Космос, Чехов, трибблы и другие стрессы Леонарда МакКоя (СИ) - Страница 29

Он садится на кровать, притягивает к себе Пашку.

– Ты в списках завтрашней группы на спуск. Так что она бы всё равно подохла, на планете за ней следить некогда.

– Да я знаю, – он отвечает бесцветно, кладёт кудрявую голову (длиннее стали кудряхи-то) на его плечо. – Вот и решил... чтоб быстро. Боунс, мне кажется, идея с кошками была тупой. Прости.

– Ага, давай пригласим сюда ещё Кирка с его переездом и падающими на ноги статуэтками и откроем клуб любителей бытового нытья.

МакКой обхватывает его за плечи.

– Ну всё, забили, Пашка. Щас быстро мыться и спать, завтра подъём на час раньше.

====== Что-нибудь порядков так на пять крепче ======

На планете теперь светило солнце. И вообще условия стали более сносные. Странные насекомые только напрягали, теперь они безостановочно летали в траве. Ещё сапоги увязали в грязи. Исследовательская группа разбрелась по роще кто куда, в основном группами по двое. Посланец-шар через Спока заверил, что местные хищники не тронут исследователей, но то шар и гоблин, и чёрт возьми, Боунс поверит, что всё нормально, только когда миссия закончится.

Ребята из биоинженерии, ботаники и фармакологи вовсю щипали образцы листьев и семян, делали снимки растений на падды, внося их в базу пока что под номерами. Позже будет веселее, позже они состыкуются с лингвистами (там вся лаборатория лингвистики – три человека, да ещё Ухура и две девушки-связистки из других смен) и будут придумывать им названия, которые ещё не зарегистрированы.

В траве шуршали мини-роботы, оснащённые встроенными трикодерами и сканерами – брали образцы травы и почвы.

– И так – неделю, – Маккой проводил взглядом огромного жирного жука, пролетевшего мимо.

Он огляделся, пытаясь высмотреть Чехова. Как бы опять куда-нибудь не залез. Среди оранжевых костюмов для вылазок найти кого-то определённого было сложно, но с холма светлые кудряхи обнаружить – вполне реально.

Пашка был недалеко, собирал листья с невысокого дерева с розоватой корой, а рядом с ним…

Боунс заскрипел зубами. Шкаф-астрофизик ошивался рядом, склонился над Пашкой и, чёрт бы его занёс в соседний квадрант, наклонял к Чехову веточки, до которых тот не дотягивался.

Маккой решительно зашуршал травой в их сторону, путаясь в стеблях. Добрался с рекордной скоростью.

– Павел, всё в порядке? – взял его за плечо, при этом косясь на Кельвина. Надо же, даже фамилию его запомнил, потому что перед вылазкой проверял досье и медкарты участников первого дня, и, конечно, наткнулся на знакомую морду.

– Ну как сказать… – Чехов слегка раскраснелся от прыжков за ветками. – Я же тут не совсем по работе, скорее, интересуюсь… В общем, увидишь Сулу, про меня не говори. Если узнает, что я не по работе, припашет.

– Ладно. – МакКой скрестил на груди руки и кивнул. – А чувствуешь себя как, нормально? Здесь высокая влажность.

Кельвин косится, но молчит.

Чехов улыбается.

– Нормально чувствую… Боунс, всё в порядке? Ты волнуешься из-за чего-то?

– Угу, волнуюсь, что мои запротестуют тут на ночь остаться. – Боунс провёл пальцами, затянутыми в плотный латекс перчатки, по розовой коре. Приятный оттенок. А вот сиреневая смола подозрительная, прямо как взгляд этого чёрта по фамилии Кельвин. – Может, поможешь образцы собирать, раз без дела? У тебя с классификациями лучше.

– Ну что ты, что Сулу, не можете видеть, как человек жизни радуется, – Чехов потирает ладони. – Давай тогда перчатки, что ли. И задание.

– Пойдём, – МакКой кивает на дальний холм. Задание он даст, секунды через три придумает. Главное, что будет под присмотром.

Пашка собирал образцы с кустарниковых зарослей, почти закончил, когда Кельвин, подкравшись сзади, схватил его за плечи. И тут же отпустил, покатываясь со смеха.

– А ты пугливый, – уставился весело, скрестив руки на груди, пока Пашка пытался отдышаться.

Образец, который Чехов держал к электромагнитном захвате (в вакуумный пакет ещё не погрузил) упал на землю, а этому хоть бы хны. Веселится.

– Тебя б так, – буркнул лейтенант в ответ, нагибаясь за образцом. Соцветие. Подцепил, погрузил, запаковал. – Чего без дела слоняешься?

– Ну… это тебя все припахать стараются, а я человек свободный…

– Ну и помог бы, раз свободный.

Сердце уже не колотится, но всё равно тянет ворчать. Сколько просил его не подкрадываться – бесполезно. То глаза руками закроет, то – вот как сейчас. Как ребёнок.

– Помочь – запросто, – соглашается Кельвин. – Тебе что осталось?

– Ну… – загибать пальцы, – смотри. Кора есть, листва, соцветия, древесина. Нужен кусок корня и пойдём сдавать.

– А потом? – Пальцы астрофизика выхватывают захват, проходясь по пальцам Чехова.

– А потом… – вздохнуть, – ещё что-нибудь придумают. Лучше б я с Сулу пошёл, он хотя бы отчётов не требует.

– Твой доктор тебя загоняет…

– Так, – ладонь вперёд, – на Боунса не наезжать. У него рабочих рук мало.

Кельвин ворчит, но помогает. Общими усилиями они извлекают кусочек корневой системы из-под земли, очищают ультразвуковой волной и погружают в пакет.

Попутно обсуждают орбиту. Эта тема не отпускает, особенно Чехова, который самую заварушку с утверждениями проболел. Теперь они каждый вечер собираются и просчитывают новые и новые орбиты просто ради удовольствия, рассматривают другие звездные системы, анализируют. Каждый раз, когда расчёты сходятся, Чехову кажется, что случилось чудо, мир снова пришёл к математически верному равновесию. Или расчёты не сходятся, а Кельвин с Пашей спорят до хрипоты, ищут ошибки.

Вот и сейчас. Вчера они прервали расчёт орбиты для скопления Плеяд на самом интересном месте, плюс снова не сошлись во мнениях. Спор возобновился ещё на планете. Уже передали группе ботаников нужные образцы, отметили на голографической карте место, где прорастает искомый кустарник, потом поднялись на борт, даже переоделись уже – а спорят до сих пор.

– Павел, ты, конечно, гений, – Кельвин нависает над ним. Глаза горят. – Но у меня опыт. Понимаешь? Я один раз наблюдал отклонение планеты, которая прошла по идентичной орбите.

– Значит, она не была идентичной. – Тряхнуть головой. – Потому что я тебе говорю, что при наличии азотно-кислородной атмосферы и подобных температурных перепадов…

– Невозможно!!!

Плечо сжимает ладонь астрофизика. Паша только руки на груди скрещивает. И смотрит глаза в глаза.

– Павел, не зарождается жизнь в таких условиях, – Кельвин склоняется ближе. – Гравитация недостаточная.

– Чушь.

Кельвин ещё несколько секунд смотрит в глаза вот так вот, близко. А потом предлагает:

– Пойдём ко мне. Зададим параметры в программу.

– Идёт. Только…

Паша чиркает в падде сообщение доктору, что с образцами помог и пошёл просчитывать орбиты.

«Не задержусь, нам только верифицировать данные», – закончил на позитивной ноте и отослал. Кивнул приятелю.

– Готово. Пошли, я тебя уделаю.

– С удовольствием, – соглашается он тихо.

Следующие два дня ситуация не менялась. Распроклятый астрофизик к Пашке как приклеился. МакКоя злило и это, и то, что они постоянно после смен зависают вместе. Благо что сил после вылазок обычно оставалось только на то, чтобы доползти до каюты, выпить чаю и завалиться спать.

Обычно на этапе чая от задержавшегося Чехова приходило сообщение, что он опять «в лаборатории» и будет часа на два позже.

На третий день сразу после такого сообщения тихо пискнули и открылись двери каюты. Ввалился уставший и замороченный капитан, явно воспользовавшийся (служебным положением) капитанским кодом доступа.

– Всё плохо, – констатировал Боунс.

– И тебе привет.

Капитан плюхнулся на стул. Молчал, молчал, а потом:

– Боунс, я, может, не в своё дело лезу, но у вас всё нормально? С берёзкой?

– Нормально, – Боунс хлебнул чаю. Чай слегка остыл, и сахар в нём теперь был совсем не в тему. Лучше бы обычный реплицировал или с лимоном. – Джим, ты по делу или философствовать?