Коварная (ЛП) - Страница 77

– И прочую дрянь? Ты про хлыст и грёбанную сперму Паркера?

Если это было так, то Броди знал, что я солгала ему.

– Виктория, – сказал Трэвис. – Я ничего не убрал. Если он спустился вниз и касался тех вещей, чёрт, даже одного хлыста, я не знаю. Он мог заразиться через него.

– Ты сказал, что я не могу доверять мудакам вокруг, они сделают и скажут всё что угодно. Ты тоже мудак. Так могу я доверять тебе?

Большая ладонь коснулась моего лица и убрала от щеки волосы.

– Я когда-нибудь утверждал, что не мудак?

– Нет, – ответила я, наслаждаясь теплом его ладони и его честностью.

– Я не знаю, можешь ли ты доверять мне, но одно могу сказать точно – я всегда был честен с тобой.

– Нет, не всегда.

– Что? – спросил Трэвис. – И когда это?

– В машине, когда я заявила, что ты вёл себя мило.

Он наклонился ниже.

– О. – Его голос упал на октаву. – Я не лгал. Я совсем не милый, и мне хочется тебя трахнуть.

Охренеть!

Настоящее.

— Но тебе нельзя прикасаться ко мне, — прошептала я и неуверенным голосом добавила, — никогда.

— Я же сказал тебе… — Огромная ладонь Трэвиса ласкала мои руки, отчего моё тело насквозь пронзали огонь и желание. —Во мне нет ни капли порядочности.

Его голос зазвучал низко - когда-то он пугал меня. — Я хочу касаться тебя, и чертовски хочу, чтобы ты касалась меня. И ещё, мне хочется быть откровенным с тобой. Я солгал только об одном.

— О чём же? — едва дыша проговорила я.

— Мне не нравится, когда меня кусают и пинают по яйцам.

Я чуть улыбнулась.

— А теперь… — Его ладони продолжали гладить меня по рукам. Найдя мои пальцы, он переплёл их со своими. — Я хочу, чтобы ты увидела меня… — Он поднёс мои ладони к своим губам и пососал кончик каждого моего пальца. — И я хочу, чтобы ты хотела меня, так же сильно, как я хочу тебя.

Я закусила нижнюю губу.

— Трэвис, я… я не знаю.

— Я понимаю.

Трэвис медленно придвинулся ко мне и оттолкнул меня на подушки. Глубоко вдыхая, он уткнулся носом в мою шею.

— Ты говорила о запахах, — прошептал он, его тёплое дыхание щекотало мою ключицу. — Сказала, что так определяла, кто есть кто.

Я кивнула.

— А ты знаешь, как охрененно пахнешь сама?

Я покачала головой.

— Это запах чёртовой свободы, напоминающий о солнечном свете и ветерке на Богом проклятом пляже.

Я посмотрела в его тёмные глаза.

— Я не понимаю.

— Годами ты пахла, словно пленница в грёбанной темнице. — Он снова вдохнул мой запах. — Твои шикарные духи и лосьоны тут были не при чём, то место висело вокруг тебя, словно облако. Теперь от всего этого ничего не осталось. Ты, чёрт побери, свободна, и я слышу это.

Я почувствовала, как мои щёки покраснели.

— Когда ты будешь готова, если ты будешь готова, потому что, Виктория, это будет твой выбор — я хочу ощутить и её на вкус.

— Её?

— Твою свободу. Я всё знаю. Знаю о том, что тебе, по твоему мнению, удавалось скрывать от Филлипса. Это свобода. Когда кто-то знает всё и хочет тебя только потому, что это ты. И за то, что у тебя такая охренительно сильная воля, за то, как ты встретила Альбини, как расправилась с Крейвеном, за всё, что ты есть, и за всё, через что тебе пришлось пройти. Я хочу ощутить на вкус эту свободу, испить её с твоих прелестных губ, с идеальных окружностей твоей груди и из твоей чертовски соблазнительной киски.

Я слушала его глубокий голос, и внутри меня всё сжималось.

— Этого хочуя. А чего хочешь ты? — спросил он.

Я была не в состоянии говорить. Я не знала,что сказать. Вместо слов, я подняла свои губы навстречу его губам.

— Нет, Виктория, мне нужны слова. Нужны руки. Я хочу, чтобы ты была со мной на все сто процентов. Никаких грёбаных кивков, ты больше не будешь делать так, как тебе велят. Покажи мне ту стерву с мозгами, которая забралась мне под кожу, как никто другой.

Я, не шевелясь, посмотрела в его тёмные глаза и сказала:

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Что будет после этого, я не знаю.

В свете восходящего солнца я увидела его кривую усмешку.

— Я соглашусь и на это. Соглашусь, чёрт подери. Я хочу большего, но соглашусь на это.

Одна из его больших ладоней легла мне на щёку, и наши губы встретились. Огонь, в котором я сомневалась, разгорелся с новой силой. Ощущение того, что внутри меня что-то сжимается, стало мучительным, откуда-то изнутри меня вырвались стоны. Трэвис придвигался ближе, дюйм за дюймом, его огромная грудь накрыла меня, расплющивая под своей массой мои, внезапно ставшие чувствительными, груди. Мои ладони медленно поднялись к его плечам, касаясь его, я ощущала то, чего никогда даже представить себе не могла. Он был таким большим, гораздо больше, чем кто-либо, кого я знала: высоким, мускулистым, сильным. Моё тело казалось крошечным по сравнению с ним. С каждой секундой я всё больше изнывала от желания коснуться кожи под его футболкой.

— Трэвис?

— Да?

— Ты снимешь свою футболку?

— Да, чёрт побери, — ответил он и стянул футболку через голову.

Грудь, которой я любовалась издалека, теперь была прямо передо мной, крепкая и идеальная. Я провела пальцами по рельефным мышцам, а мою комнату заполнил аромат мужского одеколона, лёгкий и ни о чём не напоминающий. Когда до меня дошло, что я похотливо разглядываю его, я закусила нижнюю губу и стыдливо подняла серые глаза.

— Я никогда не видела тебя таким. Ты меня видел, а я тебя — нет.

Его кривая усмешка превратилась в широкую улыбку.

— И тебе нравится то, что ты видишь, точно так же, как мне нравится то, что вижу я?

— Да.

— Мне тоже. — Он откинулся назад и пробежал глазами по моему телу. — Такой я тебя никогда не видел.

Я подняла бровь.

Голос Трэвиса стал бархатистым.

— О, ты всегда была чертовски сексуальной, но сейчас — это другое. Сейчас это ты, настоящая ты. — Он поиграл с воротом моей блузки. — Я хочу увидеть больше, больше тебя. Ты позволишь мне? Только мне и никому другому?

Я кивнула, понимая, что как только сниму блузку, он увидит мои напрягшиеся соски. Увидит, что его слова сделали со мной.

— Нет, Виктория. Запомни, больше никаких кивков.

— Я помню, — ответила я и сняла блузку через голову.

— Я уже испробовал на вкус эти сочные губы. Теперь я хочу попробовать твою совершенную грудь.

Я подняла руки и взяла в ладони его лицо.

— Чёрт, ты убиваешь меня. Я скажу словами. Я хочу, чтобы ты испробовал меня, и хочу попробовать на вкус тебя. А теперь заткнись и делай это.

Его улыбка стала шире, она осветила его лицо — от твёрдых губ до тёмных, искрящихся глаз.

— Вот это моя властная стерва, — съязвил Трэвис, и его губы обхватили сначала один сосок, затем второй.

Я закинула голову, моя спина выгнулась дугой, а по телу побежали мурашки. С губ сорвались хныкающие стоны, внутри всё сжалось. Покусав каждый сосок, Трэвис начал ласкать мою грудь руками, его большие пальцы нежно поглаживали мою кожу, отчего глубоко внутри меня начало разрастаться томительное желание. Каждый раз, когда он всасывал мои соски или щипал их, сквозь меня словно проходил заряд тока, пронзая моё тело до самого естества. Он даже не опускался вниз, но от его слов и движений мои трусики намокли, и я бессознательно приподняла бёдра, беззвучно умоляя о большем. Когда мне показалось, что большего я уже не вынесу, он нашёл резинку трусиков — последнее препятствие. Трэвис с трепетом начал стягивать с меня трусики, двигаясь всё ниже вдоль моего тела.

— Ты охрененно вкусно пахнешь. — Он поднял на меня глаза, и наши взгляды встретились. — Это ваш последний шанс, миссис Харрингтон. Если ты сейчас же не прикажешь мне остановиться, я не остановлюсь до тех пор, пока не получу удовлетворения. — Его тёплое дыхание дразнило внутреннюю поверхность моего бедра. — Я, чёрт побери, хотел этого на протяжении десяти лет. Я не собираюсь торопиться.