

— Еще как! Эх, сейчас бы сюда нестиранные портяночки, какие были у ефрейтора Хайбердинова!..

— Хватит болтать! Действуйте же, действуйте как-нибудь! В моем ведомстве акций "Ковчега" на четыре миллиарда!

— У нас не меньше. Хоть что-то спасти!

— О чем вы говорите! — вклинился нервный голос. — У нас кислорода — на считанные минуты! Все подохнем!

— Так разбудите сами, попробуйте. Лично я уже за ухо кусал. Безрезультатно!

— Пустите меня к нему!.. Просыпайся, давай, просыпайся, мерзавец!.. Из-за тебя подыхаем! А у меня астма!.. Просыпайся! Ну!..

Послышались звуки оплеух, такие частые, что, казалось, это стяг на ветру полощется. Однако через минуту хлопки стихли и раздались малодушные всхлипы, но всхлипывал, судя по всему, отнюдь не Самаритянинов, а все тот же нервный астматик.

— Кшистова, вы слышите меня? — спросил тенор в микрофон. — Мы испробовали все, ничего не получается. Что еще мы можем сделать?

Впервые Еремеев видел у Нины такое выражение лица. Она явно не знала, что ей делать.

Тенор не умолкал:

— Кшистова, Кшистова, вы слышите?! Кшистова, куда вы пропали?..

Нина нажала одну из кнопок, чтобы по ту сторону двери ее не слышали, и сказала твердо:

— Быстро уходите отсюда все… Дима, только не нужно бессмысленного геройства. Прошу тебя, не упрямься, уходи, пожалуйста.

Было странно, что она тратит на это слова, ведь должна была понимать наверняка, что он, Еремеев, ни за что не оставит ее одну. Он судорожно пытался найти какой-нибудь выход. Хотя, если даже она так ничего и не придумала…

И вдруг смутно почувствовал, что решение плавает где-то в воздухе.

— Послушайте, Галерников, — сказал он, — вы, кажется, было дело, помогали кому—то угадывать номера в лотто-миллион?

— Да, — отозвался он, — было такое, но…

Нина все сразу поняла.

— Браво, Димочка! — она чмокнула его в щеку. — Ты гений, настоящий гений!

Из ее уст такая похвала дорогого стоила!

— Давайте теперь, — обернулась она к Галерникову, — поскорее угадывайте этот код!

— Но мне вряд ли удастся, — сказал он. — Код устанавливали когда-то в прошлом, а мои способности простираются только на будущее.

— Боже, какой вы непонятливый! — воскликнула Нина. — Ну конечно же, в будущем! Вот и попытайтесь увидеть, как я через полминуты буду открывать эту дверь; какой код я в этом случае наберу?