Котика вам в ленту! - Страница 1

Я очень люблю котиков.

Котенька, котейка, милый мой котятя.

Котька-котофей, кошатик, кыся.

Кисонька, кис-кис, кисон-марлезон…

Все самое трогательное, дорогое и родное мне хочется называть этими словами. Такая коты умность, такая нежность. А грация какая! А какая мимика! А от одного вида горделивых кошачьих подштанников как хочется пищать и повторять «Ми-ми-ми-ми-ми-ми-ми»… И это не говоря уже о мордашках.

Я людей тоже люблю, только не всех. Но и коты бывают ну очень противные, так что у них тоже все как у людей.

Про подлых, злых и тупых котов даже вспоминать не хочется. Попадались, проскочили, успели напакостить или просто вызвали «бя» своим неприятным видом – ну и брысь из памяти. И некрасивые тоже фу – это особенно которые непушистые, серо-коричневые полосатые, с тощими полосатыми же хвостами. Пусть у кого-то с такой заунывной особью связано много хорошего, мне ни разу не попался интересный кот или кошечка этой среднестатистической окраски.

Я с удовольствием ставлю лайки всем, кто размещает в Интернете кошачью мордочку. Или толстую тушку в комическом ракурсе. Равно как и тушку тощую или в ракурсе не комическом. Ну, разумеется, кроме противных. Противным лайки не ставлю. Фотографии прелестных кисонов даже сохраняю себе. Рассматриваю, умиляюсь. Пусть котики в Интернете будут неубиваемыми! И тренд, и мода, и поветрие – пусть на чем угодно держится интерес к ним, моим хорошеньким, моим му-мусечкам, кис-кисочкам.

У меня нет своего котика, но когда-то были. Эти истории о них – и о том, во что они превратили мое детство.

Мурло было зло, Мурло было непушисто, Мурло было черно как уголь. Мурло шипело. Черно-гладкое это Мурло жило у тети Гали и ее мужа Борис Михайловича. И глаза у Мурла были зеленые.

Мурло не шло на руки, Мурло всех драло, Мурло любило сырую рыбу и ело ее с газеты. Мурло всегда после еды забиралось выше человеческого роста и смотрело на всех только сверху, а мне тогда было шесть лет.

Подружиться с Мурлом так и не удалось. После общения с ним у меня не осталось никакого мнения по поводу того, хочу ли я себе котика или нет. Настолько Мурло было само по себе.

Мурло привезли жить в деревню. Оно и там не стало дружелюбнее. На руки по-прежнему не шло, а потому никто не знал, оно кошка или кот. Оно гуляло где хотело, за ним даже побежать, чтобы проследить, где гуляет, не получалось, так оно быстро исчезало.

У Мурла родились котята. Но Мурло их бросило и ушло в поля. Больше дома Мурло никто не видел – разве что в полях иногда прыгала, извиваясь, за мышом черная кошка. Прыгала или сидела глянцевым непушистым столбиком. Если к ней приближались, кошка срывалась и убегала.

Но фотографии с Мурлом остались. Сидит смотрит. Стоит смотрит. Выглянуло – и тоже смотрит. Есть фотография, где маленькая я с Мурлом на руках. Значит, оно все-таки шло на руки. А я тогда любила фотографироваться и, наверное, делала это хорошо.

Так что я знаю, что ради хорошего фото ребенок может заломать монстра.

Вижу нашего дурака ну как сейчас. Просто стоит перед глазами незабываемое это создание. Если девочка, которая учится в шестом классе, глядя на чьи-то проделки, способна описаться от смеха, это что-нибудь да значит. Он меня заставил так смеяться. Пиночет наш.

…Мы жили тогда на пятом этаже. Этот котенок сидел на лестничной клетке между третьим и четвертым. Дрожал и заваливался на бок. А мы с сестрой шли из школы и прошли мимо него. Дома несколько раз поделились впечатлением: «Котик сидит. Котик сидит… Ничей? Может, чей-то из соседей?» У соседей кошек не было – по крайней мере таких, которые бегают на улицу, гуляют там, но возвращаются домой. По квартирам наверняка сидели неведомые домашние обитатели, но вот таких вольных – нет, по подъезду не шмыгало. Так, может, этот как раз первый гуляющий? Его дома держали, а теперь начали выпускать на улицу. Потому что уже не особо и маленький-то котенок, почти кот.

Мы сходили за хлебом. Кот сидит. Только теперь уже на площадке между квартирами четвертого этажа. Дрожит, жмется к стене. К двери жмется. Пошатываясь и заплетая лапы, ходит вдоль стенки. На другой коврик лег. Снова сел, покачиваясь… Усы белые, совсем короткие, то ли он их где-то подпалил, то ли кто-то ему их подстриг. Кто мог подстричь? Дети. В квартирах четвертого этажа детей ни у кого не было, только у одних приходящий внук лет двух. Он вряд ли стриг коту усы. Получается, стригли ему усы в другом месте, не жильцы квартир четвертого этажа, к дверям которых он жмется.

Значит… Он ничей!!!

Он не соседский!

Он пришел к нам в подъезд болеть!

Болеет котик!!! Надо брать!

И вот он у нас дома. До прихода мамы еще часа полтора. Что делать? Мыть или лечить? Ну и кот… Белый, с грязно-рыжими блеклыми пятнами по голове и тельцу, разбрызганными кое-как.

Мы посадили его на галошницу, кот сел, сгорбатился – и тут же перекувырнулся через голову. Громыхнув костями, упал на пол. Вот тебе и «кошки приземляются на лапы»… Это ж надо так громануться!

После удара об пол у кота начался понос. Но, видимо, он и раньше у кота уже был, причем точно такого же цвета, как рыжие пятна его собственной раскраски. На всякий случай мы проверили на голове и на спине. Нет, те пятна, что как будто птичка окропила, – это пигмент окраски котиковой шерсти. А вот под хвостиком, на задних лапах и подплывающие к белому брюшку – это котик не сдержался. Чего же это он такого наелся? Мыть кота срочно! Таблетки давать. Страдает животное!!!

Он орал, а мы мыли. Блохи бегали по нему, тоже очень грязно-рыжие. Но тогда было не до блох.

К приходу мамы домой котика перестало тошнить (а тошнило его по коридору и в ванну, и на флакон шампуня он тоже натошнил). Все было красиво и мирно. Кота, завернутого в кукольное одеяльце, мы с сестрой по очереди держали на руках, иначе он вырывался и уползал.

Мама кота не хотела. И мама не поняла, что он еще и больной (мы сказали, что просто для чистоты в доме его вымыли). Мы завывали, что очень его хотим, что раз он сам появился, весь такой ничей, значит, он наш. Судьба нам завести котейку.

Мама сразу сказала, что он помойный. Как уж она это поняла, глядя на отмытого беломордика с окропленным рыжиной лбом… Сказала, что рано или поздно на помойку к себе он все равно убежит. Но она разрешила кота, разрешила! У нас до этого вообще никаких домашних животных не было, только аквариум с рыбками, который быстро нам наскучил. Что рыбки в сравнении с котиком! Настоящим! Который сам пришел к нам в руки!

Ночью кот страдал. Он надул на пол в прихожей, мы спали с перерывами, убирали за ним, извели много тряпок и газет. Мама не заметила, утром ушла на работу.

От еды кот отказывался, к нашему приходу из школы все, что ему оставили для прокорма, разметал, раскидал, весь вымазался. Был вытерт, посажен в сумку, откуда начал орать утробным голосом.

Я отнесла его в ветеринарную клинику. Совершенно четко помню, что его там лечили бесплатно. Платные в то время были клиники для зверей или нет, не знаю, у меня денег не было точно, а кота моего приняли.

Первый раз в жизни я видела, как делают укол коту. Коль – и лапа под шерстью становится толстой, надувается, кот, прижатый к железному столу, то блеет, то орет: «Мё-ё-о-о-о!»

Сказали завтра опять приходить на укол. Так я ходила с котом в сумке целую неделю.

Он потихоньку стал есть, присаживался лить в коридоре и прихожей – так что его, иногда даже орошающего пол по ходу движения, приходилось тащить в лоток с нарванными там газетами. Мы с сестрой устроили ему в крышке от коробки отличное лежбище из нами же связанного крючком матрасика. Но кот спал там нечасто, загоняй его, не загоняй. Нам казалось, что он спит сидя, как попугай. Спящим мы его практически не видели.