Котовский. Робин Гуд революции - Страница 17
Лишенные возможности модернизировать свои хозяйства, доведенные до нищеты перенаселением и низкими урожаями, крестьяне вынуждены были по высоким ценам арендовать земли у помещиков или захватывать их силой. В 1902 г., впервые с 1861 г., поднялась настоящая волна беспорядков в деревне. На Украине и Среднем Поволжье разразились бунты. Ведомства царского правительства насчитали только за период с 1902 по 1904 г. 670 «крестьянских восстаний». Обычно они начинались с разгрома помещичьих усадеб, затем крестьяне занимали поля и угодья своих помещиков, присваивали себе скот и сельскохозяйственный инвентарь».
Весьма красочно картина последствий того кризиса в России дана в донесениях посла Франции М. Бомпара (1904): «Все классы общества пришли в смятение: в стране совершаются политические убийства, идут забастовки, крестьянские бунты, новые слои общества, охваченные идеями радикализма и обновленного народничества, превратились в оппозицию государству».
Как пишет Верт, назначенный в апреле 1902 года министром внутренних дел Плеве на все сложности обстановки реагировал политическими и административными мерами. Как результат в 1902–1904 годах в Кишиневе и Одессе прокатились массовые еврейские погромы. Для подавления же крестьянских восстаний и рабочих забастовок власти использовали армию. Именно этим и можно объяснить уклонение от службы в армии нашего героя. Никаких других объяснений в данном случае быть не может. Что же касается Русско-японской войны, то она, как чуждая национальным интересам, с самого начала воспринималась русской общественностью как бессмысленный конфликт, результат некомпетентности власти. Именно тогда умами оппозиционеров овладел дух пораженчества.
Достаточно вспомнить события Кровавого воскресенья, когда 9 января 1905 года армия открыла огонь по народному потоку, шедшему к Зимнему дворцу. А ведь тогда тысячи мужчин, женщин и детей несли иконы и хоругви, пели псалмы и «Боже, царя храни!» И армия стреляла в народ. Мог ли Котовский служить в такой армии? Думаю, что ответ здесь будет звучать однозначно отрицательно.
Сегодня мало кто может припомнить такую партию под названием «Бунд». Эта еврейская социалистическая партия, действовавшая в России, Польши и Литве, просуществовала недолго: с 90-х годов XIX века до 40-х прошлого. Но именно эта партия, возглавившая массовое еврейское рабочее движение, занималась и организацией армейской пропаганды. Как подчеркивает историк Й. Петровский-Штерн, «Бунд призывал своих активистов не бояться армии еще и потому, что агитация среди солдат, пусть даже и в стихийной форме, давала свои результаты. Уже в самом начале 1900-х годов командованию северо-западных округов пришлось признать, что нижние чины читают бундовские листовки, обсуждают их между собой и, в обход всех приказов и распоряжений, не спешат доносить о них начальству.
Призывную кампанию 1902 г. Бунд отметил пространным воззванием, отражавшим его концепцию: солдат есть рабочий в шинели. Воззвание призывало будущих солдат к классовой, преимущественно рабочей, солидарности, формулируя ее в откровенно марксистских метафорах: «Пусть казарма для вас будет школой, где вы научитесь владеть оружием, чтобы умело направить его против наших властителей. Пусть царизм встретит в вас не новых защитников, но новых могильщиков!» Пропагандистские усилия Бунд подкреплял непосредственной работой с новобранцами. Так, в Житомире за два дня до призыва (декабрь 1902 г.) еврейские призывники провели сходку в лесу, закончившуюся демонстрацией и пением революционных песен на улицах города». Далее автор книги «Евреи в русской армии» пишет: «К 1905 г. еврейские солдаты, с их допризывным опытом пропагандистской работы, оказались в роли ведущих армейских агитаторов. Военные власти испытывали растерянность: полиция требовала от военно-судного управления привлечь агитаторов к ответственности за антиправительственную деятельность, тогда как сами воинские начальники не находили в их действиях состава преступления и полагали, что они не обязаны заниматься преступлениями, совершенными за пределами армии». Почему Котовский не мог стать, так скажем, жертвой такой пропаганды? И тем более в те самые дни, месяцы и годы, когда происходили все вышеперечисленные исторические события. Кроме того, Григорий Иванович до самого конца своей жизни, в отличие от других, будет как-то особенно дружественно относиться к людям еврейской национальности. И это при том, что погибнет от руки близко стоявшего к нему еврея.
В своем последнем интервью заслуженный артист России Владислав Галкин, сыгравший главную роль в сериале «Котовский», так охарактеризует своего героя: «Сильная историческая личность, один из интереснейших персонажей начала прошлого века. Личность разносторонняя, многогранная, яркая. Мотивация его некоторых поступков объяснения практически не находит.
Это человек, который, с одной стороны, вызывает недоумение, некий шок, а с другой – уважение и интерес.
За все время своего бандитизма, с 1900 г. и до момента, когда его освободила революция, он не убил ни одного человека. Он сам всячески препятствовал такого рода действиям и, как мог, старался их предотвратить. И при всем том – это человек совершенно индивидуальной актерской природы…
Ну и надо учитывать, что человек встал на этот путь волею судьбы – это не был его свободный выбор.
Это, скорее всего, было стечение обстоятельств. Он был слаб по отношению к женщинам. Но при этом любил по-настоящему только одну.
Вся его преступная деятельность – это не то, чего он хотел и о чем мечтал. Он хотел заниматься сельским хозяйством, был прекрасным управляющим, но встал именно на путь разбоя. А началось с того, что, не удержавшись, завел роман с женой помещика, у которого работал управляющим. И эта женщина его приревновала к другой – и обвинила в воровстве драгоценностей. Его жестоко избили и связанного выкинули в лес. После чего Котовский решил «поправить ситуацию» и сжег поместье дотла. Этот факт явился началом его криминальной истории. С этого началась его бандитская жизнь».
Примечательно, что в далекие советские времена биографы Котовского, возможно, в чем-то приукрашивали жизнь своего героя. Наши с вами современники довольно легко «разоблачают» Григория Ивановича в преступлениях. Словом, у каждого из них была и есть своя правда, да вот истина находится где-то посредине.
Однажды в разговоре со своей женой Григорий Иванович сказал: «Моим героем с юности был Дубровский». И в этом нет ничего удивительного. Войти в этот образ помогла Котовскому первая русская революция. Ирония по этому поводу нынешних историков-«разоблачителей» так и останется иронией. Ибо невозможно понимание прошлого исключительно с современной колокольни.
В июне 1905-го Котовский нелегально возвращается на родину, в Бессарабию. Беспорядки с погромами помещичьих усадеб пришли и сюда. Одни местные крестьяне вели разговоры о самовольной запашке земель помещиков, другие просто приступили к самовольной порубке леса. За это их, безусловно, наказывали, и порой жестоко. Именно в это время Григорий Иванович собирает группу крестьян, куда вошли около десяти человек: Маноля Гуцуляк и Прокопий Демьянишин из села Трушены, Игнатий Пушкарев и Захарий Гроссу из села Бужоры и другие. Известно, например, что Игнатий Пушкарев уже успел отсидеть «за участие в аграрных беспорядках». Другие также были отобраны Котовским не «за красивые глаза».
Наш современник историк Савченко в своем разоблачении Котовского едва ли сдерживается от сарказма: «Отряд налетчиков Гриши Котовского – «атамана Адского» – базировался в Бардарском лесу, который находился у родных Ганчешт и Кишинева. Образцом для подражания атаман избрал легендарного молдавского разбойника XIX века Васыля Чумака. Уже 1 декабря 1905 года на большой дороге между Кишиневом и Оргеевом отряд Котовского конфискует деньги и ценности у дворянина Дудниченко, затем у купца Когана. Через двенадцать дней Котовский со своей группой в Бардарском лесу конфискует деньги у ганчештских купцов, а 22 декабря на дороге на Кишинев экспроприировал деньги у шестерых помещиков и купцов. Всего в декабре (время наибольшей разрухи в Российском государстве, локальных вооруженных восстаний в городах и селах) «котовцы» провели двенадцать нападений на купцов, царских чиновников, помещиков (в том числе на кишиневскую квартиру Семиградова).