КотДог (СИ) - Страница 29

А ещё — Вит.

Ксанта передёрнуло.

Нет, ну это ж надо! Расскажи кому — не поверят. Ксант хихикнул, хотя было ему не смешно. Совсем не смешно! Когда эта, понимаешь, дура открывает свой прелестный ротик и выдаёт: «Ксантик, милый, я теперь всё-всё знаю, тебе ведь с самого начала Вит понравился, да? Ну так бери, чего ты! Он будет рад, я с ним поговорила!»

И ещё улыбается при этом, довольная такая.

Дура.

Урф!!!

Ну, может, и не так она тогда сказала. Не теми словами. Но смысл-то этот самый был! И морда довольная-довольная — она же искренне полагала, что делает ему приятное. Подарочек, так сказать. Берите и пользуйтесь. Вит будет только рад.

Ха! Ещё бы он не был рад!

Бедный Вит…

Она тогда так и не поняла, почему он отверг столь щедрый подарок. Очень категорично и наотрез. Она, кажется, обиделась даже. Во всяком случае — огорчилась. Но Ксант был слишком разъярён и объяснять ничего не стал, боясь наговорить лишнего.

Нет, это же надо, а?!

Вот так, самым что ни на есть наглым образом, из-под самого носа, отобрать вожделенную и уж-ж-жасно лакомую добычу! Потому что добыча, которую просто так отдают в подарок, причём отдают с такой вот довольной и радостной рожей — да кому она вообще нужна, такая добыча?! Сплошное не-мяу. И кто её только просил, дуру?!

Так что слишком радостного и на всё готового Вита тоже пришлось… того.

Огорчить до невозможности.

*

Он нашёл их быстро. Да и трудно было бы не найти — они со вчерашнего вечера никуда не ушли, так и сидели на берегу, прижавшись друг к другу. Ночь была довольно прохладная, а костра они развести не решились, помня о береговых дозорах с обеих сторон. Ксант так и думал, что никуда они не уйдут и не станут искать прохода на срединную поляну до тех пор, пока как следует не рассветёт — собаки слишком плохо видят ночью. Но всё равно поморщился.

Он последние дни не мог смотреть на Вита, не морщась.

В его сне эта жуткая парочка всегда двигалась синхронно. Здесь же голову повернул только Вит. Разулыбался, заморгал, кивая приглашающе. Говорить ничего не стал — сестра сидела с закрытыми глазами, положив голову ему на плечо. Она явно не спала, но Вит всё равно предпочитал не рисковать. Ксанта передёрнуло.

Надо же — и вот этот услужливый слизняк когда-то был ему настолько симпатичен, что показался достойной заменой Миу, избранному крон-принцу Старшей Леди, бунтарю, красавчику и потрясателю основ? Спрашивается — с чего бы это? Вроде как на бесптичье и рыбка — ничего себе чирикалка? Это же надо так опуститься-то было!

И теперь что — позволить вот этому задирать свой щенячий нос и трещать потом на оба берега, что он сунул его туда, куда ни один кот не осмелился?

Перетопчется.

— Я передумал, — сказал он, не понижая голоса. И с удовлетворением отметил, как вздрогнул и покосился на якобы спящую Вит. — Я с вами.

====== Крылья ======

Храм был похож на очень низкий пень огромного дерева — если, конечно, у кого-нибудь хватило бы воображения представить дерево со стволом толщиной в полтора или даже два десятка шагов, причём хороших таких шагов, без поддавков. И с древесиной, больше похожей на камень. И со спилом, гладким и блестящим, словно оплавленный на огне сахар.

Да нет, глупо и пытаться его сравнивать с чем-то из обыденного и привычного — Храм не был похож ни на что, на то он и Храм. Словно некий великан взял кругляшок витаминыистимулятора, увеличил его в тысячи раз, подплавил слегка и положил в центре расчищенной от кустов и деревьев площадки посредине острова. Впрочем, почему «словно»? Так оно и было, наверное. Сейчас никто и не помнит, но наверняка ведь и Храм — тоже дело рук Лорантов, как и Лестница-В-Небо, упирающаяся в него нижним концом.

А вот Лестница по контрасту оказалась вполне привычной и ничем не отличалась от много раз виденной, именно такой, какой её рисуют малыши и на быстрый танец каких сам Ксант любил смотреть с ветки какбыдуба: искристой, туманной, переливчатой и разноцветной. Разве что не изогнутой, как те Лестницы, что возникали после дождя. И намного больше тех, что танцевали в водяном крошеве над водопадом.

Полупрозрачный радужный столб был столь велик, что вблизи легкое закругление его внешней границы казалось почти незаметным. Ксант попытался потрогать переливчатую полупрозрачность, но рука легко прошла сквозь, погрузившись внутрь Лестницы-в-небо чуть ли не по локоть. Ксант при этом ничего не почувствовал, мерцающий переливчатыми искрами воздух был точно таким же, как и самый обычный, снаружи. Вот только волоски на погружённой в него руке встали дыбом, словно от близкой опасности. Но самой опасности при этом не ощущалось совсем.

Почему-то он надеялся, что у Лестницы-в-небо будет что-то типа ступенек. Или веток, по которым можно взобраться. Лианы, на самый худой конец. Глупо, конечно, но почему-то ему так казалось, что должна быть она больше похожа на дерево, чем на те свои маленькие копии, что возникали после дождя или танцевали в тумане над водопадом. Ничего этого, конечно же, не было — просто пустая ровная площадка и переливчатый столб, уходящий вертикально вверх и теряющийся где-то высоко в предрассветном мареве. Похоже, до орбитожителей действительно не добраться тем, кто не умеет отращивать крылья.

Только вот наяву их невозможно сделать из старого плащика.

— И что теперь? — спросил Ксант, понимая уже, что ответа не будет.

Сучка топталась в центре площадки, запрокинув голову, высматривала что-то в серых тучах. Делала несколько коротких шагов влево, потом вперёд, вправо, назад, снова влево. Могло показаться, что она вымеряет площадку, но Ксант знал, что собаки всегда так себя ведут, когда растеряны. Просто не могут ни устоять, ни усидеть на месте, вот и всё, природа у них такая. Вит молчал, преданно следя за ней взглядом. Ксант повторил — уже громче:

— Делать что будем, я спрашиваю? Орать до посинения? Мастерить крылья из веток? Хором читать Поэму? Петь? Танцевать?

Сучка перестала кружить по площадке и оторвала взгляд от неба. Посмотрела на Ксанта как-то странно — в её глазах словно бы какое-то время продолжала отражаться клубящаяся перламутром высота, Ксанту даже показалось, что она не узнаёт его, не понимает, о чём он спросил, и вообще мысли её далеко-далеко, уже там, на орбите, вместе с Лорантами. Но через миг наважденье прошло и взгляд её стал осмысленным. Моргнула, разулыбалась, закивала:

— Ага! Ты молодец, правильно догадался.

И не было ни малейшей надежды на то, что это шутка — может быть, какие-то суки и умели шутить, но только не эта. Эта всегда была убийственно серьёзна, даже когда улыбалась. Вернее, нет — особенно когда улыбалась.

— Нам даже не придётся разводить костры, видишь, как всё удачно складывается? — Она ещё несколько раз утвердительно кивнула самой себе, снова короткими шажочками пробежалась по площадке –- и Ксант понял, что всё-таки именно измеряет, а не просто от растерянности. Понять бы ещё — зачем нужны ей эти измерения? Покрутилась, кивнула, притопнула ногой.

— Вот тут — самая под-дюза, точно-точно! Как на нашей Стартовой площадке! Один в один. Я даже и не надеялась, что будет такое совпадение, думала, придётся помучиться, пока костры разведём, пока свет правильно направим, пока вычислим… У нас ведь ни отражателей нет, ни подъёмников, думала, всё придётся на месте как-то… А тут ничего не надо, всё уже есть! Видишь? Светит! Смотри! — она запрокинула голову и развела руки. — Я под дюзой! Осталось только прочитать Предстартовую Подготовку и Обратный Отсчёт!

Конечно же, это не сработало.

Да и не могла вся эта чушь сработать. Глупо было даже предполагать, что будет иначе! Дурацкие пёсиковские заклинания, полезные не более, чем перья птички, съеденной в прошлом году. Не годные ни на что, ну разве только добиться такого же дурацкого отклика от этой дурацкой Лестницы-в-небо:

— Запрос на включение лифта принят. Внешняя активация отсутствует. Подтвердите внутреннюю активацию.