Космос, Чехов, трибблы и другие стрессы Леонарда МакКоя (СИ) - Страница 32

– Такое ощущение, что ты вообще не спишь. Следил за берёзкой, что ли?

МакКой, уже собравшийся уходить, замер у двери.

– Следил? – Попутно в голове щёлкает озарением. Доказательства, ну конечно. – Нет. Джим, я доктор, а не сталкер, что за чушь вообще…

– Ну да, да, понял я. Иди уже, спи.

====== Если я сейчас встану и открою, ты ляжешь и захлопнешься ======

Говорящая планета была позади, лаборатории загрузили образцами на полгода, Пашка продолжал пропадать после тренировок, а на самих тренировках Шкаф продолжал облизывать его взглядом, и это было чёрт знает что, потому что МакКою периодически казалось, что он свихивается от одного ощущения – что Чехов с этим вот, и что оставалось – одинокие вечера, со стаканом, но ведь так и раньше было, что нового-то в твоей сраной жизни в этом космосе, и устроить бы уже Пашке разнос и выдворить из этой самой жизни, но…

Доказательства.

«Слежкой» это назвать можно было с натягом, пусть идёт на все четыре квадранта Кирк с его определениями, Боунсу просто надо было выяснить, правда или нет то, о чём он думает и шепчется четверть корабля. Потому, когда часть палуб погружалась в полумрак «ночного» освещения, он устраивался поудобнее в кресле, ставил перед собой на подставку падд, выводил большой голографический экран и через систему доступа, используя офицерский код, подключался к он-лайн просмотру данных с системы наблюдения в лабораториях.

Вообще, вздумай он сделать подобное в дневную смену, кто-то бы точно обратил внимание, а в ночную – ну мало ли для чего. Например, в соседней лаборатории жили трибблы. Может быть, чтобы наблюдать за их функционированием ночами. А так – промахнулся кодом к нужному участку системы, дел-то.

В общем, Боунс наблюдал Чеховские свидания в режиме реального времени, поглаживал захваченного из кабинета триббла по имени Счастливчик и прихлёбывал холодное реплицированное пиво.

Так вот эти двое ничего предосудительного под камерами не делали. Вообще.

Схемы какие-то разбирают, проецированные карты. Рисуют голографики.

Иногда реплицируют чай и подолгу разговаривают математическими терминами. Ну рассказал Пашка Кельвину один раз про свою родню из России. А Шкаф ему про свою из Коннектикута. Наклонился пару раз над ним, раза три клал свои лапы на его плечи.

Триббл урчит под рукой, иногда попискивает. МакКою на душе зло, тоскливо и хочется спать. Желание выкинуть Шкафа в открытый космос ближе к полуночи становится вторичным.

Пашке грустно – Боунс в последнее время хмурый, пить снова начал. На вопросы не отвечает.

Не может же это быть из-за того, что Чехов из лаборатории приходит поздно. У Сулу и дольше задерживался, ничего.

Кельвин сохраняет в своём падде результаты вечера – доработанные карты, файлы с расчётами и формулами.

У них уже набран материал для статьи, третьей по счёту. Только никак не возьмутся опубликовать, постоянно новым увлекаются.

– Всё можно просчитать математически, – продолжая прерванный несколькими минутами ранее спор, подаёт голос Паша. – Если что-то не поддаётся математике, значит, просто не нашли нужную формулу.

– И человека можно просчитать? – Кельвин сворачивает голубоватую голографическую спираль химических элементов.

Паша вздыхает, укладывая голову на руки.

– И человека можно. Если присвоить числовые эквиваленты каждому параметру и гормону, обратить в математические переменные его жизненный опыт. Возможно.

– Не верю, что всё так просто... – астрофизик сворачивает окно падда, выводит на прозрачный режим.

– О простоте никто не говорит, на падде такое не просчитаешь...

Паша прячет лицо, теперь к Кельвину обращена только его макушка. Грустно. Очень грустно. И постоянно такое ощущение, что делаешь что-то неправильное.

До спора с кошками этими всё хорошо было.

Дело в споре?

– Если создать, – собственный голос звучит глухо, – компьютер... мощнее, чем даже бортовая система Энтерпрайз, не выйдет. Чтобы просчитать одного человека, придётся вбивать в данные всю вселенную. До последнего кванта.

– А ты романтик, – тихий голос из-за спины. Паша так ушёл в свои мысли, что не заметил его перемещения.

– Наверное.

Кирк, уставший, замотанный недельной экспедицией и чёртовыми отчётами командованию, отправил последний (хотелось надеяться) и залез в кровать к Споку. Обнять, поцеловать хотелось до одури, но – нельзя. То есть, по медицинским показателям это можно, но если позволить себе, то этим явно не ограничится. Единственно – вулканский поцелуй: капитан почувствовал прикосновение пальцев Спока к своим, когда уже почти провалился в сон.

Поспать им так и не дали. Буквально через полчаса противно запищал падд – звук письма от Звёздного флота. Опять.

– Ненавижу… – Кирк скорее скрипел, чем говорил, когда тянулся к светящемуся прямоугольнику. – Всех вот этих… мудозвонов…

– Это часть твоих рабочих обязанностей, – ответил откуда-то из-под толстенного одеяла вулканский зануда. – Как можно испытывать сильные эмоции по отношению к обязанностям?

– Спок, заткнись. – Кирк уже шарится в падде. – Я скоро копыта от недотраха отброшу, а ты ещё и провоцируешь.

Толстенное одеяло заткнулось и дало капитану возможность ознакомиться с документом. С каждой прочитанной строчкой внутри нарастала злость. Кирк даже прочитал три раза, чтобы как следует «проникнуться».

– Спок, – тихо и очень спокойно, – возьми. Прочитай.

Вулканец высунулся из-под одеяла, собранный, спокойный, и… святые угодники, Кирку хотелось обнять его взглядом. Всем собой обнять, растрёпанного, с зеленоватой полосой на щеке от подушки, и еле заметно сонного. Настолько еле заметно, что это можно понять только мужу. Без пяти минут мужу. Пяти ёбаных минут, которые никогда не пройдут, кажется.

Он читает спокойно, полминуты, после чего слегка приподнимает бровь и возвращает падд.

– С их стороны поступить так – вполне логичный манёвр, позволяющий выиграть время. Прецедентов в истории не было, – говорит медленно, будто подбирая слова. Это он-то, у которого вечно на всё готов ответ.

– Да, я знаю! Блять…

Кирк откладывает падд (а хотелось расколотить о стену), плюхается на спину поверх одеяла.

«Решение вашего вопроса отложено в связи с высокой загруженностью юридического отдела флота. Вас будут извещать о любых изменениях в ситуации». И, в самом конце, пропитанные бюрократическим концентратом извинения.

– Спок, – позвать негромко.

– Думаю, в нашей ситуации официальный статус отношений является скорее приложением к реальному положению вещей, – отвечает он так же тихо.

– Угу. Расскажи, как вулканцы заключают брак?

– На старом Вулкане союз двух особей не оформлялся юридически, – заговорил Спок, устроившись в одеяле. – Гораздо важнее установление ментальной связи. Партнёр подбирался для ребёнка семьёй. В культуре Земли это напоминает династические браки. Следом за этим пара проходит несколько этапов установления связи, учась воспринимать друг друга. Всё это происходит на протяжении времени до установления супружеской связи, а её срок определяется особым состоянием организма, называемым в переводе на ваш язык «горение крови». Союз подтверждается соответствующим ритуалом. После первого раза такое состояние наступает раз в семь лет. У меня тоже была выбранная жена. Я видел её один раз, когда мне было восемь. На момент, когда должна была состояться вторая встреча, я уже был учеником академии Звёздного флота, впрочем, думаю, этот мой поступок уже разрушил договор между семьями. Продолжены ли старые традиции на Новом Вулкане, я не знаю. Нас осталось слишком мало, чтобы теперь оспаривать право связи и убивать друг друга.

– То есть, нам ещё этого горения крови ждать. Эх...

Кирк зарывается под одеяло, и там, накрывшись с головой, обнимает Спока.

– Я хочу заявить права на тебя перед всем миром, – шепчет, утыкаясь носом в его плечо. – Это нелогично. Но я этого хочу.

– Нелогично полностью забираться под одеяло, под которым некомфортная для тебя температура, – отвечает он тихо, Джим чувствует прикосновение пальцев к щеке. – Я не знаю, может ли моя кровь «гореть», если половина её – человеческая. А по ментальной связи мы уже соединены.