Кот привратника - Страница 2

- Юмор такой. - Глаза и губы старика и не думали улыбаться.

- Юмор? - переспросил Мейсон.

- Да, я раньше в кочегарке работал. Клинкер там постоянно гремел и звенел [to clink - звенеть, греметь (англ.)]. Я так его назвал, потому что вечно он грохотал и все опрокидывал.

- Любите его? - спросил Мейсон.

- Он единственный мой друг во всем мире, - хрипло сказал Эштон.

Мейсон поднял брови.

- Я ведь привратник. По-настоящему я не работаю. Дом много лет заперт. Хозяин жил в Карменсите. Мое дело - бродить кругом, убирать двор да подметать ступеньки. Раза три-четыре в год хозяин устраивал уборку, все остальное время комнаты заперты и ставни закрыты.

- Там никто не жил?

- Никто.

- Зачем же он арендовал дом?

- Так уж надо было.

- И хозяин оставил завещание?

- Да. По завещанию за мной остается место, пока я могу работать, а если не смогу - обо мне должны позаботиться.

- Наследники - двое внуков?

- Трое. Но в завещании упомянуты двое.

- Расскажите о ваших неприятностях, - предложил Мейсон.

- Хозяин сгорел во время пожара в загородном доме. Я об этом не знал, пока мне утром не позвонили по телефону. Владелец дома теперь - Сэм Лекстер. Он красивый мальчик, но не любит животных, а я не люблю тех, кто не умеет обращаться с ними.

- Кто был в доме во время пожара? - спросил Мейсон.

- Уинифред. То есть Уинифред Лекстер, внучка. Потом Сэм Лекстер и Фрэнк Оуфли - внуки. Миссис Пиксли была - экономка. И еще сиделка - Эдит де Во.

- Еще кто? - спросил Мейсон.

- Джим Брэндон, шофер. Ушлый парень. Знает, с какой стороны хлеб маслом намазан. Поглядели бы вы, как он Сэма Лекстера обхаживает.

Эштон даже стукнул по полу костылем, чтобы выразить отвращение.

- Еще кто?

Эштон пересчитал по пальцам тех, кого уже упомянул, и добавил:

- Нора Эддингтон.

- А она что за человек? - Мейсон, очевидно, наслаждался зрелищем этих разных характеров, увиденных циничными глазами Эштона.

- Корова она, - ответил Эштон. - Послушная, доверчивая, добрая большеглазая дурища. Но ее не было, когда дом загорелся. Она приходящая.

- Когда дом сгорел, работы для нее не осталось?

- Верно. Она после того и не приходила.

- Так ее можно и не считать. Она в деле не фигурирует.

- Можно бы, - сказал Эштон со значением, - если бы она не была влюблена в Брэндона. Воображает, что Джим на ней женится, как разбогатеет. Ну, пробовал я объяснить ей кое-что насчет Джима Брэндона, да она и слушать не хочет.

- Откуда же вы так хорошо знаете этих людей, если вы живете в городском доме, а они - за городом?

- Так я ж туда, бывало, приезжал.

- Вы ездили на машине?

- Да.

- Машина ваша?

- Нет, хозяин держал ее возле дома для меня, чтоб я мог приезжать к нему за инструкциями. Он терпеть не мог сам ездить в город.

- Что за машина? - спросил Мейсон.

- Шевроле.

- Больная нога не мешает править машиной?

- Этой - нет. На ней есть дополнительный тормоз. Ручной.

Бросив многозначительный взгляд на Деллу Стрит, Мейсон снова повернулся к морщинистому лысому старику:

- Почему же Уинифред не упомянута в завещании?

- Никто не знает.

- Значит, вы сторожили городской дом?

- Именно так.

- Адрес городского дома?

- Ист Вашингтон, тридцать восемь двадцать четыре.

- Вы все еще живете там?

- Да, и еще Лекстер, Оуфли и слуги.

- Другими словами, когда сгорел дом в Карменсите они переехали в городской дом, так?

- Так. Они бы все равно переехали после смерти хозяина. Они не из тех, кому нравится жить в деревне. Городское любят.

- И они возражают против кота?

- Сэм Лекстер возражает. Он душеприказчик.

- В какой именно форме он возражает против кота?

- Сказал, чтоб я избавился от животного, иначе он его отравит.

- Причину объяснил?

- Не любит он кошек. А Клинкера особенно не любит. Я внизу сплю и окно держу открытым. Клинкер прыгает туда-сюда, знаете, небось: нельзя же кота взаперти держать. А у меня нога больная, не могу я много выходить. Клинкер сам гуляет. Когда дождь, лапы у него пачкаются. Прыгнет в окно - и всю грязь мне на постель несет.

- Окно над вашей кроватью? - спросил Мейсон.

- Прямехонько над ней, там Клинкер и спит. Никому он не мешал. Сэм говорит: он белье портит, счета из прачечной большие. Счета! А уж он-то за ночь в клубе тратит - на десять лет хватит прачечную оплачивать!

- Он - свободный художник, значит? - добродушно спросил Мейсон.

- Был раньше, сейчас не совсем. Деньги-то не получить.

- Какие еще деньги?

- Ну, которые хозяин оставил.

- Мне показалось, вы упомянули, что он их поровну поделил между двумя внуками?

- Ну да - то, что они смогли найти.

- Так они не все нашли? - заинтересованно спросил Мейсон.

- Незадолго до пожара, - Эштон казалось, получал от своего рассказа удовольствие, - хозяин уладил свои дела. Получил наличными больше миллиона долларов. Никто не знает, что он сделал с деньгами. Сэм Лекстер считает, что он их где-то зарыл, но я-то лучше хозяина знаю. Думаю, он их в сейф положил под чужим именем. Не доверял он банкам. Банки, говорил, в лучшие времена твоими денежками пользуются и прибыль наживают, а в худшие объявляют, что очень, мол, жаль, но вернуть их они не могут. Года два назад он так деньги в банке потерял. Хватило с него.

- Миллион наличными? - переспросил Мейсон.

- Конечно, как же еще он мог их получить? - ощерился Эштон.

Перри Мейсон поглядел на Деллу Стрит и спросил Эштона:

- Вы сказали, Уинифред исчезла?

- Да, и я ее не осуждаю. Остальные с ней не церемонились.

- Сколько лет внукам?

- Сэму двадцать восемь, Фрэнку Оуфли двадцать шесть, Уинифред двадцать два - красавица! Стоит всех остальных, вместе взятых. Полгода назад хозяин по завещанию оставил ей все, а другим двум - по десять долларов. А за два дня до смерти сделал новое завещание.

- Жестоко по отношению к Уинифред, - нахмурился Мейсон.

В ответ Эштон буркнул что-то невнятное.

- Так сколько вы готовы потратить, чтобы отстоять свои права на Клинкера? - рискнул спросить Мейсон.

Эштон достал из кармана бумажник, полный банкнот.

- Я не скряга, - сказал он. - Хороший адвокат стоит дорого. Мне нужен самый лучший. Сколько это будет стоить?