Коснувшись неба - Страница 6

Но кто же первым выполнил "мертвую петлю"? Чтобы установить это, Пегу в мае 1914 года прибыл в Москву, где встретился с Нестеровым и убедился, что русский пилот был первым. Здесь же, в Москве, Пегу познакомился с Жуковским, а 18 мая все трое - Жуковский, Нестеров и Пегу выступали в Политехническом музее.

Перед этим русские летчики-офицеры предоставили Пегу для нескольких демонстрационных полетов на Ходынском аэродроме двухместный "Блерио". В тот солнечный майский день Шура Архангельский решил, что надо научиться самому пилотировать самолет, и отправился на аэродром. В наше время, чтобы сесть за штурвал самолета, необходимо закончить или летное училище, или, как минимум, аэроклуб. Тогда же достаточно было просто заплатить пилоту, взять у него несколько уроков, совершить несколько учебных полетов. Впрочем, учебными полеты назывались очень условно: ведь на двухместных самолетах не было, как у нынешних, двойного управления. Инструктор в лучшем случае мог только выкрикивать советы из задней кабины.

И вот Архангельский стал свидетелем, как Пегу взлетел, сделал круг над аэродромом и снова сел. А затем, заглушив мотор, крикнул по-французски толпе зевак:

- Господа, кто хочет полетать со мной?

- Позвольте мне, месье! - закричал Шура и бегом кинулся к аэроплану.

Пегу помог Архангельскому пристегнуть ремень и махнул рукой. Механик изо всей силы крутанул пропеллер, мотор взвыл, и самолет помчался по полю. Взяв ручку на себя, Пегу поднял машину в воздух. Шуру охватило необычайное волнение: под ним мчались земля, крохотные домики, подводы с лошадьми, люди - все казалось маленьким, игрушечным. Пегу обернулся. Увидев оживленное лицо Шуры, он усмехнулся, а потом неожиданно перевел аэроплан в пологое пике. Теперь уже земля мчалась на Шуру с устрашающей быстротой. Дома, деревья, люди мгновенно увеличивались в размерах. У земли Пегу выровнял самолет, сделал "горку" и пошел на посадку.

Едва аэроплан коснулся колесами земли, Пегу, обернувшись, громко спросил:

- Как вы себя чувствовали в воздухе, месье?

- Превосходно, - улыбнулся Архангельский, - я ведь, собственно, пришел сюда на аэродром, чтобы научиться летать.

- Вот как? Месье хочет стать профессиональным пилотом?

- Нет, месье Пегу, - ответил Шура. - Я собираюсь стать авиационным инженером, а сейчас учусь у профессора Жуковского.

Лучшей для себя рекомендации Архангельский не смог и придумать.

Пегу мгновенно стал серьезным.

- О, месье Жуковский выдающийся ученый. Я имел честь быть ему представленным. Поэтому позвольте, месье...

- Архангельский, - подсказал Шура.

- Месье Архангельский, дать вам первый урок. Садитесь в переднюю кабину.

Первый урок прямо на летном поле Ходынки продолжался минут двадцать. Объяснив Шуре, как надо управлять самолетом, Пегу отважно уселся сзади.

Скомандовав: "Контакт", Архангельский запустил мотор и начал рулить по аэродрому, потом, осторожно потянув ручку, поднял аэроплан в воздух. Шура от волнения не заметил, как машина оторвалась от земли. И, оказавшись уже над землей, он растерянно оглянулся.

- Са ира! [Все хорошо! (франц.)] - перекрикивая шум мотора, улыбаясь, пропел ему Пегу.

Подбодренный Архангельский начал разворачивать самолет и пошел на посадку. Теперь бы только не "дать козла". Он выровнял аэроплан и плавно взял ручку на себя. Толчок, и машина уже бежит по зеленому полю аэродрома.

Пегу первым выскочил из машины.

- Поздравляю вас, месье Архангельский, с первым полетом. Из вас получится хороший летчик, у вас отличная реакция. Теперь вам нужно будет взять несколько уроков для практики.

Шура покраснел от смущения.

- И засвидетельствуйте мое почтение месье Жуковскому.

Несколько уроков летной практики Шура позже взял в частной школе. Но держать пилотский экзамен в аэроклубе у него уже не было времени. Поэтому диплома он получить не успел.

Причиной тому была начавшаяся первая мировая воина.

Аэробюро

О том, что скоро начнется мировая война, Шура не думал. Во-первых, он не очень-то интересовался политикой. Во-вторых, где-то на задворках Европы войны полыхали постоянно. И поэтому их всерьез в Москве никто не принимал - далеко. Да и кто осмелится напасть на Россию?

Весной 1914 года у Архангельского появился новый друг - Шура Микулин, племянник Николая Егоровича Жуковского, который перевелся в Московское техническое училище на III курс из Киевского политехнического института. Микулин был страстно увлечен моторами. Впрочем, это ему не мешало интересоваться и многим другим. Архангельский принял Микулина под свое покровительство.

Лето 1914 года было жаркое, и Шура вместе с братом Володей отдыхал под Москвой. Раз в месяц навещал в Орехове Жуковского.

Выстрел студента Принципа, поразивший в Сараево эрц-герцога Австро-Венгрии Фердинанда, прозвучал с газетных страниц, как взрыв бомбы в спящем городе. События развивались стремительно. Обмен грозными дипломатическими нотами и ультиматумами. Кто будет вовлечен в этот стремительный вихрь войны? Германия? Как поведут себя страны Антанты - союзницы Российской империи - Франция и Англия?

Каждый день приносил новые вести, одна грознее другой. И наконец 1 августа 1914 года во всех газетах был напечатан царский манифест о начале войны.

Все члены кружка Жуковского во главе с самим Николаем Егоровичем тотчас же вернулись в Москву.

Ржавый аппарат военной машины царской России начал медленно, со скрипом поворачиваться. Но благодаря тому, что им управляли на редкость бездарные люди, составлявшие основу придворной камарильи и командовавшие войсками, флотом и авиацией только в силу своего происхождения, а не благодаря наличию знаний, энергии и таланта, эта машина то и дело останавливалась.

Первая мировая война отличалась в истории войн тем, что успех сражавшихся сторон в большей, чем когда-либо, степени зависел от тех факторов в экономике и технике воюющих стран, которые впоследствии вообще стали решающими в любой войне.

Этими факторами, прежде всего, были уровень развития производительных сил, состояние транспорта и наличие собственной всесторонне развитой оборонной промышленности.

И хотя царская Россия обладала гигантскими территориями, огромными ресурсами и самым большим населением и, следовательно, самой большой численностью армии, отсутствие развитой сети железных дорог и вековая техническая отсталость свели на нет все эти преимущества.

Пулеметы и колючая проволока практически прижали к земле те батальоны, которые еще двадцать-тридцать лет назад могли несколькими залпами, а потом мощным штыковым ударом разметать вражеские войска. Сначала прижали, а потом заставили зарыться в землю. Это было одно из чрезвычайно кровавых свидетельств торжества мощи нового оружия и военной промышленности. Но это было несколько позже. Уже в первые дни войны Россия стала платить обильную дань кровью на фронте за то, что очень слабая сеть железных дорог никак не могла справиться с мобилизацией первой очереди запасных.

Здесь необходимо остановиться на примечательном обстоятельстве. Хотя техническая отсталость царской России была очевидной, тем не менее в составе ее войск были авиационные отряды. А вот в США, где впервые совершили полет братья Райт, авиации практически не было. Вот что пишет известный американский писатель Митчел Уилсон в своей книге "Американские ученые и изобретатели": "В течение многих лет Европа была заинтересована авиацией гораздо больше, чем Америка. В 1914 году, когда разразилась мировая война, спустя всего 11 лет после первого полета братьев Райт, во французской армии было 1500 самолетов, и еще 500 могло быть реквизировано у частных владельцев. В германской армии было 1000 самолетов, и еще 450 насчитывалось у частных лиц. Америка являла собой разительный контраст - ее армия в 1917 году располагала всего 55 самолетами, из них 51 совершенно устаревший и четыре близких к этому. Авиарота корпуса связи имела всего шестьдесят пять офицеров. Только тридцать пять из них умели летать и всего пять человек могли провести воздушный бой. За четырнадцать лет, прошедших с полета в Китти Хок, в Америке было построено меньше двухсот самолетов".